Психоконструкт

— Прекрати, Крусифайд! Нам есть дело. Ему есть дело! — Феникс прищурилась и хищно улыбнулась Крусифайду. Винсент вспомнил этот ник — он тоже был в том чате, во время того, ночного разговора. — Ну так что, ВинКей, ты хотел доказательств нашей правоты? Так вот тебе доказательство — ты не сдал нас. А значит, веришь нам!

— Это ничего не значит. Совершенно ничего! — Винсент почувствовал, как к горлу подступает паника, вязким комком перекрывая дыхание.

Они убьют его, просто убьют! Он ведь действительно может их выдать, видел уже два лица! Таким людям не ведома мораль и сострадание! Они его похитили как раз для этого! Нет, стоп. Винсент закрыл глаза и выдохнул. Они ведь верят в свою собственную чушь, значит, точно не убьют. Если он — психоконструкт, это бессмысленно, его жизнь — просто написанный кем-то сценарий. Если психоконструктор — тем более, их ведь так мало. — Зачем вы меня похитили?

— Чтобы поболтать, конечно. — Феникс мило улыбнулась. Крусифайд только фыркнул и отвернулся. Он явно был не в восторге от всего происходящего.

— Какой смысл болтать со мной? Я ведь, скорее всего, лишь чья-то марионетка. — Винсент пожал плечами. Немного информации не помешает, а сейчас их можно было разболтать. Паника прошла, оставив после себя почти неестественно спокойный разум.

Не бойся.

Словно кто-то прошептал на ухо. Винсент шевельнулся, заставив себя сосредоточиться на боли в запястьях. Со слуховыми галлюцинациями можно разобраться и позже.

— Ничего подобного! — Крусифайд подошёл и наклонился, приблизив своё лицо к лицу Винсента. Под злобой и раздражением в его глазах едва ощутимо проскальзывала тревога. Они сильно рисковали, он просто не считал Винсента достойным такого риска. — Создатель порождает либо человека с заданными свойствами и процедурами поведения, либо программирует ситуацию, не более! Никто не может контролировать каждое действие и слово! Это уму непостижимо! Думал, ты поумнее будешь!

— Прекрати, Крусифайд. Он ещё мало что понимает. — Феникс положила руку на плечо своему напарнику. — Он ещё ничего не знает, ни в чём не разбирается, но поймёт. Обязательно. ВинКей, хочешь, я тебе кое-что объясню? Представь — ребёнок перебегает дорогу перед машиной. Если психоконструктор стоит рядом и уверен, что ребёнок попадёт под колёса, то так и случится. Как сказал мой друг — это моделирование ситуации. Если тот же психоконструктор просто придумал водителя на синей машине, потому что ему не хватало цвета среди серых и чёрных машин, то ребёнок может успеть проскочить, потому что от чьей-либо воли тут уже ничего не зависит — дело случая. Понимаешь? Тут психоконструктор создал только психоконструкт, водителя. А теперь самое интересное. Если психоконструктор сомневается в исходе, опять же зависеть всё будет от случайности. Понимаешь, что это значит?

— Не совсем. — Винсент начал догадываться, что имеет в виду Феникс. Перспектива была мерзкой — либо сбить ребёнка, потому что кому-то кажется, что так и будет. Либо быть тем, по чьей вине он на самом деле был сбит.

— Изменить что-то психоконструктор может только, если уверует! В этом вся суть. — Феникс выпрямилась и победно улыбнулась, как будто только что доказала что-то очень сложное. — Нужна абсолютная вера! И не важно, будет она осознанная или нет. Главное — абсолютная. Можно сказать, даже уверенность. Иначе ничего не выйдет. Психоконструктор должен знать, что всё произойдёт так и не иначе.

— Всё равно это лишь слова. Они ничего не доказывают. — Винсент усмехнулся и покачал головой. Его трясло от страха, но он улыбался. Потому что улыбка — единственная для него возможность получить превосходство над ними. Если он его утратит — они его убьют. У них нет никаких причин сохранять ему жизнь. — Только вероятности, такие же, как в обычной жизни.

— Открой глаза, и тогда ты увидишь! Как ты можешь отмахиваться от чего-то, столь очевидного! — Крусифайд расхаживал за спиной Феникса, раздражённо размахивая руками. — Я говорил тебе, Феникс, что он нам не нужен! Он полностью принадлежит системе! Другие тоже были против! С самого начала! Иначе мы до сих пор были бы одним целым! Только он настаивал!

— Ничего подобного! Он был уверен, значит, мы тоже должны в это верить. — Теперь Феникс совсем не улыбалась. Ей словно передалось нервное возбуждение её напарника.

Винсент закусил губу и отвернулся. Если он хочет выжить, должен отбросить любые эмоции. Его жизнь была тихой и монотонной, однообразной и спокойной. Ему ни разу не приходилось сражаться за свою жизнь. Опыт был новым, и он вызывал у него совершенно неприемлемую смесь ужаса и восторга.

— Лишь тот, кто не способен доказать, говорит: это очевидно. Это не так. Пустая теория, которой можно объяснить что угодно, и которая не объясняет ничего. — Винсент покачал головой.

В этот момент психологически он доминировал. Он должен был удержать эту позицию, пока не… пока не что? Его искать не будут до следующего утра, да и где? Он ведь и сам не знал, где находится. Его не спасут, убежать он не сможет. Оставалось лишь говорить, а это у него не слишком-то хорошо выходило.

— Но ведь и твои слова — просто попытка отказаться, спрятать правду, которую ты и так уже знаешь. — Феникс улыбнулась и подошла к нему, потом обошла и встала за спиной. — Обдумай то, что услышал. Тебе это ещё очень пригодится. А теперь спокойной ночи, ВинКей!

Винсент не видел, что она сделала, даже ничего не почувствовал. Просто снова пришла тьма, лишённая времени, звуков и расстояний.

Небо показалось Винсенту серовато-синим. Раньше он почти никогда не смотрел на небо. Но сейчас оно оказалось первым, что он увидел, открыв глаза. Голова по-прежнему болела, запястья ныли. Он очнулся в парке, по которому всегда проходил по дороге на работу. Его отпустили, он жив. Винсент сидел и смотрел в небо, ни о чём не думая, ничего не замечая. Сердце билось на удивление ровно. Оглушающая тишина бытия — так он назвал это позже, когда смог обдумать. Те секунды после безнадёжной и отчаянной борьбы за существование, когда можно просто быть.

— Простите, с вами всё в порядке? — Знакомый голос, приятный, взволнованный.

Женщина из магазина, та, что недавно переехала. Пару секунд Винсент перекатывал в голове мысль о том, что она тоже может быть чьим-то конструктом. Может быть, даже его собственным. Может быть, сделанным специально для него.

— Да, сам не заметил, как заснул. Ночью не мог никак, а теперь вот… — Винсент почти не солгал. Сегодня он врал слишком много и слишком часто. И слишком легко. — Со мной всё в порядке.

— Хорошо. Я уже забеспокоилась. — Женщина улыбнулась. У неё была приятная, мягкая и немного грустная улыбка. — Я же не представилась. Меня зовут Мадлен Даннан.

— Очень приятно. Я — Винсент Кейл. — Винсент слегка сжал протянутую руку. Имя и фамилия его новой знакомой как-то плохо сочетались, резали слух. У кого-то было плохое чувство юмора. Винсент поймал себя на том, что думает о её создателе, а не родителях. Почему-то он так просто принял безумную теорию Феникса, даже сам этого не заметил. — Вы часто здесь бываете?

— В парке? Обычно в обеденный перерыв. Я работаю здесь неподалёку. — Мадлен сжала в ладонях ручку изящной сумочки и почти умоляюще посмотрела на Винсента. — Мы могли бы прогуляться здесь как-нибудь.

— Почему бы и нет. — Винсент ответил на улыбку. Его ещё никогда не приглашали на свидания. В этом он был полным неудачником. Вернее, он просто не замечал эту сторону жизни, и она благополучно обходила его стороной. Кто же всё-таки придумал эту Мадлен? — Ещё встретимся.

Он уж опаздывал на работу, поэтому распрощались они второпях. Мадлен махнула ему рукой на прощанье и свернула на другую дорожку. Винсент некоторое время смотрел ей вслед и думал, насколько вложенным может быть психоконструирование. Если кому-то нужен в окружении человек, он ведь придумывает не только его одного, но и его семью, друзей. А у них в свою очередь тоже должны быть друзья и родные. Пигмалион говорил что-то подобное. Психоконструктор создаёт среду, которую считает подходящей. И эта среда включает в себя множество людей. Правило шести рукопожатий. Любые два человека на планете разделены не более чем пятью уровнями общих знакомых. То есть, миру должно хватить шести психоконструкторов. Но их больше, и сферы их влияния пересекаются. Винсент не очень-то во всё это верил — слишком уж фантастично звучала эта теория — ему было просто интересно с ней играть. Почти так же, как с беседами в сети — короткое ощущение всемогущества, такое же эфемерное и призрачное.