Покорители Стихий

- Вы можете снять с меня это проклятие?

- Конечно же нет! Ведь я не колдун.

- Ладно, тогда спрошу иначе: вы можете как-нибудь избавить меня от снов, не снимая проклятия?

- Я могу изготовить защитный оберег в форме ожерелья или браслета. Если ты всё время будешь носить его при себе, кошмары перестанут тебя волновать.

- Отлично! Как скоро вы сможете изготовить этот оберег? – поинтересовался воодушевлённый маг.

- Минимум через трое суток.

Финнеас помрачнел.

- Слишком долго. Завтра я покидаю Шаддар и возвращаюсь обратно в Виндхейм, - сообщил хмурый стихийник.

- Тем хуже для тебя. Правда есть ещё один способ, но только временный.

- Какой?

Вместо ответа мастер удалился в соседнюю комнату, и спустя непродолжительное время вернулся с небольшим зелёным флакончиком, и вручил его Финнеасу. Осторожно открыв флакон, стихийник поднёс его к своему носу, сделал пару глубоких вдохов, и чуть не выронил драгоценный сосуд.

- Фу, какая гадость! Из чего это сделано? – брезгливо поинтересовался маг, торопливая закрывая флакон.

- Тебе лучше этого не знать, - проговорил Цзин с лёгкой улыбкой.

- Пожалуйста, только не говорите, что это надо пить.

- Каждый раз перед тем как ложишься спать. Если пить экономно, содержимого флакона хватит надолго, но запомни главное – у зелья есть побочный эффект.

- Какой?

- После его принятия твой магический потенциал существенно понизится на какое-то время.

Поняв, что другого выхода у него нет, стихийник тяжело вздохнул и убрал флакончик в карман.

- Всё равно спасибо за помощь. Как только улажу все проблемы за морем, обязательно вернусь за оберегом, - пообещал Финнеас перед тем как покинуть жилище старого мастера.

Интерлюдия - 1

Неприятности происходят тогда, когда меньше всего это ожидаешь. Гилберт прекрасно осознал это в тот момент, когда на постоялый двор прибыл запыхавшийся гонец со срочным письмом. Мать Гилберта, леди Ровена умоляла блудного сына, покинувшего родной дом из-за частых ссор с отцом, как можно скорее навестить её. Не напиши герцогиня, что это вопрос жизни и смерти, Гилберт подождал бы до утра.

Будучи младшим сыном герцога Вейнсмора двадцатидвухлетний Гилберт, недавно закончивший магическую академию, серьёзно поссорился со своим отцом, и был вынужден перебраться на постоялый двор. Когда герцог потребовал от своего сына вступить в гильдию магов, Гилберт наотрез отказался делать это. Причиной такого решения стал строгий устав гильдии, после ознакомления с которым упрямый маг пришёл к выводу, что даже у новобранцев в имперской армии и то больше свободы. Гилберт попытался объяснить свою позицию отцу, однако тот даже не стал его слушать. По мнению герцога членство в гильдии было почётным, а маги-одиночки в его глазах были ненамного лучше бездомных бродяг. Не найдя понимания, Гилберт хлопнул дверью, ушёл из родного дома, и поселился на постоялом дворе, где и провёл три недели, пока письмо от матери не вынудило его вновь вернуться в лоно семьи.

Добравшись до дома, блудный сын узнал, что его отец, на старости лет возомнивший себя великим полководцем, собрал крупный вооружённый отряд, и отправился зачищать Далорские горы от обитающих там дикарей. Если не считать высоких налогов, набеги дикарей стали самой большой проблемой Мецерской империи. Безжалостные варвары нападали на слабозащищённые города и деревни, выносили из них всё, что представляло хоть какую-то ценность, а сами поселения сжигали. Император не раз и не два посылал в Далорские горы регулярные войска, однако данная мера оказалась малоэффективной. Большинство горных племён вело оседлый образ жизни. Едва завидев имперских солдат, дикари тут же покидали насиженное место, и углублялись в горы, которые они знали как свои пять пальцев. В зависимости от упрямства командиров отрядов, поиски обитателей гор занимали от нескольких дней до нескольких недель, и каждый раз заканчивались одинаково. Имперцы считали дикарей примитивными существами, которые были разве что чуть-чуть умнее животных, однако раз за разом варвары доказывали обратное. Вместо того чтобы вступить в бой с более сильным и многочисленным врагом, дикари предпочитали наносить точечные, но при этом крайне болезненные, удары. С приходом ночи дикари проникали в лагеря противников, и устраивали диверсии. Иногда диверсии срывались, но гораздо чаще жителям гор удавалось прикончить офицерский состав, и благополучно покинуть лагерь.

Гилберт обо всём этом прекрасно знал, а потому и не мог понять с чего вдруг его далёкий от военного дела отец вдруг решил, что ему повезёт там, где не повезло опытным воякам, благополучно пережившим десяток кровопролитных сражений. Когда в город вернулись остатки отряда герцога Вейнсмора, леди Ровена узнала, что в горах случился чудовищный обвал, и что её супруга скорее всего больше нет в живых. Пустив скупую слезу по погибшему мужу, герцогиня стало готовиться к похоронам, однако уже на следующий день в поместье прибыл молодой потрёпанный боец, сумевший пережить обвал. Он рассказал герцогине, что её супруг всё ещё жив, и поведал Ровене требования дикарей. Кочевники обещали вернуть герцога, но лишь при условии, что на переговоры с ними явиться младший сын Вейнсмора. Гилберта такое требование крайне удивило, но отправиться на встречу с дикарями стихийный маг всё же согласился. Встреча должна была состояться той же ночью в Далорских горах возле крупного перевала, именуемого имперцами Тропой обречённых.

Отправляясь на встречу с дикарями в одиночку, Гилберт не исключал возможность, что это может оказаться ловушкой, но страха совсем не испытывал. Парень искренне верил, что если дело дойдёт до вооружённой стычки, то он без труда сможет одолеть противников с помощью магии, а если ситуация всё же выйдет из-под контроля, то ничего ему не мешает просто телепортироваться обратно в свою комнату на постоялом дворе. Направляясь к месту встречи, Гилберт заметил несколько фигур, тайком следовавших за ним по пятам. Сделав вид, что не замечает за собой слежки, Гилберт ускорил шаг, мечтая поскорее со всем этим покончить.

Уверенно продвигаясь вперёд, парень заметил поднимающийся к небу дым. Добравшись до перевала, молодой маг обнаружил большой костёр, возле которого сидели два человека: пожилой, но при этом довольно крепкий на вид дикарь с посохом, а также молодая девушка с длинными рыжими волосами, которой на вид едва ли было больше семнадцати. Девушка была одета в лёгкую рубашку из волчьей шерсти, набедренную повязку и кожаные сапоги. Герцога Вейнсмора поблизости не оказалось. Завидев приближающегося чужака, девчонка резко вскочила с места, и выхватила из сапога охотничий нож.

- Кажется мне здесь не слишком рады, - проговорил Гилберт с улыбкой, медленно приближаюсь к огню.

В ответ на безобидное приветствие девушка ощетинилась, став чем-то похожей на дикую кошку. Гилберту казалось, что дикарка в любой момент сорвётся с места и броситься на него с ножом, пока не услышал спокойный голос взрослого дикаря:

- Успокойся, Агнари. Он не причинит нам вреда.

- Не причиню, но только в том случае, если вы отпустите моего отца. Он ведь ещё жив? – осведомился Гилберт.

Взрослый дикарь медленно поднялся с земли, и пристально осмотрел новоприбывшего с головы до ног. Герцог Вейнсмор в точности описал приметы своего младшего сына, не забыв при этом добавить, что его отпрыск – сильный стихийный маг, мастерски владеющий магией огня и земли.

- Жив. Твой отец сказал, что ты умеешь управлять огнём. Это правда?  - в свою очередь осведомился взрослый дикарь.

Решив, что наглядная демонстрация будет красноречивее любых слов, Гилберт сделал так, что костёр, возле которого сидел дикарь, разгорелся раза в три сильнее. Не прошло и пяти секунд, как из разбушевавшегося пламени вышла человеческая фигура, состоящая целиком из огня. Гилберт ожидал, что при виде огненного элементаля примитивные дикари запаникуют и ударяться в бегство, однако всё прошло совсем не так, как запланировал маг. Вместо того чтобы бежать с перевала без оглядки, рыжая девчонка вдруг сплела боевое заклинание из арсенала стихийной магии, и атаковала элементаля ледяной молнией. Как только молния попала ему в грудь, сверкающий элементаль покрылся толстой ледяной коркой, а после того как девчонка ударила по этой глыбе порывом сильного ветра, ледяная скульптура разбилась, а сам элементаль исчез. Стоявший у костра дикарь улыбнулся.