Страница 51 из 70
- ... извини за спектакль, каюсь, виноват, исправлюсь, - он приблизился к Светке и нежно чмокнул ее в щечку. - Проходи, присаживайся.
Виктор под локоток подвел Свету к мягкому кожаному дивану, усадил ее, сам присел рядышком и продолжил:
- А это мой лучший, самый близкий друг, Андрей. Он мне рассказал невероятную историю, но я ему не поверил. Он наверняка обознался, правда, Лана? Ты ведь его не знаешь?
- Знаю, - прошептала совершенно потрясенная Светка. Она была готова к случайной встрече с Виктором, больше того, она бы уехала в Киев смертельно разочарованной, если бы их случайная встреча не состоялась. Но то, что все это хорошо продуманная и спланированная акция - у нее даже и мысли такой не возникало! И сейчас, потрясенная, она не знала, радоваться ей или расстраиваться, что все так произошло, или рассердиться на Виктора за этот розыгрыш и изобразить крайнюю степень обиды. Она не могла прийти в себя, а потому не знала, как себя вести в этой более чем странной ситуации.
Андрей взял стул, придвинул его поближе к дивану и сел напротив влюбленных.
- Света, я должен тебе кое в чем признаться, - с раскаивающейся физиономией сказал он. - Когда мы с тобой познакомились, ну, ты ведь помнишь наше знакомство?
Света энергично кивнула, мол, еще бы не помнить, и Андрей продолжил:
- Так вот, я тогда рассказал о тебе Витьке, то есть Виктору, и он очень просил, чтобы я познакомил его с тобой. Он очень об этом просил, как будто чувствовал что-то, а я, гад, эгоист проклятый, отказался это сделать. Он всегда отбивал у меня девчонок, а ты мне очень нравилась, я не хотел, чтобы он отбил тебя у меня. Свет, ты прости меня, а? Это я во всем виноват. Если бы я не уперся тогда рогом, то вы сейчас были бы вместе. Вы должны были встретиться, а я вам помешал. Простите меня, братцы, простите, а?
На Андрея было жалко смотреть. Он выглядел таким виноватым и так страдал от чувства вины, что Светлане захотелось его непременно пожалеть. Вспомнилось, как здорово им было вместе тогда, сто лет назад, как весело они проводили время, гуляя по жаркой и пыльной Москве, и как легко, без взаимных обид, расстались, не сожалея ни о встрече, ни о расставании... Она протянула руку и погладила Андрея по голове, потом взлохматила ему волосы и улыбнулась:
- Ладно, Дюша, забудь. Проехали. Это было так давно...
Тот обрадовался, как малое дитя:
- Правда, ты не сердишься? И на Витьку тоже не сердись, он-то не виноват, это я, гад...
- Дюша, не начинай сначала. Я все поняла и не сержусь.
- А на Витьку?
- А почему я на него должна сердиться? Разве что за весь этот спектакль. Здорово вы меня разыграли, ничего не скажешь!
Андрей подскочил, довольный, обнял сидящих Свету и Виктора и сказал:
- Ребята, я вас очень люблю! Ну ладно, я пошел, меня ждут, - и выскочил из кабинета с блуждающей по лицу улыбкой.
Виктор развернул Светлану лицом к себе, долго в упор смотрел в ее бездонные зеленые глаза и, наконец, поцеловал. О, какой это был поцелуй! Все мечты, все надежды, все ожидания вложил в него Виктор. И Света приняла его со всеми мечтами, надеждами и ожиданиями, добавив к ним свои страхи и запретные желания, которые так долго гнала прочь. Они вливались друг в друга через этот поцелуй, как будто рассказывая о том, как плохо им было друг без друга, как они пытались друг дружку забыть, и как ничего у них не получалось, о том, как хотелось снова встретиться, как мечталось быть всегда рядом и никогда, никогда больше не расставаться... Когда же силы были на исходе, и такой безумный и многозначительный поцелуй закончился россыпью маленьких, невероятно нежных и легких поцелуйчиков, Света в изнеможении упала в объятия Виктора и притихла, уткнувшись горячими губами в его сильную шею. Виктор же продолжал тихонько целовать любимую в светлую пушистую макушку. Обоим было так хорошо, что хотелось умереть прямо сейчас, в объятиях друг друга, вместе, чтобы уже никогда-никогда не разлучаться даже на минуточку, даже на мгновение. Чтобы быть вместе, всегда только вместе. И чтобы не было больше проблем, препятствий в виде семьи, расстояний между Москвой и Киевом, чтобы не было больше никого в целом мире, чтобы только они вдвоем во всей огромной вселенной...
Время и пространство исчезли. Исчезли и звуки, исчезло все вокруг. Не было ничего. Были только двое. Он наслаждался нежным, едва уловимым ароматом ромашки от ее волос, она - терпким, таким мужским запахом лосьона после бритья. Да что там запахи - они просто наслаждались друг другом.
Вдруг эту замечательную тишину нарушили тихие, едва различимые Светкины слова:
- Я люблю тебя...
Виктор аж подскочил:
- Что? Что ты сказала?
Но Света вновь притихла, продолжая вдыхать столь волнующий, особенно в эту минуту, аромат его тела. Виктор осторожно, кончиками пальцев, поддел ее лицо за подбородок, пытаясь заглянуть в ее глаза:
- Лана, родная моя, что ты сказала?
Но она только крепче прижималась к его груди, словно не желая даже на минуту от него отрываться.
- Ланочка, сокровище мое, это правда? Девочка моя, зайчик мой ненаглядный, - и он принялся осыпать ее поцелуями везде, где мог дотянуться, ведь она, с силой прижавшись к нему, сковывала его движения. Он целовал ее и приговаривал между поцелуями:
- Родная моя, любимая моя! Ланушка моя, Лапочка, звездочка моя! Господи, как же я люблю тебя! Люблю тебя!!! - и вновь целовал, целовал, целовал... - Я люблю тебя...
Смеркалось... Зимой рано темнеет. За окном зажглись фонари, и от этого в кабинете показалось еще темнее. Виктор и Света по-прежнему сидели на диване, обнявшись. Не было сил оторваться друг от друга, чтобы включить свет и закрыть жалюзи. Они уже несколько часов сидели вот так, без движения и без слов, прижавшись друг к другу и боясь шелохнуться, чтобы не спугнуть свое хрупкое счастье. Наконец Виктор, чмокнув в очередной раз драгоценную макушку, встал и подошел к окну:
- Лануля, глянь, красота какая!
Света молча подошла к нему и посмотрела в окно. Действительно, красота! Темно-синий бархатный вечер сиял яркими огнями фонарей. Все вокруг было покрыто слоем пушистого, свежевыпавшего снега. А снег все падал и падал, тихо кружась в загадочном танце под неслышную музыку вечности... Ветра не было, и крупные снежинки долго кружились на одном месте, прежде чем упасть на ковер, сотканный из мириада таких же крошечных льдинок. Таких же, да не таких - подумать только, ведь среди этого мириада не было двух одинаковых снежинок! Каждая - совершенно оригинальное творение. И абсолютная, нереальная тишина...
Хотя, какая тишина может быть в центре Москвы? Нет, конечно, Москва жила своей шумной жизнью, просто в кабинете стояли звуконепроницаемые стекла, отсюда и ощущение тишины. Влюбленные еще немного понаслаждались зимней красотой и Виктор спохватился: