Грани

— Если там есть хоть кто-то, то можете попробовать остановить меня… или присоединяетесь на худой конец! — весело окрикнул окружающее пространство Эрик, обращаясь ко всем и одновременно ни к кому.

В ответ отозвалась лишь дверь, слегка поскрипывая от нового порыва ветра.

— Ну просто лес спасателей! — в той же веселой манере продолжил Эрик. — Нет-нет! Не все сразу ребята… по одному и… да ладно вам! Никто даже не подойдет?

Почему-то этот постановочный диалог по-настоящему веселил Эрика. А, быть может, он просто успокаивал свои нервы или то, что от них осталось.

— Вот из-за таких равнодушных людей, люди и помирают на крышах! В одиночку! — обиженно произнес Эрик, но его улыбка и не думала сходить с лица. — И вообще, у вас на крыше полно окурков. Прибрались бы вы хоть что ли! А вообще, не стоит вам подходить ко мне близко! Ведь я опасный самоубийца! У меня есть ноги и я не побоюсь ими воспользоваться во имя затяжного полета вниз! Так и знайте!

В ответ Эрика встретил лишь легкий шум ветра.

свою маленькую импровизацию и слегка придя в себя, Эрик напоследок начал оглядывать того, состояние которого его давно не интересовало. Эрик Майлз оглядывал самого себя.

Он не представлял, какое выражение лица у него могло быть в этот момент, но со стороны это было самое обычное лицо: голубые глаза, чуть горбатый нос, подбородок с весьма глубокой ямкой и легкая небритость, которая смотрелась слегка нелепо со светлыми отросшими волосами на голове. Тело было тоже вполне обычным и непримечательным (немного худощавым и довольно длинным). Молодежная рубашка белого цвета, простые потертые джинсы, наручные часы и старые кроссовки послужили окончательным заключением описания человека на крыше по имени Эрик Майлз. Таким Эрик и уйдет из этого мира.

«Надеюсь, если это не конец, ТАМ нет дресс-кода», — подумал Эрик, а после в его голове отозвались слова матери из детства: "Все хорошо. Все будет хорошо"

"Ну да, — подумал Эрик, — все будет хорошо, мама", — и сделал последний шаг.

Когда дело касается смерти, тут равны все, и исключений быть не может. Ты можешь быть любого пола, возраста и расы, можешь принадлежать самому различному социальному статусу и оставить в истории след и значимость самой разной величины. Но по-настоящему значимым от тебя останется лишь красное пятно на асфальте. И так будет с каждым, кто состоит из плоти и крови. Почти наверняка можно сказать, что всех этих людей будут помнить. По крайней мере, их будет помнить тот, кто останется отмывать кровь и месиво. И вряд ли такой человек будет вспоминать это событие добрым словом, как и тех, кто стал его причиной.

Падение заняло не так мало времени, как Эрик предполагал (все-таки пятьдесят метров это довольно приличная высота), но, вопреки всеобщему мнению, жизнь так и не пролетела перед глазами. Картинки из прошлой жизни не возникли в памяти Эрика, а самые яркие моменты, будто наоборот, погрузились на самое дно воспоминаний, и припомнить хоть что-либо было почти невозможным. Асфальт становился все отчетливее, и Эрик Майлз решил себя занять дальнейшим его рассмотрением. К слову, много времени это не заняло. А потом вдруг стало совсем темно…

Глава 1: Крик души

Глава 1: Крик души

Забегаловка «Время ленча» была одной из десятка самых обычных забегаловок, которые строились на десятках самых обычных шоссе в десятках самых различных городов по всему миру. Забавно, но именно обычность и непримечательность подобных заведений делает их в некотором смысле особенными. Они могут смело относиться к тому разряду вещей, что можно заметить буквально везде и всюду.

Так, например, в любом городе мира вы сможете увидеть человека, который, подойдя к двери с надписью «закрыто», непременно дернет за дверную ручку. Нет, этот человек, конечно же, не глуп и достаточно образован для того, чтобы распознать, что именно написано на двери и даже понять, что смысл данных слов имеет к нему самое прямое отношение. Но все же, вы почему-то точно знаете, что этот человек попытается, несмотря ни на что… он ПОПЫТАЕТСЯ открыть находившуюся перед ним дверь. Кто не рискует, тот не пьет шампанского или же не открывает запертые двери! Вернувшись к моменту, когда кульминация еще не наступила, вы сможете наблюдать за зачатками попытки стать взломщиком дверей номер один! Этот самый человек, исходя из извивающейся позы и нерешительного и детского интереса, выражающегося в его глазах все сильнее и сильнее, даст вам окончательную уверенность в том, что произойдет через несколько секунд. Накал страстей все ближе, эмоции на пределе, и… он дергает за дверную ручку! Что? Надпись? Ну, на заборе тоже много написано (и большинство из этого, откровенно говоря, ложь и клевета, а то, что правда, то правда до ужаса нецензурная). И все же проводить подобные манипуляции с закрытыми дверями лишним не будет. Исключительно чтобы убедиться в ее закрытости и ничего больше.

Или, к примеру, стоите вы на остановке и вдруг понимаете, что в своих вечных делах и заботах совершенно потерялись во времени и вам смертельно необходимо узнать, который сейчас час. К сожалению, ни часов, ни телефона при вас нет, но, о счастье, буквально в паре метров от себя вы видите человека, как раз вглядывающегося в свой Ролекс на руке! И вот вы уже стоите возле него и в надежде утолить свой интерес, спрашиваете, сколько же сейчас времени? И что делает ваш собеседник в следующее мгновенье? Именно! Вместо ответа он автоматически смотрит на свой Ролекс! Опять! Несмотря на то, что еще пару секунд назад его глаза сверлили взглядом часы усерднее бура и более сосредоточенно, чем хищник, выслеживающий свою добычу.

Самое удивительное, что таких случаев полно и происходят они всюду и со всеми! Они становятся настолько обыденными, что в конечном итоге являются неотъемлемой частью человеческого общества. Это часть человеческой жизни. И вот, проезжая около забегаловки «Время ленча», вы невольно улыбаетесь, потому как это то, что вы так ждали встретить в подобном месте, и то, что почему-то вам кажется забавным. Спроси, что именно вас так веселит в этой ситуации, вы бы никак не смогли этого объяснить. Просто так должно было быть и никак иначе. Это уже нечто большее, чем просто явление. Это что-то внутри нас. Что-то, что объединяет нас и этот мир.

Внутри «Время ленча» из местного убранства оказался слегка липкий пол, пятна на котором, должно быть, имели историю векового происхождения. Потрепанные вентиляторы на потолке явно знавали лучшие дни. Казалось бы, лопасти этих вентиляторов способны крутиться только благодаря божьей силе. Cтолы и диваны были окрашены в привычный для подобных заведений красно-желтый оттенок, не сильно броский и создающий атмосферу уюта. Прибитый в углу возле кофейной стойки телевизор считал долгом одарять каждый второй канал мигающей рябью. Наверное, он мог себе позволить этого не делать, однако, дабы соответствовать общему виду этого заведения, приходилось идти на некоторые жертвы.

В целом, тут было уютно. По крайней мере, так бы сказал каждый проверяющий из санэпидемстанции, если бы за пару минут до проверки хозяин забегаловки одарил бы его самой простодушной улыбкой, отведя подальше от людских глаз, и более весомым презентом, которые обычно кладут в конверт (если подобное заведение вообще могло позволить себе хоть какие-то презенты).

Посетителей, не считая группы разнорабочих, местных завсегдатаев, на мятые доллары которых «Время ленча» все еще держался, было совсем немного. Но именно от них, от любителей поработать на складах и потягать пару-тройку мешков с цементом и исходил основной шум (не считая скворчания масла на сковородках, звук которых доносился из кухни до каждого столика без исключения). Шум разнорабочих не позволял забегаловке утонуть в собственной тишине, а потому к их разговору прислушиваться не приходилось. Напоминая сломанное радио, громкость которого можно было регулировать лишь перекрикиванием этого самого источника звука, отчетливо слышалось каждое их слово (и заодно каждый плевок рассказчиков, шмыганье носом и фирменная отрыжка). Столик простых работяг стал эпицентром важнейших разговоров, из которых слышалось что-то вроде: