Три года счастья

Майклсон провел рукой по щеке — Почему? Я рядом с тобой и готов на все? Так будет всегда…

— Потому что, мир слишком жесток, и этот мир убил Катерину. Ты же не идиот, и понимаешь, о чем я говорю.

— Потому что я знаю тебя настоящую. Знаю не ту, о безжалостную убийцу, лгунью, о которой ходят слухи. Я и вправду закончил эту игру. Я догнал тебя.

— Признаюсь, я выбирала подарок, торопясь и приказала выбить гравировку первое, что я вспомнила. Пять столетий долгий срок. Ты же все продумал.Но пока ты рядом мне лучше.

— Я всегда все продумываю и надеюсь, что ты всегда будешь рядом со мной.

— Я слышала о Сайлосе. Твой брат, Кол сказал, что ведьмы напуганы, но Сальваторе это не остановит.

— Это не остановит и тебя.

— Нет. Если все зацепки о лекарстве исчезнут или оно будет уничтожено, то у меня будет, что предложить твоему брату в обмен на нашу свободу.

— Нашу? Ты сказала : « Нашу»

— Именно нашу, Элайджа.Ты ведь обременен клятвой « Всегда и навсегда.» Веришь в спасение Клауса, хотя его не спасти. Когда ты будешь свободен, то тебе будет лучше, тебя не будут терзать муки совести. У тебя будет вечность, которую ты проведешь так, как пожелаешь. Просто ответь, что случилось, что ты тебе стало противно находиться рядом с семьей, что тебе стали противны их ссоры? Ты ведь переживал все это, много-много раз…

— Произошло многое, и я готов был убить родного брата, держал его сердце в своих руках. Я мог убить Никлауса, за то, что тот решил семью счастье. Я так думал. Думал, что он причина несчастье нашей семьи, то, что семья не может воссоединиться, что семья разрушилась. Но после я осознал, что каждый из нас разрушил семью. Каждый внес свой вклад, чтобы семья разрушилась. Мы разрушили нашу семью. Именно поэтому мне и противно. Противно осознавать, что каждый из нас внес свой вклад в то, чтобы семья разрушилась и была несчастна. Каждый в нашей семье несчастен по-своему, Катерина. Я тоже несчастен. Был несчастен, пока не нашел тебя и любовь. Я желаю провести вечность с тобой.

— К сожалению, проблема в том, что у нас вечности. Мы может, и существуем вечно, но истинного понятия « вечность» мы не знаем. Ты согласен со мной?

— Я согласен с тобой, Катерина.

Майклсон провел рукой по щеке и ей гораздо лучше, только от одного прикосновения ей лучше : вздрагивает, а сердце бьется быстрее. Лучше, когда он целует ее, крепко держит в своих объятьях. Лучше, что часы показывают, что настал их час. Их час настал, пока он держит ее в своих объятьях, пока часы не остановились и не замолчали на вечность.

*** Мистик Фоллс. 2013 год. Особняк Майклсонов. ***

Семья – это сила.

Семья – это защита.

Но что, если одна семья готова идти даже друг против друга, чтобы добиться своей цели? Ребекка сжимает в руках клинок, который ее брат опустил в пепел белого дуба и на ее плечи, словно опустилась тяжесть. Нелегко заколоть младшего брата, предать его. Вновь предать, ведь Ребекка уже проходила это. Приходила, когда Коул пожелал создать клинок способный усыпить Клауса. Кол всего лишь желал, что тот ощутил все то, что ощущают и они будучи заколотыми после очередной семейной ссоры или разногласий. Так было всегда, и порой Майклсону казалось, что он вовсе и не часть семьи и все его глупые и нелепые, опасные выходки, только для того, чтобы привлечь внимание семьи, словно он стоял по среди комнаты и кричал : « Посмотрите, я здесь!» Всего лишь привлечь внимание. Сейчас все так и выглядит. Майклсон шагает быстро, желает поговорить с сестрой и уйти. Уйти, чтобы не возвращаться в этот дом. Уйти, остановить зло и исчезнуть. Исчезнуть, ведь мир большой и если ему нет места рядом с семьей, то возможно он обретет свое место вдали.

Преграждает путь. Сегодня Ребекка Майклсон одета в черное, ее шею украшают массивное длинное колье из тончайших золотых цепей. Черный в сочетании с золотом.

— Куда-то собрался? На твоем месте я бы уехала, если Деймон убьет охотника, то Ник будет не в восторге.

— Я сказал Нику, что не трону мальчишку и не тронул.

— Было очень умно. Уверенна, он это оценит.

Молчание. Он доволен собой, ухмыляется, в своей привычной манере. Он остановит это и уйдет. Уйдет, чтобы наслаждаться своей привычной жизнью. Наслаждаться жизнью вдали от всего этого. Уйдет, чтобы просто прожить еще один день. Прожить день не будучи в заточении. В заточении, в гробу с клинком в груди.

У него есть, девяносто секунд, чтобы уйти. Покинуть дом.

У него было девяносто секунд, чтобы уйти. Было, ведь он замирает, ощущая холодное лезвие приставленное к его спине. Не верит, что его сестра заколет его.

Кол поверил бы, что это может сделать Клаус – тот, кто всегда поступал так с любым из их семьи. Любой, кто пытался бунтовать или высказаться был заключен в гроб с помощью клинка. Он ведь понимал, что их брат поступал так, чтобы заткнуть их или же избавить себя от очередного скандала, возможно, чтобы защитить их. Он поверил, что так может поступить Клаус, но не его сестра. Старшая сестра, которой он доверял свои секреты, тайны, разговаривая Ребеккой, время летело быстро, а еще она умела отвлечь его и веселиться. Он ведь верил ей, а она готова ударить его в спину. Ударит, как трус. Она готова нанести ему этот удар. Ударит, даже не посмотрев ему в глаза. Кол ведь желал доверять хоть кому-то. Он думал, что может доверять сестре, а она предала его. Ведь людям нужно же, кому-то Ребекка ведь уже предавала его. Предала, на том рождественском балу испугавшись за Никлауса. Она ведь любила Клауса. Любила даже, когда ненавидела. Любила, как брата, как того, без существования которого она не представляет своей жизни. Она всегда будет выбирать Клауса, а Кол помеха. Кол ненужный элемент в этой семье, в которой кажется было место только для троих : Клаус, Ребекка и Элайджа. Он помеха, не часть семьи. Так было всегда. Он не нужный.

— Ты и вправду заколешь меня?

— Если я заколю тебя, внушение Деймона спадет и все закончится.

— Тогда, ты не чем лучше Никлауса. Убивать брата, когда в чем-то, не согласен, с ним. Во что превратилась наша семья? Элайджа, не появляется, наши стычки ему противны! Это лекарство уничтожило нас, а его даже не нашли. Представь, что будет, когда его найдут.

— Эта семья распалась до того, как мы узнали о лекарстве.

Распалась. Эта семья и вправду распалась много столетий назад. Распалась, потому они могли пойти друг против друга, вечные стычки, разборки, бега от разъярённого отца, закалывание и гниение в гробу. Эта семья была несчастна на протяжении стольких веков. Эта семья несчастна по-своему. Эта семья могла познать счастье, когда они собирались за одним столом, праздновали Рождество или какой-нибудь праздник, когда один Майклсон защищал другого во время сращение с врагом. Эта семья счастлива по-своему.

Распалась. Один может убить другого. Разве эта семья счастлива?

Убить. Ребекка вздрагивает, оцепенела от ужаса, который отражается в ее глазах. Она может сгореть, ведь ее родной младший брат приставляет к ее груди кол из белого дуба – единственное оружие, которое может убить ее. Кол пусть и младший из семьи, но в подлости он не уступает Никлаусу, и сестре, которая может быть хуже Клауса. Он видит страх в ее глазах, а она ведь не видела, как ему было страшно, как внутри все оборвалось, когда та приставила клинок к его спине. Она не видела и не знает, что ему тоже может быть страшно. Его руки не дрожат, и он смотрит в ее глаза. Сморит, словно наслаждается тем, что ей страшно, что она страдает.

— Кол!

— Я не позволю тебе воскресить Сайласа!

Удар. Клаус появляется, как всегда вовремя. Появляется, чтобы защитить любимую сестру. Появляется, отбрасывает младшего брата к стене, словно он ненужная вещь. Клаус сам заколет его, заставит страдать, но защит Ребекку. Он лишний и Кол это чувствует.

— Хватит этих глупостей! Опусти клинок, Кол.

Смотрит в глаза брата и сестре. Смотрит долю секунды. Смотрит, чтобы запомнить. Запомнить, то что всегда был лишнем, не нужным. Он ведь знал это. Знал, что лучше исчезнуть и закрыть за собой дверь. Так Кол Майклсон и поступает. Он просто исчезает закрывая за собой дверь. Проще и легче исчезнуть.