Три года счастья

— Я знаю. Знаю…

— И куда ты теперь пойдешь?

— На кладбище.

— Кладбище?

— Мне не придется пачкать свои руки кровью этой блондиночки. Ее убил один из доверенных людей Клауса, на глазах Элайджи, так даже лучше. Но, спасла мою жизнь. Теперь игру веду я, нужно только вовремя оказаться рядом Элайджей и « утешить» его. Это ведь, такая ужасная потеря.

— И ты спокойно говоришь об этом? Я уж знаю, как ты « утешаешь» мужчин, знаю твои методы.

— Да, потому что плевать на всех, и ты знаешь это. Еще я знаю насколько правильный Элайджа, знаю его слишком долго, поэтому уверенна, что он пожелает поступить правильно и проститься.

— Может, и ты однажды поступишь правильно, Кетрин.

— Я не могу позволить этого. Если я послуплю правильно, то проиграю. Проиграю.

Встает, смотрит на искры. Огонь все равно будет затушен и от него останется только пепел. Пепел.

Стоит и смотрит на пламя. Невыносимо. Кетрин ведь только делает вид, что довольна такой жизнью. Пустой жизнью, да и она сама знает об знает. Знает, что ведет пустую жизнь, которая становится веселее, когда та убегает от Клауса или развлекается проливая соленую кровь. Пустая жизнь. Катерина одела личину

Кетрин и не может просто так снять ее со своего лица, бросить в огонь. Не может, ведь вместе с этой личиной, сгорит и она сама. Сгорит, обратится в пепел. Пламя погубит ее, ведь без личины Кетрин она слабая и беззащитная Катерина. Без этой личины пламя погубит ее. Личина защищает ее от огня и не позволяет пламенем огня причинить ей боль, уничтожить. Уничтожит. Сожжет. А Кетрин не желает гореть, Кетрин желает жить, выживать любой ценой.

*** *Кладбище Вудлон.*

Сказать прощай…

Прощай своей хорошей стороне.

Еще несколько часов назад Элайджа был испачкан кровью : с ног до головы.

Крики, сердца в сжатых пальцах, брызги крови. Кровь окрасила песчаный берег.

Рассвет.

К наступлению рассвета от бойни не осталось ничего, разве что окровавленный платок, который Элайджа выбросил в море.

Ничего.

От Мерлин могла остаться только горстка пепла, но он не допустит этого.

Жаль.

Достойна лучшего.

Элайджа не раскаивается с тем, что жестоко обошелся с людьми своего брата, ведь они отняли у него друга, вырвали сердце Мерлин на его глазах и поплатились. Их путь закончился, так же, как и ее – смертью. Достойное наказание.

Сожалению плюс чувства вины всегда дают в сумме то, что называется раскаянием.

Элайджа Майклсон раскаивается, признает свою вину перед Мерлин. Винит себя в том, что не уберег ее. Не спас. Не защитил. Не остановил.

Признает свою вину и ошибку, и сейчас обращается к Мерлин просьбой о прощении.

Спокоен, поправляет галстук, того, как коснулся деревянной крышке гроба.

В это утро на таком большом кладбище прощался только один человек, да и человек ли вовсе.

Закрытый деревянный гроб на который Элайджа Майклсон положил одинокую трубчатую белоснежную лилию – любимый цветок Мерлин. Она ведь тоже, как и эта лилия была одинока в этом мире.

Одинока.

Одиночеством и завершилась ее вечность.

Вечность завершилась деревянным ящиком, в котором теперь на век запечатано ее сердце.

— Я прошу твоего прощения. Я сожалею, что твоя вечность закончилась заточением в этом ящике. Я ведь тоже был заточен в гроб, благодаря моему брату Никлаусу, и ты знала об этом, знала, как тяжело каждый раз впадать вневедении, а еще труднее возвращаться. Возвращаться из тьмы, оттуда, откуда не существует выхода для людей, и теперь я понимаю, что не только для людей нет выхода из гроба. Выхода нет и для таких монстров, как мы. Любая вечность имеет конец…

Ничто не длиться вечно… Твоей вечности пришел конец и я сожалею, что для все закончилось заточением. Мне жаль… Ты была настоящей и желала помочь… Я прошу твоего прощения и благодарю за каждую подаренную мне минуту.

Комки земли с глухим стуком падают на деревянную крышку. Работники под внушением молча закапывали свежую могилу. Они привыкли к подобной безмолвной работе.

Мелкие камешки, комки почвы сползают по стенкам ямы.

Здесь нет никого кроме его и работников. Привык прощаться в одиночестве. Не умеет скорбеть напоказ. Сдержан.

Не сумел защитить ее.

Не сумел.

Не умеет скорбеть на показ.

****

Могильная плита с надписью : ” Мерлин Жаклин. Доброта – лучшее, что есть в человеке. Это лучшее и погубило такую светлую душу. “

Могильная плита без даты рождения и смерти, ведь это не правильно.

Ухмыляется при виде приближающейся к нему девушке. Он увидел ее тень, силуэт в лучах солнца и никаких сомнений, что это именно она. Вместо стука каблуков шлепанье ботинок, Кетрин шагает вперед, в руках букет алых роз. Он увидел ее тень, узнал бы из миллиона других, словно знал, что она отыщет ее. Отыскала. Кетрин Пирс всегда находит нужных людей, вот только ее не могут найти, пока она не выйдет из тени, не позволит быть найденной, не покажет свое лицо. Беглянка, которую не так уж легко поймать. За ней нужно бежать и догнать. Догнать и только тогда игра закончится. Пока же игра только начинается.

Замирает, вдыхает ее запах. Запах, который, как ему кажется навсегда впечан в его голову. Впечатан, вместе с образом Катерины.

— Глупая, бедная девочка, - бессознательно шепчет Кетрин, наклоняется, кладет на могильный камень цветы.

— У тебя еще хватило наглости прийти сюда, Катерина? Как ты нашла меня?- возмущен, желал смолчать, ведь нет ярости страшнее, чем молчание. Не смог смолчать, ведь поддался ярости.

— Во-первых, спасибо за то, что решил мою проблему с людьми твоего брата, во-вторых я всегда сама нахожу « нужных» и « полезных » мне людей, - уверенно отвечает Пирс.

— Ты все еще жива, а невинная, добрая душа погибла, желая спасти тебя, - заявляет Майклсон. — Ты не испытываешь раскаяние? Ты не раскаиваешься в том, что по твой вине умерла невиновная? Сколько погибли по твоей вине?

— Нет, Элайджа, ведь именно так я всегда выживаю, - ухмыляется, ее ладонь касается ткани ее пиджака. — На войне всегда есть жертвы, погибшие. Я веду войну за свою жизнь. Но стоит сказать спасибо этой блондиночке, что своим появлением она отвлекла так называемых ищеек Клауса. В-третьих, я с радостью утешу тебя, ну ты же умный и понимаешь, о чем я говорю. Я с радостью буду « полезна » тебе, утешу тебя.

Его взгляд первым делом упал на область ее сердце. Элайджа присмотрелся. Сердце. Кетрин понимает, что он задумал. Понимает, научилась продумывать на несколько шагов вперед. Удар, пробивает грудную клетку, сжимает в своих руках ее сердце. Элайджа оказался быстрее, и теперь сжимает в руках ее сердце. Ее сердце теперь в его руках. Ее жизнь зависит от него. Страх, при мысли, что ее через несколько секунд, ее уже небьющееся сердце может валяться рядом с этой могилой, валяться на земле. Пирс колотила мелкая дрожь - такого с ней раньше не было. Раньше она не боялась за свою жизнь, а сейчас она словно в неволи, ее сердце в его руках. Боялась оторвать взгляд от Майклсона. Она Кетрин Пирс, так кто всегда выживает. В душе ещё теплилась надежда на то, что она сумеет остановить его. Остановит. Выживет.

Он прекрасно видит, что она боится, в глазах застыл ужас. Осторожно приподняла голову, Кетрин ведь не верит, что от нее останется только рана в области груди, а ее сердце будет валяться рядом с телом.

— Элайджа! Подожди! Остановись!

В эти минуты Кетрин походила, скорее, на сумасшедшую. Ее руки дрожали, словно в лихорадке, словно и правду помутилась рассудком. Не допустит, чтобы ее жизнь оборвалась, приглушённый стон. Кетрин знает, что одно неверное движение и она умрет. Умрет.

Майклсон напрягся и посмотрел в ее глаза. Напугана. Он не желает тратить свое время на нее. От нее ведь невозможно ждать того, что она поступит правильно, или испытает такое чувства, как раскаяние. Невозможно изменить ее. Невозможно заставить видеть свет, если ее окружает тьма. Знает, но все же Элайджа выслушает ее. Знает, что не сможет вырвать сердце из ее груди. Знает, что гнев и ненависть не сильнее любви. Любовь сильнее.