Страница 48 из 80
Со стороны мужского туалета появился Сэм, поправляя на ходу ремень.
— К Моллитеру явилась та проститутка. Не хочешь послушать их беседу?
Сонора хмуро посмотрела на своего напарника:
— Мне надо сначала позвонить кое-куда.
— Опять детям? Пойдем сначала послушаем их, Сонора. Грубер и Моллитер уже беседуют с ней в комнате для допросов.
— Ты имеешь в виду комнату для собеседований?
— Я имею в виду свежего свидетеля. Грубер утверждает, что эта девица знает убийцу.
— Возблагодарим Бога за столь ценную свидетельницу!
— Крошка, не будь такой циничной. Твоя главная проблема состоит в том, что ты недолюбливаешь Моллитера. Ладно, пойдем.
Через стеклянную дверь они видели, что свидетельница была небольшого роста и худая, как вешалка. Она сидела на стуле как-то сбоку, подобрав ноги. Женщина курила, делая резкие, отрывистые затяжки. Было видно, как дрожат ее пальцы, держащие сигарету. Ее джинсы были искромсаны в клочья, из-под них выглядывали красные велосипедные шорты. Кроме того, на ней были перепачканные грязью ковбойские полусапожки из коричневой замши с кисточками на голенищах и рубашка из толстой ткани в красную и черную клетку. Глаза проститутки были подведены, а желтые торчащие во все стороны волосы жирно блестели.
Моллитер сидел перед своим древним диктофоном — настоящим темно-зеленым чудищем, занимавшим чуть ли не целый угол стола. В этот момент Грубер, буркнув что-то насчет кофе, вышел из комнаты. Сэм перехватил его в коридоре и спросил:
— Ну и что она говорит?
— Она говорит, что предпочитает черный кофе с шестью кусочками сахара, — хмыкнул Грубер и нацедил в пластиковый стакан горячего кофе.
Сонора кивнула:
— Да, это должно ей помочь, а то уж больно ее колотит. Хотя, боюсь, ей сейчас нужно что-нибудь покрепче, нежели кофе с сахаром.
Грубер пожал плечами:
— Уж такая у нее профессия, к тому же она — белая, так что здесь нет ничего удивительного, ты понимаешь меня? Естественно, сталкиваясь со злом, она чувствует себя не лучше, чем любой из нас…
— Что же ей известно об убийце?
— У нее есть подруга по имени Шонелл, которая любит заниматься этим в наручниках. Как раз сейчас она рассказывает об этом Моллитеру. Кстати, мне лучше вернуться туда, пока он окончательно не разозлился.
— А внешность этой подруги имеет что-нибудь общее с нашим портретом?
— Не думаю. Она выше ростом, другого телосложения, а выговор у нее, как у выходцев из Северной Каролины.
— Интересно, каким ветром эту Шонелл занесло в Цинциннати? — удивился Сэм.
Сонора отбросила волосы с глаз.
— Может быть, она страстная поклонница нашей футбольной команды «Бенгальские огни»?
Скрестив руки на груди, Грубер криво улыбнулся:
— Ты почти угадала. Действительно, что-то связанное с огнем. Не пойман — не вор, сама знаешь. Похоже, эту Шонелл заподозрили и попытались обвинить в поджогах. Тогда она и решила слинять оттуда, а потом оказалась в Цинциннати.
Сэм посмотрел на Сонору, затем перевел взгляд на Грубера:
— Как вам удалось это раскопать? Она сама все это наболтала?
— Я же тебе говорил, что Моллитер давно знаком с этой проституткой. А она рассказала, что Шонелл — ее приятельница. Правда, про дружбу она не упоминала. Улавливаешь разницу?
Сонора кивнула.
— И еще она сообщила, что Шонелл, рассказывая о своих клиентах, частенько говорит, что ей хочется спалить им штаны.
— Ну конечно, — ухмыльнулась Сонора, — чего же тут непонятного? Чтобы запереть их, а самой смыться.
Грубер махнул рукой:
— «Вы зря смеетесь» — так она нам сказала. И еще добавила, что у нее есть кое-какие подозрения насчет Шонелл, потому что та увела у нее одного из постоянных клиентов, и этот парень, обычно появлявшийся каждую неделю, куда-то исчез. И когда Шири — ее зовут Шири Лафонтен…
— Ну да, разумеется, — усмехнулась Сонора.
— Так по крайней мере значится в ее водительских правах. И вот когда Шири поинтересовалась у Шонелл об этом клиенте, та хитро взглянула на нее и с улыбкой ответила, что позаботилась о нем и неплохо его поджарила.
— Она именно так и сказала — «поджарила»?
Грубер кивнул.
— Она описала внешность этой Шонелл?
— До последнего волоска, детка. Вплоть до того, что на ее левой лопатке вытатуирован цветок фуксии.
— И как же она выглядит?
— Чернокожая, с рыжими волосами, высокого роста, сутулится. У нее большая грудь, но Шири клянется, что фальшивая. Да, и еще — у нее повреждено колено.
— Повтори, что ты сказал, — попросил Сэм.
— Хотелось бы узнать, как она его повредила. Они обе работают на том берегу реки. И Шонелл раньше любила потанцевать в клубе «Сапфир», но теперь не танцует из-за колена.
— Надеюсь, в остальном она по-прежнему трудоспособна, не так ли? — усмехнулся Сэм.
— Вы узнали имя того «поджаренного» парня? — поинтересовалась Сонора.
— Она упоминала, что у него была кличка «Франт».
— Франт?
— Ну да, Франт. Звучит куда более роскошно, чем какой-нибудь Джон Смит.
Склонив голову набок, Сонора спросила:
— Пожалуй, история попахивает моргом. Она дала вам описание этого Франта?
— Пока нет, но допрос еще продолжается, и я обязательно это уточню, — пообещал Грубер и прошел в комнату для собеседований, а Сэм тем временем налил две чашки кофе. Соноре вообще-то не хотелось кофе, но все-таки она приняла чашку из рук Сэма — чтобы избежать лишних расспросов о своей язве. Засахаренные орешки уже давно переварились, и боль в желудке была готова перерасти в самый настоящий приступ.
Сотрудники, производящие допрос, пользовались разными входами в комнату для собеседований и действовали как бы независимо друг от друга.
Моллитер возился с диктофоном, в то время как Грубер придвинул стул поближе и с приветливым лицом наклонился к проститутке. Время от времени Шири бросала взгляд то на одну дверь, то на другую. И это сбивало ее с толку.
— Они решили, что мы не догадываемся о том, что они задумали, — проговорил Сэм.
Сонора усмехнулась. Действительно, любому, кто хоть когда-нибудь смотрел телевизор, все это было хорошо известно. Даже маленьким детям. Однако подобный прием иногда приносил результаты, так как позволял следить за подозреваемым из коридора — скажем, наблюдать, не забирается ли он на стенку и не пытается ли просверлить дыру в потолке. Сонора помнила одного парня, пытавшегося выбраться именно таким путем. Хотя сама она считала, что лучше было бы попытаться выйти через переднюю дверь. Или просто подождать, пока его отпустят — ведь подозреваемого невозможно держать вечно без разрешения на то окружного прокурора. По крайней мере не в кино, а в реальной жизни.
Шири пила кофе осторожными глотками. Грубер терпеливо улыбался, а Моллитер, по обыкновению, выглядел раздраженным.
— Так ты действительно знаешь не его имя, а только кличку «Франт»?
— Он ведь не посылал мне открытку через «Америкен Экспресс», перед тем как выходил из дому, понятно? — усмехнулась Шири и вытащила сигарету из новой пачки «Кэмел», которую принес Грубер ей вместе с кофе.
Грубер поднес ей зажженную спичку.
— А как он выглядел? Он ведь был твоим постоянным клиентом, так что…
— Ну да, я видела кое-что и кроме его лица. Ничего особенного — не больше пяти дюймов. Можно сказать, среднего размера.
Моллитер закашлялся, а Грубер кивнул с серьезным видом:
— Это неплохо, но нам хотелось бы знать, чем же он отличается от всех других парней со средним размером. Как насчет остального? Например, лицо, тело, глаза, волосы…
Шири одарила его игривой улыбкой:
— Волосы на лобке?
— Если ты хочешь рассказать мне именно об этой части его тела, то я внимательно слушаю.
— О, я могла бы сообщить немало интересного.
«Интересно, сколько ей лет?» — подумала Сонора. Возраст проституток сложно определить — улица быстро их старит. Шири выглядела лет на сорок, а вела себя, как четырнадцатилетняя.