Три года счастья

— Неплохая партия в покер у нас могла получиться, - хмыкает Кетрин.

— Катерина, желаешь превратить наше первое свидание в покерный турнир? – отвечает Майклсон, целуя ее руку.

— А это свидание? – хихикает Пирс. — Я всегда думала, что хороший роман начинается с хорошего секса, а секс у нас был хорошим.

— Такси ждет внизу, Катерина, - приобнимает за талию направляясь к выходу.

— Так значит, в казино мы не поедим? Жаль, у меня было в планах сыграть на раздевание, - переступает порог, закрывает за собой дверь квартиры.

***

Машина останавливается у ресторана Gabriel Kreuther. Этот ресторан - отличный выбор для высокой кухни в Нью-Йорке. Ресторан красиво открыт со столиками, хорошо располагаемыми, поэтому вы не чувствуете себя стеснёнными. Место, в котором обычно людно, но сегодня в этом ресторане пусто. Пусто, ведь они сегодня они единственные посетители это ресторана.

Кетрин буквально перепрыгивает пару ступенек на крыльце, когда Элайджа помог ей выйти из автомобиля и через минуту буквально врывается в ресторан. Остановилась, не сумела сделать шаг и ступить с порога. В ресторане нет никого, кроме официантов, на одном из круглых деревянных столиков стоят два бокала, которые официант наполняет красным вином - Château Mouton-Rothschild 1945 года.

Замерла, а Майклсон взглянул в ее ореховые глаза, пристально смотрящие на него. Его взгляд перемещается на прекрасную и добрую улыбку. Явно не ожидала этого, и Элайджа понимает это, сопровождает к столику, а официант отодвигает стул, помогает ей сесть за столик и после спешит покинуть зал, оставить их наедине.

Наедине.

Ее руки крепко сжимают ножку бокала.

Свободна, и рядом с ним ей нечего и некого бояться. Внутри ее все стихло, сердце не сжимается, и она может наслаждаться этим вечером, вином и его обществом. На душе спокойно. Спокойно рядом с ним.

Наслаждаться временем, словно она свободна. Свободна, рядом с ним.

В глазах — свобода. В действиях — сила. В словах — характер.

Его руки касаются стеклянной ножки бокала.

— Помнишь? Когда я мог убить тебя, Катерина. Я желал спросить боишься ли ты смерти. Будь честна со мной Катерина.

— Правду… Я бы ответила, что боюсь не смерти, а потери. В тот день ты не смог меня убить. Тебе помешали твои чувства. Но потом, то время, что мы провели вместе и наш секс, доказал мне, что ты действительно любишь меня. Ты знаешь меня Элайджа и знаешь, что я бы использовала тебя для достижения цели, повернула бы все в свою пользу. Я бы соврала, но я не могу сделать этого Элайджа. Не могу использовать тебя, как средства выживание. Не могу … Если бы ты отказался от меня, вырвал бы мое сердце и сжимал его в своих окровавленных руках. Но и я тебя убила. Ты бы потерял не только меня, но и часть себя. Это преследовала тебе до конца твоих дней. Преследовало то, что ты убил любовь.

— Мы снова найдём своё счастье, которое утекло у нас между пальцев. Этот шанс мы не упустим.

— Ты хоть сам веришь в то, что говоришь, Элайджа? Несмотря на всё случившееся, мы сможет снова стать счастливыми? Я себя не знаю, Элайджа, не знаю, что будет завтра, я запуталась во всем этом и погрязла в одиночестве. Одиночество уничтожило меня и отняло тебя от меня. Словно душа оледенела, погибла за одну ночь. И я потерялась в той темноте. Я не помню… Ты знаешь, меня и знаешь, что я не склонюсь, даже если это будет мой любимый человек – не склонюсь! Рано или поздно тот огонек, который привлёк меня в тебе, скоро погаснет… Огонек Петровой погас… Ты не можешь спасти меня, Элайджа.

— Спасти себя можешь только ты сама. Расскажи… Откройся мне, Катарина… Что ты помнишь?

— Я помню дом, как летом бегала босая вместе с сестрой, гоняла гусей или они гнались за нами. Помню лицо матери, которая злилась на нас, но любила и переживала, помню, когда мне пятнадцать или шестнадцать мы готовили все вместе и говорили обо всем. Помню сурового и справедливого отца. Помню свою ошибку и то, как он отнял новорожденную дочь с моих рук, сказал, что я опозорила семьи. Позволив отцу отнять моего ребенка – было второй ошибкой. Я плакала, прижималась к груди матери, а она сказала забыть и отпустить. Мне даже не дали подержать мою дочь. Я помню, как плакала, покидая дом. Меня сослали в Англию. О моей третей ошибке ты знаешь Элайджа. Третья ошибка – бежать от твоего брата, засунуть свою голову в петлю и умереть. Я умерла, желая жить и теперь понимаю, какую ошибку совершила. Моя третья ошибка-тьма. Я умерла и выбрала тьму. Тьму, которая поглотила все и я уже не помню, какой была. Пятая ошибка – Стефан Сальваторе. Мужчина, который разбил мое сердце. Я любила, после стольких веков я думала, что обрела свою вечную и настоящую любовь, а он за одну ночь разбил мне сердце. Я не желаю видеть его, потому что он ранил меня, когда я сбежала из Мистик Фоллс в мой новый дом, то я плакала, рвала все в клочья, громила комнату и так продолжалось пять суток. Он разбил мое сердце, причинил невыносимую боль.

— Я считаю, что когда вы любите кого-то и этот человек любит вас, вы однозначно уязвимы. Он способен причинить вам такую боль, какую не сможет причинить никто другой. Любовь принесла тебе боль.

— Шестая ошибка – страх и бега без остановки. Мне страшно, Элайджа, страх въелся в мою кожу, что я дрожу от этого страха. Дрожу при мысли, что мой вздох может быть последним, когда твой братец убьет меня. Он мучил меня в Мистик Фоллс, но ту пытку и мучения можно было вынести. Я сильная. Я видела, как он вонзил клинок в твою грудь и может быть, я могла исправить эту ошибку, но я не сделала этого. Страх взял верх надо мной, и я бежала. Бежала, не останавливаясь и не оглядываясь. Сейчас я совершаю очередную ошибку, но я готова совершить, чтобы узнать, каково любить взаимно … Очередная ошибка.

— Сейчас ты обнажилась передо мной, Катерина.

Ослабляет узел галстуку, наклоняется к ней и в тот момент, когда их лбы соприкасаются, Кетрин наклоняет голову, поддается, прикрывает глаза и молчит, потому что прикосновение сейчас гораздо важнее. Важнее всего, что происходило до этого.Важнее, что он не отпустит из своих объятий.Важнее, что их лбы соприкоснулись, и они почувствовали. Что-то важное и значимое для них обоих. Связь. Это прикосновение, как он прикрыл глаза вслед за ней, ее запах и его поцелуй в лоб установили между ними нерушимую связь. Связь, между двумя людьми, которые любят друг друга, а их сердца бьются в унисон. Если он уйдет, то назад ее уже невозможно будет собрать собрать.Без него она рассыпаться на мельчайшие детали. Без него она упадет.

Обнажилась и Кетрин поняла, почему Элайджа сказал эти слова.

Обнажила свою душу.

Если другие мужчины думают, что видели её обнаженной, потому что она сняла с себя всю одежду, то они ошибаются.

Они целовали её в губы, забирались внутрь неё…

Как ты думаешь, этого достаточно, чтобы знать и любить кого-то?

Не достаточно.

Только один мужчина расскажет о её кошмарах. Тех, которые заставляют её подёргиваться, осматриваться, дрожать и оцепенеть от ужаса.

Другие мужчины смотрели вниз, на свои «незапятнанные» руки и невозможно сказать, сколько раз они отрезали себе на куски её разбитое сердце.

Только Элайджа Майклсон знает, что Стефан Сальваторе отрезал себе кусок ее сердце.

Он знает, почему она носит черную одежду, закрывается ото всех, почему она не пишет, то, что чувствует, почему она долго принимает ванну и почему она проливает кровь. Он знает, как она называла ее.

Он знает ее настоящей.

Знает Кетрин Пирс.

Знает Катерину Петрову.

Элайджа Майклсон единственный мужчина, который может рассказать, о её жизни, её детстве.

Рассказать о первом мужчине, который разбил ей сердце. Рассказать о ней, её семье, сестре, матери, отце, дочери. Рассказать о её демонах и её страхах.

Рассказать о её неуверенности и разговорах с самой собой. Рассказать о том, как она умерла.

Рассказать обо всём, чего она хочет от жизни, чего желает больше всего.