Страница 20 из 29
Хотя у нас было много общих интересов, были и различия, которые обогащали мир каждого из нас. Вивиан больше увлекали литература, люди, психология, искусство и театр, чем математика и естественные науки. Однако она обладала ясным и логичным мышлением, присущим ученым, и была способна применить его к людям и обществу. Мой вклад состоял в рациональном, научно обоснованном понимании мира природы, а она помогала мне лучше понять мир людей. Я рассказывал ей о вещах, она мне – о людях.
Родители Вивиан, Эл и Адель Синетар, познакомились в 1920-х годах в Нью-Йорке. Как и другим еврейским иммигрантам, оказавшимся в Америке без денег и не имевшим хорошего образования, им пришлось упорно трудиться, чтобы создать несколько успешных предприятий и подняться до уровня обеспеченной жизни среднего класса. Кроме того, они десятилетиями помогали добиться успеха многочисленным родственникам, также переезжавшим в Соединенные Штаты, в том числе приблизительно десятку братьев и сестер с обеих сторон и их рано или поздно рождавшимся детям. Вивиан, первая из всей своей многочисленной родни получившая университетский диплом, теперь снова оказалась в роли первооткрывателя: она первой вышла замуж за человека, не принадлежавшего к иудаизму. К счастью, я нравился обоим ее родителям.
Эл и Адель всегда были мне рады, но, возможно, дело окончательно решилось в мою пользу за одним из ужинов в их доме. Адель была известна своими кулинарными талантами и всегда подавала огромные порции борща со сметаной, куриного паприкаша, голубцов, картофельных латкес (также со сметаной) и так далее. Прожив многие годы в студенческом общежитии, в котором лучшим из блюд считалась конина, покрытая синими жилами и обладавшая подозрительно сладковатым вкусом, а лучшим десертом – консервированные персики, я всегда был голоден. Адель всегда предлагала мне, так же как и всем, кто оказывался за ее столом, взять добавки. Разрываясь между боязнью показаться невоспитанным и искушениями этого гастрономического рая, я часто соглашался. И вот однажды, когда ужин был закончен, Адель выставила на стол большое блюдо с чем-то, чего я еще никогда не видел, – это были блинчики с сыром. Я съел те два блинчика, которые мне положили, и стал ждать. Разумеется, мне предложили еще два. И еще. И еще. В конце концов я съел… двадцать, чем почти что исчерпал семейные запасы еды.
В июне того года я получил степень магистра физики и вскоре после этого сделал Вивиан предложение. Вивиан согласилась, и ее родители готовы были принять зятя, которому, учитывая размеры зарплат ученых, было суждено навечно остаться бедным. Однако свадьба должна была быть проведена по правилам иудаизма – иначе это шокировало бы всех родственников. Мы не возражали, но одна проблема все равно оставалась неразрешенной: где найти раввина, который согласился бы нас обвенчать? Наконец мы нашли того, кто был нам нужен, – молодого реформистского раввина по имени Уильям Креймер. Пятью годами раньше он занимал должность капеллана сената США. Впоследствии, в 1960 году, он проводил церемонию венчания чернокожего артиста Сэмми Дэвиса-младшего и шведской актрисы Мэй Бритт. Их свадьба имела такой острый политический резонанс, что сам Джон Фитцджеральд Кеннеди просил их (причем безуспешно) подождать и провести ее после выборов. Этот брак привел в ярость консерваторов всей Америки.
За несколько лет до этого Дэвис попал в автомобильную аварию и потерял один глаз. Позднее он перешел в иудаизм. Как-то раз, когда они вместе играли в гольф, Джек Бенни спросил у Сэмми: «Какое у тебя преимущество?» Дэвис ответил своей знаменитой репликой: «Это у меня-то преимущества?! Да я одноглазый черный еврей!»
Когда, поколение спустя, раввин Креймер проводил свадьбы обеих моих дочерей, на первой из них он сказал: «Я люблю постоянных клиентов, но попрошу вас не ждать следующего раза тридцать четыре года».
Последовавший после этого свадебный банкет шел хорошо, пока один из моих любимых школьных учителей, которого я пригласил на свадьбу, не начал громко повторять: «Я всегда знал, что он женится на “землячке”!» (он использовал слово «landsman», которое означает на идиш еврея, происходящего из той же области). К счастью, родственники старшего поколения притворились глухими, и дальше все пошло как нужно.
Мне еще повезло, что мои свойственники не видели, с каким имуществом я вступил в брак. Вся моя поношенная одежда умещалась в один чемодан со сломанным замком. Годы совместной стирки придали ее цветам общий характерно сероватый цвет с легкими оттенками фиолетового, бежевого и желтого. За пару лет до того мы с соседом по общежитию купили в складчину за 40 долларов твидовый пиджак, который по очереди надевали на свидания. Сосед преподнес мне свою половину пиджака в качестве свадебного подарка. Что у меня было, так это бесчисленные коробки книг и самодельные книжные стеллажи. В качестве полок в них использовались доски, положенные на бетонные блоки, – такова была стандартная конструкция, использовавшаяся студентами того времени.
После нашей свадьбы в январе 1956 года я начал изучать математику. Вивиан поддерживала меня в этом рискованном предприятии: я собирался пропустить курсы высшей математики, которые позволили бы мне заложить основу знаний, и прямо приступить к работе на уровне аспирантуры по принципу «либо пан, либо пропал», заполняя пробелы в знаниях по мере возможности. Когда наступило лето, несмотря на то, что Вивиан зарабатывала нам на жизнь, нам были остро необходимы дополнительные средства, которые я мог добыть за три месяца работы на полную ставку. Мой приятель по общежитию, студент инженерного факультета Том Скотт рассказал мне, что компания National Cash Register (NCR) ищет сотрудников. Я заполнил анкету, прошел собеседование, и мне предложили работу за 95 долларов в неделю! Чтобы получить эквивалент этой суммы в ценах 2016 года, ее нужно умножить на восемь. Речь шла о преподавании высших разделов современной алгебры сотрудникам компании по учебнику, который я должен был выбрать сам. Книга, которую я выбрал, «Обзор современной алгебры» Биркгофа и Маклейна[39], была настоящей легендой в области преподавания математики. Каждый день я изучал новую для себя часть материала и на следующий же день излагал ее своим ученикам.
Однажды нас с Вивиан пригласили на вечеринку в доме одной из приятельниц Тома Скотта по NCR. Там мы познакомились с ее другом, Ричардом Фейнманом, который сидел в какой-то нише и играл на барабанах бонго. В тот момент ему было тридцать восемь лет, он преподавал в Калтехе и уже считался одним из самых блестящих физиков в мире. Впоследствии Фейнман получил Нобелевскую премию, а еще позднее привлек к себе внимание всей страны, когда объяснил общественности причину катастрофы «Челленджера», в которой погибло семь астронавтов, при помощи модели, сделанной из стакана воды со льдом и резинового кольца[40].
Я слышал историю о Фейнмане и рулетке в Лас-Вегасе: увидев, как некто ставит по 5 долларов на красное или на черное, Фейнман сказал ему, что игра против казино всегда проигрышна и что он, Фейнман, готов сыграть роль казино. Они стали ходить вдвоем от одного колеса к другому, и игрок ставил против Фейнмана, говоря «красное» или «черное» до запуска колеса. Если он проигрывал, он платил Фейнману, в противном случае Фейнман платил игроку. Получилось так, что, даже несмотря на преимущество казино, игроку везло настолько, что его выигрыш дошел до 80 долларов, – после чего Фейнман вышел из игры. Хотя он выступал в роли казино и в конце концов неизбежно выиграл бы, он не хотел рисковать. Фейнман изображал в этой истории казино с игровым капиталом всего 80 долларов, которое легко могла разорить полоса везения любого игрока. Если предположить, что эта история правдива, выходит, что даже один из величайших физиков мира мог не понимать, что для покрытия связанного с игрой риска требуется гораздо больший игровой капитал (так называемый «банкролл»). Понимание баланса между риском и прибылью и правильное обращение с ним – это основная, но плохо осознаваемая задача, которая встает перед всеми игроками и инвесторами.
39
Судя по всему, имеется в виду этот учебник: Birkhoff Garrett and Mac-Lane Saunders. A Survey of Modern Algebra. N. Y.: Macmillan, 1941. (прим. переводчика)
40
Фейнман опустил резиновое кольцо, сделанное из того же материала, что и уплотнение на «Челленджере», в ледяную воду и продемонстрировал, что при охлаждении, которое произошло во время запуска «Челленджера», оно становится хрупким и может разрушиться. Эта история рассказана в книге «Классический Фейнман» (Classic Feynman: All the Adventures of a Curious Character. Ed. by Ralph Leighton. N. Y.: Norton, 2005). (прим. автора)