Пест – Ломаный грош

– Род Подов голову свою на совет привел, – с этими словами Огниво поклонился в пояс.

Дым за его спиной так же поклонился в пояс, но слова не сказал.

Староста и мужики недоумевающе переглянулись. Староста пробежал взглядом по лицам мужиков, еще раз – на Дыма и Огниво, а затем повернулся в темный угол, в котором сидел Пест.

– Правильно смотришь, старшой! – сказал Пест из своего угла. – Это мое слово.

Мужики начали гомонить, выражая недовольство.

– Не было такого…

– Голова одна…

– Цыц! – оборвал всех староста. – Выйди вон, род Подов, дабы ушами своими слово глав родовых не пугать….

В избе, пока выходили Дым и Огниво, воцарилась тишина. Как только они вышли, слово снова взял староста.

– Держи ответ тогда, Пест-ведун. Отчего во главе рода Подова двое?

– Голова у рода Подова одна. За голову Огниво будет, – начал объяснять Пест, выйдя из темного угла. – Но слова он не имеет, и делать дело не вправе, покуда не одобрит Дым.

От такой постановки вопроса мужики снова загомонили.

– Огниво на руку и слово горяч. Делает и говорит, а опосля думает, – начал рассказывать Пест. – Коли его в головы не поставить и ответ не заставить держать – чудить начнет. Может обиду затаить, а может и в скитальцы податься. Больно горяч он.

– Так и пусть ступает с миром, – влез кто-то из мужиков.

– А ну как не уйдет? А вдруг обиду затаит? Что делать будем? – начал Пест упрекать мужиков. – А ежели спровадить его решитесь, то ему как скажете? Мол, иди-ка ты подобру, Огниво, вон из села? Да и Дым при таком напутствии тоже с ним подастся! Они ж как две капли воды! Вся рознь в том, что у одного волос рыжий, как огонь, а второй с волосом серым, аки дым. Один без другого не может. А Дыма в головы ставить тоже нельзя! Он думу думать любит зело, да так, что крутить и вертеть дело будет седмицу, пока дело не остынет. А как остынет, так и не нужно то дело уже будет. Тут новое дело делать надо, а он над прошлым думу думает.

Мужики реагировали на слова Песта по-разному. Кто-то хмурился, а кто-то одобрительно кивал.

– Вот и решил я, что ежели Огнива без ярма головы никак не оставить, то пусть будет головою, но так, чтобы Дым успел своё слово сказать. Чтобы без совета не лез сломя голову, куда не надо!

– А ведь дело говорит Пест! – вмешался Лык. – Я-то давно за ними приметил! Как пошлем их морды ставить по одному – хорошо, если не с пустыми руками вертаются. А ежели вдвоем идут – полны кадки рыбы, а то и ягод принесут, аль рака какого. Не было, чтобы они вдвоем ходили и без улова вертались!

– Дым к грамоте тяготеет…

– А у Огнива кулак добрый! В вои его надо!

– Огниво хороший сруб рубил, а Дым резьбу режет – залюбуешься…

– Ну, коли так! – громко сказал староста, прерывая разговоры. – Коли близнецы они и вместе дело делают справнее, нежели порознь… Быть по-твоему, Пест! Огниво в голову рода Подова ставить будем, но пока Дым слова своего не скажет, не будет ни слова, ни дела Огнива и рода Подова. Сему быть!

Староста с размаху ударил кулаком по столу, отчего тот даже слегка подпрыгнул.

Мужики ответили стройным хором: «Быть!»

– Ну, чего тогда сидим? Айда на улицу, нового главу рода Подова ярмом порадуем!

Мужики поднялись и потянулись на выход. У избы уже было столпотворение. Событие редкое, и на него пришли посмотреть все, кто мог. Даже немногочисленные старики стояли и сидели, ожидая процедуры появления нового старшего в роду Пода.

Главы родов выходили из избы и становились в круг. Вместе с ними встал и Огниво. Дым сначала решил отойти, но его ухватил за плечо Лык и притянул в круг. Дыма поставили рядом с Огнивом. Мужики образовали круг, в центре которого никого не было. Первым заговорил Пест.

– Ярмо на тебе, Огниво, за род Подов, – Пест поднял с земли жидкую грязь.

В толпе зрителей в это время засыпал вопросами старого деда Дакрит.

– Дед! А почему в круг все встали? Кто в круге главный? Почему в круг никто не выходит?

– Дед? Ты на себя погляди! Седина в бороде, а вопросами сыплешь, аки малец дворовый! – начал ворчать в ответ дед, но на вопрос ответил: – Они оттого и встали в круг, что нет там углов и главных нет. А ежели ты в центр круга выйдешь, то, как ни крути, к кому-то спиной стоять будешь, обидишь кого-то.

– Так нельзя угодить всем… – начал было Дакрит.

– Нельзя, но не обидеть и чистоту помысла показать можно. Для того надо встать и говорить лицом ко всем, – дед говорил размеренно, подняв указательный палец вверх, словно старался придать торжественности своим словам. – Так, чтобы все твое лицо видели, и ты всех видел.

Тем временем в круге происходило довольно занятное зрелище. Пест поднял две горсти жидкой грязи с земли, подошел к Дыму с Огнивом и положил каждому на голову.

– Ярмо тебе права не дает, оно с тебя ответ за род требует, – приговаривал Пест, размазывая грязь по голове Огнива. – Ответ перед предком, перед родом твоим и селом!

Пест повторил свои слова, размазывая грязь по голове Дыма, и встал снова в круг. Тут же начал произносить слова следующий глава рода, так же нагибаясь за грязью.

– А зачем они на голову грязь кладут? – задумчиво спросил Дакрит, наблюдая за этим странным ритуалом.

– Как без грязи-то? – удивленно спросил дедушка Дакрита. – Когда за тобой не один рот, как дело ни делай, как думу ни думай, а всё едино кто-то не у дел останется. Недовольный всегда будет лихим словом тебя поминать, милое дело! На то слово злобу держать нельзя. Не будет хорошего головы у рода, коли злобу держишь за слово такое. Вот грязь на голову сразу и кладут, чтобы привыкал глава к лихому слову и обиде от родичей.

Дедок погладил длинную седую бороду и добавил:

– Погода нынче хороша, так что тут отроки нарочно воды натаскали, дабы грязь под ногами жидкой была… А еще грязь – она памятью для главы служит. То память, что глава рода – не место теплое, – старичок снова поднял указательный палец к небу, обозначая важность своих слов. – Глава рода – это ярмо, опека рода своего и дела его! Ответ за всех, кто в роду, глава держит, а не праздное место имеет, как у люда с кровью благородною.

Дакрит хмыкнул и улыбнулся странной трактовке старичка. От старика не укрылась его ухмылка.

– Думаешь, старшой села без грязи в старшие вышел? – с прищуром спросил дед.

– Что? И его грязью мазали?

– Не, его грязью не мазали, – старичок наклонился к Дакриту и полушепотом произнес: – Его с головой в бочонке с помоями недельными купали. Вонь така-а-а стояла!..

Тут старичок сморщился от воспоминаний.

– Но то поминать у нас не принято. Нынешнего старшого передергивает, кады мы за то ему напомним, – старичок улыбнулся беззубым ртом. – А первый год он совсем зеленел, когда помои упомянешь. Но то завет предков, не нами придуманный, а посему – завет чтить надобно…

Старичок еще много чего рассказывал. Про заветы, про поминовения предков, а порою начинал нести околесицу. Дакрит же слушал его вполуха. Он наблюдал за тем, как главы родов выходили с грязью в руках, и с традиционными словами размазывали ее по головам Дыма и Огнива. В конце ритуала они оба были по пояс перемазаны в грязи.

Отступление первое

Людвиг

Графское имение Сылестских

В главном зале, обставленном красивой монументальной мебелью, стоял Людвиг. Он склонил голову, уставившись под ноги.

Перед ним стоял высокий статный мужчина в дорогом, расшитом золотом камзоле.

– И это все? – спросил мужчина с неприкрытым гневом. Привычка держать осанку выдавала в нем дворянина. – Людвиг, я тебя спрашиваю! Это все, чему ты научился за год?

– Пап, учеба очень сложная…

– Людвиг, я уже разговаривал с вашими преподавателями. Ты знаешь, что мне сказал декан факультета воздуха? – мужчина наклонился к самому лицу Людвига. – Он тебе завидует, завидует твоей силе… Он готов многое отдать, чтобы у него была такая сила в начале его обучения. А ты? Ты только и делаешь, что пьянствуешь по кабакам…