Доверие

В своих книгах Анна Зегерс не стремится особенно акцентировать то или иное историческое событие, даже если это сулит ей литературный эффект; она не гонится за занимательностью в общем смысле слова, предпочитая раскрывать особенности эпохи на судьбах множества рядовых людей. Ее романы напоминают огромные мозаики, где художественное воздействие целого зависит от деталей и их композиции. Сделав так называемый «день Икс» (17 июня 1953 года) кульминационным пунктом «Доверия», писательница акцентирует не ход событий этой обреченной авантюры, а моральную позицию своих персонажей. Вот он, пробный камень, позволяющий определить подлинную суть человека! По другую сторону баррикады оказываются Вебер, Хейнер Шанц, Янауш, благородный, героический поступок совершает Элла Буш, женщина, казалось бы легкомысленная, далекая от политики. Вспомним, что и в «Решении» был свой пробный камень — бегство группы рабочих и инженеров в Западную Германию; провокация, которая явилась делом рук американского разведывательного бюро, заставила многих показать свое истинное лицо. Надо отметить, что такие ситуации — это стихия Анны Зегерс.

Писательница остро ставит вопрос о морально-нравственной оценке человека и о доверии к нему. Она подходит к проблеме доверия всесторонне и рассматривает ее в самых различных аспектах. Решение, принятое тем или иным лицом (или группой лиц), должно вызывать у других доверие, которое основывается на убежденности в его искренности, верности, правоте и честности. Необходимость объединения усилий в трудовой и общественной деятельности обусловливает потребность людей в доверии. Романистка стремится раскрыть нам важность и главным образом сложность этого незримого процесса становления доверия. О доверии говорят чуть ли не все персонажи романа. Уилкокс, например, прилагает большие усилия, чтобы оправдать доверие своей фирмы, пославшей его в Западную Германию с особой миссией, в частности чтобы переманивать в США ученых ранга Берндта. В этом ему помогает агент американской разведки Майер, который по-своему трактует понятие доверия. Он говорит Эугену Бентгейму: «Я бы на вашем месте ни в коем случае не стал настаивать, чтобы ваш отец взял Берндта в Хадерсфельд. Вам нужны люди, которым вы безоговорочно доверяете. А о каком же доверни может идти речь, если человек отказывается дать сведения о заводе в восточной зоне, известном ему вдоль и поперек?»

Доверием молодежи злоупотреблял Вебер, бригадир на коссинском заводе. Сея недовольство нормами социалистического труда, он считал достойным доверия «всякого, кто упорно противился новому государству». Итак, доверие поднимают на щит и головорезы, и диверсанты, и более высокопоставленные мошенники. Они спекулируют на доверии, чтобы снискать милость своих боссов. Совсем иначе складывается атмосфера доверия в трудовом заводском коллективе. Она опирается на сознательное отношение к труду, которое еще только зарождалось в первые годы строительства ГДР, а в 50-х годах уже для многих становится нормой. И для Томаса Хельгера и для инженера Ридля труд не просто источник существования, но и источник больших духовных радостей. В условиях капиталистического общества у рабочих в основе доверия лежала их солидарность в борьбе против предпринимателей — сейчас, в условиях строительства социализма, доверие укрепляется в повседневных отношениях между людьми, в их работе и в личной жизни. Последнее обстоятельство весьма примечательно, так как Анна Зегерс твердо считает, что личная жизнь людей находится в тесной взаимосвязи с их общественным лицом. Отсюда пристальное внимание романистки к поведению своих персонажей в быту. Нельзя создать светлое будущее, не выработав новых нравственных устоев. Заслужить доверие может лишь тот, кто серьезно относится к своим обязательствам и в общественной и в личной сфере жизни.

Проблема доверия становится особенно острой, когда ее переносят в область политики. Здесь она чаще, чем в какой-либо другой сфере, осложняется недоверием, подозрительностью или же, напротив, слепой, безграничной верой. Анна Зегерс смело ставит вопрос о политическом доверии к отдельному человеку, партии, государству и не обходит при этом острых углов. Доверие не должно вырождаться в благодушие и беспечность. К чему приводят подобные издержки доверия, отмечает Ульшпергер утром 17 июня: «Значит, мы с Рихардом Хагеном… верно почувствовали, что надвигается беда. Но мы обязаны были знать, а не только чувствовать… Враги-то заранее стакнулись. И у нас на заводе. Внутренние и внешние. Опять, и в который раз, глупость обвела ум вокруг пальца, а лицемерие надуло правду».

Здесь и во многих других местах своего романа Анна Зегерс подчеркивает, что в условиях классовой борьбы доверие к людям не исключает, а, наоборот, требует высокой бдительности. Однако бдительность не следует путать с недоверием. Этот тезис приобрел в наши дни большую актуальность, его затрагивают многие писатели и в Германии, и в других странах. Так, например, в «Актовом зале» Германа Канта секретарь райкома партии следующим образом объясняет суть дела пришедшим к нему рабфаковцам: «…Недоверие отравляет атмосферу, бдительность очищает ее. Человек бдительный пристально наблюдает, точно рассчитывает, а главное — всегда думает, думает о последствиях, к которым приведет тот или иной поступок. Бдительность ведет его вперед, иногда заставляет сделать шаг в сторону или даже назад, но в целом ведет вперед. Бдительность — сестра храбрости. Недоверие — порождение трусости!»

Стремясь с наибольшей честностью, с наибольшей искренностью осветить тему доверия, Анна Зегерс заводит речь и о событиях не столь далекого прошлого (культ личности, процесс врачей и т. п.). Писательница показывает, с какой злобной радостью смакуют наши ошибки обыватели и враги. С такими она в полемику не вступает, следуя мудрому совету: «они не стоят слов, взгляни — и мимо!» Но стремление Томаса Хельгера и его друзей уяснить себе всю правду, понять суть ошибок, чтобы сделать их невозможными в будущем, Анна Зегерс считает закономерным. Томас идет с вопросами и сомнениями к своей близкой приятельнице Лине, играющей активную роль в Союзе свободной немецкой молодежи. Однако Лина привыкла мыслить готовыми категориями и не способна анализировать конкретные ситуации. Слепая вера заменяет ей убежденность, и поэтому даже склонность к вопросам кажется ей чем-то подозрительным. Веря в коллектив в целом, она не сохранила доверия к человеку в отдельности. Таким же предстает в романе партийный работник Пауль Меезеберг. Он не представляет себе возможности конфликтов в новом государстве, он не умеет подойти к человеку с учетом его особенностей и слабостей. Он считает, что у члена партии никаких недостатков и ошибок быть не может. Всякий, кто усомнился, заколебался или, упаси бог, оступился, — враг. Есть в Меезеберге что-то и от былых сектантов и от современных догматиков. Рассуждая по принципу «не может быть того, чего быть не должно», и он и Лина не в состоянии оказать влияние на массы в тревожный «день Икс», так как они не пользуются достаточным авторитетом и доверием.

Из другого теста сделан директор завода Ульшпергер. Он прошел через горнило серьезнейших испытаний. Только в самом конце романа об этом узнает Рихард Хаген и ощущает глубокую симпатию к этому несгибаемому, последовательному коммунисту, который, несмотря ни на что, твердо верит в правильность избранного им пути. «Вот почему он вдруг замолк, — думал Рихард, шагая вдоль реки… — Несправедливость, ему причиненную, он попросту стряхивает с себя, словно это пустяк, ошибка, случайно его коснувшаяся. Прошлое не мешает ему, не может помешать целиком и полностью быть с нами. Все эти годы он молчал. Правильно ли это было? Да, правильно. Нельзя ему было говорить. Многих это бы вконец сбило с толку. А с Ульшпергером что бы ни случилось, его с толку не собьешь, его доверие ничто подорвать не может». Чувство, которое Ульшпергер питает к своей партии, — это доверие высшего порядка. Оно предполагает глубокое знание жизни и ее теневых сторон. Ульшпергер постиг, что люди еще далеки от совершенства и дела, которые они творят, отнюдь не всегда безупречны. Но слабости, ошибки и преступления отдельных лиц не могут поколебать его веры в святое дело, которому он служит. От него лично и от миллионов таких, как он, зависит сделать так, чтобы правонарушения и ошибки прошлого больше не повторились.