Пест – Ломаный грош

Пест направился в сторону поленницы, у которой стояла лавка, а Лита продолжила сыпать вопросами.

– Ты, наверное, устал? А как там в городище живут? А ты там где жил? В Академии мажеской? А Лык говорил, что в городе лебеду не едят!

– Не тараторь! – буркнул Пест. От того, что мысли Литы бежали впереди языка, она очень быстро говорила, порой глотая окончания и предлоги. – По порядку говори!

Порядок дел в голове Литы был, и довольно строгий. Его вбила мать, обучая девочку готовке и домашним хлопотам. Но вот порядок мыслей и слов у нее отсутствовал напрочь. Поэтому, когда Пест сказал «по порядку», то мыслительный процесс юной занозы забуксовал. Пест взглянул на зависшую Литу и, вздохнув, начал отвечать на те вопросы, которые успел разобрать.

– Жил я поначалу в харчевне, что в портовом районе стоит града Вивека. Там работал за еду и грош в неделю, там и спал, – размеренно и как-то даже важно начал Пест. – Там и ворожбу свою тренировал. Печь магией грел, и корнеплод всякий этой же ворожбой чистил.

– А руками нельзя? – сделав большие глаза, спросила Лита.

– Можно и порою нужно, но ворожбу тренировать надо было. А у меня ее – хрен да маленько. Тут на волшбу мажескую, что в учебниках пишут, едва хватит. Вот я и магичил, что попроще. Если вихрь ветряной – то размером мне по коленку, ежели огня стену – то в аккурат под топку печки…

– Вихрь ветряной… – восхищенно глядя на брата, обмолвилась Лита. Ее глаза были прикованы к земле, где под ее ногами весело и бодро бегал малюсенький вихрь размером с ее ладонь. Сначала он был не особо виден, а потом, собрав мелкую пыль с земли, окрасился в серый цвет.

– …так и учился. Ночью работал, утром учился, опосля зенита солнца спал, вечером книги мажеские читал или науку на деле учил, а ночью опять работал, – продолжал Пест, поглядывая то на вихрь под ногами сестры, то на ее восхищенное лицо. – Потом я работать начал в Академии мажеской.

– А там работников берут? – хмурясь, спросила сестра.

– Берут, только надо грамоту знать и считать уметь, а таких работников еще поискать надо. А как найдешь, так еще и деньгу платить, – Пест пожал плечами, словно сомневаясь в своих суждениях. – Может, деньга малая, а может, не любят городские у магов работать… Того не ведаю, но работников на факультете жизни и алхимии всегда не хватало. Работы валом, и не больно сложной. Там больше читать приходилось да считать.

– Это что ты там считал такое? – услышал Пест голос соседского парнишки. Он был с Литой одногодкой, но выглядел чуть-чуть постарше. Пест поднял голову и увидел, что рядом с ними начали собираться дворовые дети.

– Ну так! Растворы стандартные в зельях используют! А уж из них и варят зелья всякие. Ты как думаешь, будет ученик мажий полдня мучиться, чтобы стандартные растворы приготовить для зелья? Так оно ж никакого времени не хватит! – Пест взглянул на Прона, мальца, задавшего вопрос. Тот задумчиво почесал макушку. Пест принялся снимать сапоги и разматывать портянки с ног. – А я за деньгу эти стандартные растворы и готовил. Там четко знать надо, чего и сколько положить, как смешать, сколько кипятить…

– Так то ж запомнить можно! – не унимался малец.

– Ага, можно! Пять сотен стандартных растворов…

– Много, – нахмурился Прон. Этот соседский мальчишка был уменьшенной копией отца.

– Так прочесть и посчитать проще, – пожал плечами Пест. – На том и работал. Те, кого деньга устраивала – грамоте не обучены, а кто обучен – тому деньга мала!

– А в Вивеке, говорят, городище из камня? – послышался еще один голос одного из подошедших дворовых мальчишек.

– Из камня, да не в один этаж! Сам я комнату снимал за деньгу на третьем этаже, под самой крышей.

– Третий этаж – это высоко?

Пест почесал макушку и начал оглядываться, чтобы примерно показать высоту третьего этажа. В итоге он указал на яблоню, довольно приземистую, старую, но тем не менее достаточно высокую.

– Со старую яблоню! Вот, примерно, чутка повыше нее мое окно было. Дом из камня, но в том доме меж этажами перекрытия деревянные из цельных бревен.

Пест сидел на скамейке, рассказывая за жизнь в городе, а вокруг него собрались дети. Обычные, дворовые. Отроки во главе со старшими разошлись по привычным делам. Кто к реке, удить рыбу и ставить «морды», кто помогать на пастбище, кто в лес на ягодные делянки. В селе остались старики, женщины, занятые по хозяйству, и дворовая ребятня.

– И все улицы промеж домов камнем выложены. Да не простым булыжником, а тесаным. От того в дождь или слякоть в городище месива под ногами нет. Все подметают и все убирают. От того городище как камень нерушимый видится поначалу, – Пест, пока рассказывал, снял сапоги, которые порядочно успел износить, и босыми ногами начал шебаршить травой. – Но град тот не так прост. Люд в нем гнилой, и ежели для себя выгоды не увидит – помощи руку никогда не протянет…

Вокруг него уже начали собираться дети со всего села. Слух о том, что Пест за городище каменное рассказывает и ворожбу малую ворожит, не отрываясь, моментально облетел село.

Он просидел на этой лавке почти до сумерек. Детвору разогнали по домам возвращающиеся с полей мужики. До этого только матерям удавалось вытащить из толпы слушающих детей, да и то за уши. Всем хотелось послушать рассказы о каменном городе. Даже некоторые старики нет-нет да проходили мимо, останавливаясь, прислушиваясь и чему-то кивая. Некоторые и не по одному разу.

– Ну, давай теперь с начала рассказывай. Как в городище пришел? – отец Песта сидел за столом с кружкой горячего отвара, приготовленного Пестом. Его братья сидели рядом с ним с тем же отваром, но в кружках поменьше.

– Как Пикарда схоронил под деревом, так в путь двинул, – хмурясь, начал Пест. – К городищу подошёл в ночи, потому обождать решил. Пикард рассказывал, что на ночь ворота затворяют. А с рассветом я себя оглядел и решил, что уж больно на убогого похож. Волоса клочками, лицо и руки в земле по локоть, а штаны драные. Вот я в ручей ледяной и полез мыться да вещи от грязи мыть.

Отец и братья одобрительно закивали. С печи показалось лицо Литы. Ей тоже было интересно. Пест рассказывал подробно о том, как сам устраивался.

Он рассказал, как его попросту ограбили, как искал работу и как его попытались обмануть на рынке, как он учился сам, без подсказок, как нашел своего учителя, как ему приходилось засовывать руку в кипяток, чтобы научиться быстро лечить ожог на собственной руке, как приходилось просить отрезать себе палец Людвига, потому что самому духа не хватало. Как его принимали другие студенты, а вернее – не принимали, и вообще многие считали любопытным наемным простолюдином. Как он спорил с преподавателями, как учился на ходу всему, до чего допускали, как работал за грош в неделю и кров с харчами. Как познакомился с бастардом Людвигом и как до самого отъезда считал его другом, как нанимался по ночам чистить улицы от мусора и пробивать засоренные канализации. Как его приглашали в портовый район, чтобы лечить людей, как он стал единственным магом-целителем во всем районе и почему в этом районе никто из магов работать не хотел… Рассказывал все, без вранья и искажений. Говорил, как думал и как видел, но… Умолчал про баронессу Игрим, умолчал о том, что его несколько раз с того света вытаскивал Черт, умолчал про свой рок…

Когда он рассказывал о портовом районе, отец его спросил:

– И у фонаря того прямо и лечил?

– Часто прямо там и лечил, – пожал плечами Пест. – Токмо ежели одной ворожбой обойтись можно было, и до рассвета управиться. Иначе говорил, что нужно для справного лечения, и договаривались, где лечить будем.

– И большую ли плату за то брал?

– А тут, видишь ли, какое дело, бать… – Пест замялся, не зная объяснить отцу странную ситуацию с платой лекарям. – Коли ты маг и знак целебный на груди имеешь, то без зазора можешь плату брать, какую удумаешь, а ранг твой говорит о том, насколько хорошо ты лечишь. Вроде как знак, что сей маг в носу не ковырялся и ученье целебное знает зело хорошо. Ежели ранг низкий, то сие есть знак, что ученик ученье знает худо или же изучал его факультативно…