Три года счастья

На каждую безумную ведьму не менее безумный вампир.

Кровь, комната пропитана запахам крови.

Лейла - слишком опасна, её зелёные глаза прожигают изнутри, её губы властно манят своим алым светом. Но Майклсон не из тех, кто поддаётся её игрушкам.

Вздрагивает, бурчит что-то не связное, а точнее посылает к черту весь мир.

Взбешен, когда осознает, что она вылила на его остатки недопитого вера алкоголя.

Лейла просто смеялась над ним и не боится, что перед ней первородный с неконтролируемой жаждой крови, ведь ее магия тоже убийственна.

Он приходит в себя, смотрит исподлобья, с вампирской скоростью прижимает ее к стене.

Рыжеволосая закусывает губу и смотрит на него взглядом, что Кол понимает, стоит ей прошептать заклинание и вся эта комната превратиться в руины, а он будет захоронен под этими руинами.

Слишком горячо.

Слишком холодно.

Сейчас их больше интересует тьма друг друга.

Тьма, с огнём поглотившая души, прожигая их дотла.

Тьма, соединяющая их руки и манящая друг к другу.

Тьма, которая может грозить ведьмам и тьма, которую может остановить такой монстр, как Кол.

Лейла знает это, как и то, что возможно, когда-нибудь тот убьет ее.

— Зря ты разбудила монстра, дорогуша, - проводит по ее лицу.

— Убьешь меня потом, Коул, - заявляет та. — Сейчас у меня для тебя есть куда более важная информация. Твой брат Клаус был в Италии, проводил раскопки, чтобы раздобыть меч охотникам братства пяти.

— Дела Ника меня не волнуют, - крепко сжимает пальцы на ее шеи.

— Меч и татуировка охотника ключ к лекарству от вампиризма, - выкрикивает та.

— Плевать, - хмыкает Майклсон.

— Чтобы добыть лекарства нужно пробудить бессмертного Сайласа, а я, как и ты умирать не желаю и верю в то, что такой монстр может остановить это.

— Я не вмешиваюсь в семейные проблемы, мне нравится наслаждаться жизнью, не хочу опять в гроб, - отрицательно кивает, отпускает девушку, которая жадно глотает воздух.

— Но ты можешь предупредить свою семью, если Сайлас будет пробужден, то все окажутся в опасности, - смотрит в пол. — Этот бессмертный опасен, а ведьмы чувствуют опасность. Я буквально схожу с ума от страха. Вернись в Мистик Фоллс и предупреди всех об опасности. Я знаю, что ты тот первородный, который всегда считался с мнением ведьм. Сейчас ведьмам нужна твоя помощь.

— Закажи один билет, на ближайшей рейс, до Нью-Йорка, - у Кола нет никаких причин не доверять Лейле.

— Это значит да, - с облегчением вздыхает ведьма.

Комментарий к Глава 13. И зависеть, и обидеть, и терпеть, и ненавидеть.

Фото : https://vk.com/doc175419535_444135374

========== Глава 14. Пока не нужно бояться. ==========

*** Нью-Йорк. Дом Орди. 2012 год. ***

Не боится. Она ведь сильная и столько выдержать за такую короткую жизнь. Выдержала и выдержит еще столько же.

Теперь она не боится, что останется рабыней Кетрин до конца своих дней или пока Пирс не найдет ведьму сильнее. Одри ведь расплачивается за свою ошибку. Глупую ошибку.

Не боится, потому что любовь придает ей силы. Силы жить и бороться. Она обрела второе дыхание, когда встретила Шона.

Вздрагивает, когда холодные пальцы обхватывают его запястье. Она такая холодная, одевает на его палец кольцо : серебряный перстень с черным камнем а из серебра изображено лица быка. Особое кольцо, которая она сделала для него. Особое кольцо, которое сможет вернуть ей утраченную любовь.

Шон хмурится, глядит перед собой, резко отпускает её руку.

— Более в забавной ситуации я еще не был,- смеется рассматривая ее подарок. — Стоит рассчитывать это, как предложение?

— Я пытаюсь! — поднимает глаза она, чувствуя, как тот касается ее холодной кожи. — Это особый подарок, Шон не смей его снимать. Обещай мне это. Ради нас… Нашей любви.

— Я не понимаю, - все еще хмурится, смотрит в ее глаза.

— Это знак нашей любви, - улыбается, поднимается на носочки, чтобы коснуться его губ.

Ей кажется, что проходит вечность, но, в самом деле, всего пару секунд длится поцелуй влюбленных. Здесь в этой комнате они держатся за руки и словно комната наполняется запахам луговых цветов. Только они вдвоем. Только искренние чувства.

*** Нью-Йорк. Бруклин. Квартира Элайджи Майклсона. 2012 год. ***

Кетрин жмурится от палящего солнца и прикрывает ладонью глаза, пытаясь рассмотреть силуэт мужчины сливающегося на фоне солнечных лучей.

Тело ноет от боли, но это тепло, проникая сквозь кожу намного глубже, почти касаясь внутренностей, разбавляется с ее холодной кровью. Организм наполняется теплом. Теплом , которое доказывает, что она все еще жива.Пирс хохочет, не обращая внимания на Элайджу,который делает несколько быстрых шагов навстречу. Хохочет, ведь она пережила, уже какую по счету смерть. Пережила и выжила.

Выживает.

Серьезен и сдержан.

Элайджа садится на край постели, протягивает ей чашку чая с кленовым сиропом. Его орехово-карамельный аромат изысканно оттесняет вкус чая, придавая ему характерные терпкие нотки.

Ее ладошки смыкаются на его шее, чувствует глубокое сбитое дыхание, жаром опаляющее кожу.

— На этой недели, меня убили больше раз, чем предполагалась, - тихо шепчет Пирс. — Ты спас меня… Не оставил меня… Жаль только, что люди твоего брата испортили наше свидание.

— И ты говоришь об этом так спокойно, Катерина? – не скрывает удивление.

— Точка невозврата, Элайджа. Я испытывала пытки на протяжении долгих столетий, выдержу и сейчас. Мне нужно уезжать. Сейчас. Сбегать и вести пустую жизнь. Ты должен бежать за мной и догнать… Помнишь?

— Если потребуется, то да, - его ответ и тронувшая губы ухмылка на ее губах. — Я сумею защитить тебя.

Слабость, сжимает в руках чашку с чаем, делает несколько глотков чая. Что-то среднее между медом и карамельным соком.

В одной постели.

Головы обернуты в одну сторону.

Возможно это все, что они и хотели : Быть вместе и в горе, и в радости, заботиться друг о другу, чувствовать и любить.

Кетрин знает, что это возможно здесь и сейчас, но не в будущем.

Сейчас на ее губах сладковатый привкус кленового сиропа, который она передаст Элайджи вместе со своим поцелуем. Передаст всю эту медово-карамельную сладость.

Передаст ему всю сладость, которая в будущем смениться горечью.

— Никлаус никак не усвоит урок. Пора вернуться и преподать ему очередной урок. Урок, для плохого ученика.

— Плохой ученик это ты Элайджа. Урок следует препадать тебе, дорогой. Я повторюсь, что Клаус не позволит нам познать счастье. Мне важно, чтобы он не узнал, что это ты спас меня. У нас ничего нет, кроме друг друга. Ничего. Мы можем потерять и это. Я боюсь.

— А я не боюсь…В горе и радости. Тогда и я поврюсь : “ Я не боюсь того, что сделает мой брат за мою любовь к тебе. “

— Элайджа, давай оставим это на потом. Мне нужно уехать, чтобы отвести ищеек твоего брата от этого города. Они вернуться, я знаю. Клаус будет вне себя от ярости, когда узнает, если уже не узнал… Прости, за боль и спасибо, что спас меня.

— Слабость… Любовь и вправду величайшая слабость… Я не могу отпустить тебя…

— Я знаю, но ты должен сделать это, если любишь меня.

— Я люблю тебя.

— А я знаю, как тяжело было признать и произнести эти слова. Теперь расскажи ты…Скажи, пока я не ушла.

Ее пальцы почти ледяные, когда она касается подушечками основания его шеи, а затем утыкается носом куда-то в ключицы.

Холодная. Даже чашка горячего чая не согрела. Не согреть ее ледяное сердце.

Он бы сморщился, нахмурился, сделал бы что-то, но она молча ожидает, когда тот начнет рассказывать.

— Я не впускаю людей в свою жизнь. Тебя впустил. За столько веков своего существования я не верил в большее, любовь. Прожив такую долгую жизнь рядом с семьей я переживал за каждого. Думал, что семья – сила и защита. Столько веком мы сражались бок о бок, пережили столько вместе, у нас не было дома, потому что мы вечно бежали от гнева нашего отца. Я бы никогда не предал Никлауса. Не предав, даже узнав, что это он разрушил нашу семью, стал виновником смерти Хенрика и нашей матери. Его человечность утеряна, но я не успоклюсь, пока не добьюсь искупление для него. Мы ведем пустую жизнь, которую заслуживают такие монстры как мы. Наша вечность – наказание, если ее не с кем разделить.