Уксусная девушка

Отец попятился. Кейт прошла мимо него в столовую и водрузила ужин на подставку, всегда находившуюся в центре стола.

Хотя столовая была обставлена красивой, элегантной мебелью, доставшейся от предков Теи, после ее смерти комната приняла довольно непрезентабельный вид. Полка серванта была завалена пузырьками с витаминами, почтовой корреспонденцией и всевозможными канцелярскими принадлежностями. На дальнем краю обеденного стола возвышаются стопка чеков, калькулятор, домовая книга и бланки декларации на подоходный налог. Заполнять их всегда приходилось Кейт, и она виновато посмотрела на отца, следовавшего за ней по пятам. (Последний день уплаты неумолимо приближался.) Однако доктор Баттиста был поглощен совсем другими мыслями.

– Видишь ли, в чем загвоздка… – продолжил он, идя за Кейт обратно на кухню.

Она достала из холодильника коробку с молоком.

– Позволь пройти.

Отец снова поплелся за ней в столовую. Он сжал кулаки и сунул их в глубокие передние карманы комбинезона, раздувшегося, как огромная муфта.

– Через два месяца Пиотру придется покинуть страну.

– Разве ты не можешь помочь ему с продлением визы?

– Теоретически – могу. Проблема в том, кто подаст ходатайство. Если проект считают недостаточно важным… Похоже, многие мои коллеги полагают, что я сбился с пути. Да откуда им знать? Я уверен, что стою на пороге открытия! Вот-вот найду ключ к излечению всех аутоиммунных нарушений!.. Однако иммиграционная служба наверняка примет такое решение, что я останусь без помощника. После одиннадцатого сентября с ней невозможно иметь дело!

– Бывает. – Они вернулись на кухню, и Кейт взяла из вазы три яблока. – Кого примешь вместо него?

– Вместо него?! – опешил отец. – Кейт, это же Пиотр Чербаков! Никто другой мне не сгодится!

– И все же, очевидно, придется тебе довольствоваться кем-то другим, – заявила Кейт. – Позволь снова пройти.

Она вернулась в столовую и положила по яблоку возле каждой тарелки.

– Мне конец! – воскликнул отец. – Я обречен! В таком случае можно сразу бросать работу над проектом.

– Господи, папа!

– Либо мы как-нибудь поможем ему легализоваться.

– Вот и хорошо. Помоги ему.

Кейт проскользнула мимо отца и вышла к лестнице.

– Белочка! – прокричала она. – Ужин на столе.

– Женитьба на американке помогла бы.

– Петр женится на американке?

– Пока нет, – ответил отец, семеня за ней в столовую. – Он ведь хорош собой, правда? Что скажешь? Девушки в нашем здании так на него и вешаются: всегда подыскивают повод с ним поболтать.

– Почему бы ему не жениться на одной из них? – спросила Кейт, садясь за стол и расправляя салфетку.

– Вряд ли, – вздохнул отец. – У него… К сожалению, дальше разговоров дело не идет.

– Тогда на ком ему жениться?

Отец сел во главе стола и откашлялся.

– Может, на тебе?

– Очень смешно! – резко бросила Кейт. – Да где же эта девчонка! Бернис Баттиста! – прокричала она. – Сейчас же иди сюда!

– Да здесь я, здесь, – проворчала Белочка, появляясь в дверях. – И ни к чему так орать. – Она плюхнулась на стул напротив Кейт. – Привет, пап!

Повисла долгая пауза, во время которой доктор Баттиста выбирался из пучины своих мыслей. Наконец он ответил:

– Привет, Белочка.

Голос звучал глухо и мрачно. Белочка удивленно подняла брови. Кейт пожала плечами и взялась за сервировочную ложку.

Глава 3

– Хорошего вторника, дети! – объявила миссис Дарлинг и снова попросила Кейт заглянуть к ней в кабинет.

На этот раз Кейт не смогла отлучиться во время тихого часа, поскольку миссис Чонси была на больничном. К тому же по вторникам она дежурила в группе продленного дня. Пришлось ей томиться в неведении до самой половины шестого.

Она понятия не имела, о чем хочет поговорить миссис Дарлинг. Впрочем, обычно так оно и случалось. Здешний этикет был непостижим. Или же лучше назвать это традициями, регламентом или еще как-нибудь… К примеру, в некоторых странах нельзя показывать подошву своей обуви… Где же она напортачила? Сколько Кейт ни думала, ей не удалось вспомнить, ведь времени со вчерашнего полудня до сегодняшнего утра прошло так мало. С родителями она старалась особо не общаться, а о том малюсеньком эпизоде с молнией на куртке Антуана миссис Дарлинг вряд ли слышала. «Дурацкая проклятущая современная… жизнь!» – пробормотала Кейт сквозь зубы. Она ругалась на жизнь, не на Антуана, и мальчик наверняка это понял. Вдобавок вряд ли он помчался бы к директрисе ябедничать.

Молния была двойная: можно расстегнуть снизу, а сверху она останется застегнутой. В итоге куртку пришлось снимать через голову. Кейт терпеть не могла такие молнии: нет, ну какова наглость, подобные штучки будто лучше тебя знают, что именно тебе нужно!

Как там выразилась миссис Дарлинг днем раньше? Она ведь не говорила «Еще одна жалоба, и вы уволены»? Вроде нет. В такие подробности она не вдавалась. Прозвучало нечто типа «не то узнаете», как взрослые любят стращать детей, хотя, по сути, в подобной формулировке ничего страшного нет.

Кажется, прозвучали слова «по тонкому льду».

Чем же она будет заниматься, если вылетит с работы? Тогда в жизни совсем ничего не останется, можно и с кровати не вставать по утрам.

Вчера, играя в «Покажи и расскажи», Хлоя Смит поведала о том, как на выходных побывала в контактном зоопарке. Сказала, что видела маленьких козлят, и Кейт воскликнула: «Везет же!» (К козочкам Кейт питала особую слабость.) И спросила девочку:

– Они резвились? Козочки всегда прыгают и резвятся, если у них хорошее настроение.

– Конечно, резвились! Еще чуть-чуть, и они порхали бы как бабочки, – серьезно ответила Хлоя.

Описание показалось Кейт настолько исчерпывающим и будничным, что она получила ни с чем не сравнимое удовольствие. Как странно: для того, чтобы по-настоящему оценить что-то, нужно едва его не лишиться.

Без двадцати шесть последняя мама забрала последнего ребенка (миссис Амхерст, вечно везде опаздывает), Кейт в последний раз делано улыбнулась, плотно сжав губы, чтобы не ляпнуть что-нибудь неподходящее, распрямила плечи, сделала глубокий вдох и направилась в кабинет директора.

Миссис Дарлинг поливала комнатные растения. Вероятно, она уже перепробовала все способы убить время. Кейт оставалось лишь надеяться, что ожидание ее не разозлило (как всегда бывало с самой Кейт), и начала с извинений:

– Простите ради бога! Я не виновата – миссис Амхерст опоздала!

Миссис Амхерст директрису не интересовала.

– Присаживайтесь, – велела она Кейт, расправляя юбку и устраиваясь в кресле.

Кейт села.

– Эмма Грей, – сказала миссис Дарлинг. Сегодня она явно не отличалась многословием.

Эмма Грей? Кейт судорожно перебирала варианты. Странно… С Эммой Грей никаких проблем не возникало.

– Эмма спросила у вас, кто в группе лучше всех рисует, – напомнила миссис Дарлинг, сверяясь с блокнотом. – И вы ответили: «Думаю, что Джейсон».

– Все так, – ответила Кейт.

Кейт подождала, однако ударной фразы не последовало. Миссис Дарлинг отложила блокнот, будто на этом и закончила. Сплела пальцы в замок и уставилась на Кейт с чувством выполненного долга.

– Все так и было, – развернула свою мысль Кейт.

– Мать Эммы очень расстроена, – поведала миссис Дарлинг. – Она считает, что из-за вас Эмма чувствует себя неполноценной.

– Да она и есть неполноценная! – воскликнула Кейт. – Рисовать Эмма Джи ни фига не умеет! Она спросила моего мнения, я его высказала.

– Кейт, – вздохнула миссис Дарлинг, – это настолько спорно, что я даже не знаю, с чего начать.

– А что не так-то? Я не понимаю.

– Вы могли бы ответить так: «Милая Эмма, рисование вовсе не спорт, соревноваться ни к чему. Зато у тебя такая богатая фантазия!» И добавить что-то вроде: «Все вы справляетесь превосходно».

Кейт попыталась представить, как она говорит детям такое. И не смогла.

– Честное слово, Эмма не придала этому значения! Она сказала: «Ну да, Джейсон» и пошла играть дальше.