Страница 7 из 20
Так вот я помню, как тонул в этом озере, и отец меня спас. Мне было, наверное, года четыре. В воскресный летний день поехали отдыхать… Шёл я по борту небольшого катера, а борта были мокрые, поскользнулся и – плюх! До сих пор помню (какая фантастическая у человека память!): открыл рот, чтобы заорать (а на улице и в других местах я всегда орал басом, как мама говорила: «Пол-Воткинска тебя слышало»), но под водой одни бульки пошли. Отец увидел пузыри, прыгнул в озеро и вытащил меня. А я уже нахлебался. Взяли за ноги, потрясли – вода вылилась.
Помню ещё такой интересный эпизод. Меня там укусила собака за руку, наверное, я что-то не то с ней сделал. Врачи сказали, что надо делать уколы (40 уколов в живот!) от столбняка, на всякий случай. Первый раз меня повела мама, а мне в день нужно было делать два укола. Она преподавала, у неё было трудно со временем – то лекции, то какие-то занятия; отец всё время работал. Так они мне сказали:
– Давай, Олег, вот что сделаем: купим тебе велосипед (а это была моя мечта!), но ты сам будешь ездить к врачу.
Купили мне велосипед, и я на трехколёсном велике ездил получать свои уколы.
Времена были голодные для всей страны. Запомнилась любимая еда – тюря: чёрный хлеб, покрошенный с сырым луком, залитый квасом. Один раз отец был в командировке, по-моему, в Москве и привёз нам с сестрой гостинцы – две плюшки. Тогда любили из теста делать всяких жаворонков, вместо глаз – две изюминки. И я, гордый, с этой плюшкой – пахнущей, белой – выхожу на улицу. Подбегает пацан, постарше меня года на два-три, такой хулиганистый, с рогаткой – а я ещё тогда не умел сам рогатки делать – и говорит, шмыгая носом:
– Давай поменяемся: я тебе рогатку, а ты мне плюшку.
И я, отрывая от себя:
– Давай.
Пока я прицеливался, по каким бы стёклам стрельнуть, он мгновенно смял эту плюшку, выхватил рогатку и дёру. Как я заревел на весь Воткинск… Бартер не состоялся…
Запомнилось, что о том времени оттец говорил: «Пахали все, как папа Карло». Напряжёнка была страшная. В Воткинске делали пушки «сорокапятки», но они не брали «тигров» и «пантер», поэтому перешли на пушки 76-го калибра».
К воспоминаниям Олега Леонидовича хочется добавить ещё один жизненный эпизод на этот раз из жизни автора этой книги. Будучи молодым специалистом, мне пришлось поработать в Воткинске, на артиллерийском заводе № 235. Я был командирован в Воткинск в составе бригады специалистов, чтобы помочь заводчанам освоить производство новой ракеты. Воткинск был маленьким городком. Увидел городской пруд, окрестности города, невдалеке реку Каму. Переходя её по льду, я отморозил себе нос. Незнакомые путники заметили обморожение, бросились посреди Камы оттирать мой нос. В этих прекрасных местах не мог не родиться гениальный композитор Чайковский. Заводчане тоже были великолепными людьми – артиллеристами и ракетостроителями.
Воспоминание О.Л. Смирнова из школьных лет:
«…Отец был суровым человеком в части воспитания, особенно меня, потому что я был хулиганом. Однажды заигрался в хоккей (я очень любил и хоккей, и футбол). Помню, что подошла моя очередь стоять на воротах. Коньки кое-как примотал верёвочками – и вперёд. Разыгрались. Вдруг мама высовывается в форточку:
– Олег, домой пора, надо делать уроки.
А ребята подзадоривают:
– Ты чё? У нас хоккей. Да пошли ты её.
Я маме в ответ:
– Да не пойду я. Отстань.
Мама выбегает в халате, в тапочках на босу ногу, как сейчас помню, а зима – холодно. Ребята:
– А ты ей крикни «Москва, Воронеж – фиг догонишь (только на другую букву – х).
Я и крикнул это (хотя тогда и смысла не понимал), она чуть в обморок не упала.
Догнала меня, взяла за шкирку – я трепещу как пойманный окунёк – затащила домой:
– Ну смотри, я всё отцу расскажу.
Я хорохорился-хорохорился. А часов в пять утра отец приехал с работы, ему мама рассказала, как я при всех ее оскорбил, вместо того, чтобы идти делать уроки. Он молча взял свой офицерский ремень – кожаный, с пряжкой – и этим ремнём ка-а-ак отделал меня. Ой! Это мне очень запомнилось.
Он был строг, но справедлив. Если я делал что-то неподобающее, он мог дать кулаком по столу так, что все тарелки взлетали вверх сантиметров на тридцать.
Подчинённые его боялись и уважали, но никто не говорил: эта сволочь придирается, пьяница или что-то ещё. Никогда на работе не пил – только в дружеской компании по особым случаям…»
6. Государственные командиры оборонного трудового фронта
В конце шестидесятых годов собралась как-то вечером в гостинице на полигоне Капустин Яр теплая компашка испытателей ракет. Пригласили и технического руководителя испытаний, заместителя главного конструктора ОКБ-586 (ныне КБ «Южное» – С.А.) Героя Социалистического Труда Василия Сергеевича Будника. Спирт наливали в граненые стаканы, разбавляли, конечно, томатным соком. Получался напиток «Кровавый Мэри». Вспомнили о прошлых испытаниях ракет. Василий Сергеевич задумчиво произнес:
«Уважаемые коллеги! Мы вспомнили о прошлых испытаниях ракет. Подняли стаканы за нащих главных – Смирнова, Янгеля, Глушко, Королёва. Но мало кто из нас помнит первого организатора после Великой отечественной войны ракетных исследований в СССР? Предлагаю тост за него, за Льва Робертовича Гонора!»
Вот так я впервые услышал его имя. Видя заинтересованность многих из нас, Василий Сергеевич сказал:
– Гонор был нашим советским Дорнбергером, создавший в Германии ракетное производство. Вернер фон Браун был конструктором. Настоящие имя и отчество Гонора – Лейба Рувимович. По указания Сталина он создал в Подмосковье институт, в котором вырос до космических высот Сергей Павлович Королёв. Зря забыли о Гоноре. Интереснейшим человеком был он.
Действительно, забыли на многие годы. В 1990 году в московском издательстве «Молодая гвардия» в серии «Жизнь замечательных людей» вышла толстенная книга Александра Романова «Королёв». Показал я её В.С. Буднику. Василий Сергеевич расстроился:
– Неужели Романову доставляло удовольствие «высасывать из пальца» то, чего никогда не было! Никогда Королёв не встречался со Сталиным! В то время Королёв был птицей не такого полета, чтобы беседовать на одном уровне со Сталиным! Да и назначил Королёва начальником отдела в НИИ-88 не министр Устинов, а начальник НИИ-88 Гонор. Станислав, поищи более правдивый материал о НИИ-88.
И я его нашел в журнале «Инженер» № 1 за 1992 год. Материал назывался «Лубянка в награду». Его автор кандидат физико-математических наук Володар Петрович Лишевский, окончивший математический факультет МГУ, опубликовавший научно-популярные и научно-фантастические книги.
Прочитав в журнале «Инженер» историческое повествование Лишевского, Василий Сергеевич заявил:
– Ну, наконец-то, нашелся человек, рассказавший правду о Гоноре.
Дмитрий Устинов и Лейба Гонор познакомились на ленинградском заводе «Большевик». Оба закончили Ленинградский военно-механический институт по специальности «инженер-механик по артиллерийскому вооружению», Устинов в 1934 году, Гонор в 1929 году. Первыми должностями бывших студентов были – мастер, затем заместитель начальника цеха, начальник цеха, заведующим производством. Вскоре Устинов занял директорское кресло, а Гонор стал главным инженером.
Правительство устроило им жесткое испытание. Приказано было освоить производство новейших по тому времени артиллерийских систем. Жесткие плановые сроки срывались, несмотря на предпринимавшиеся усилия. Директор и главный инженер пришли к выводу, что необходима заводская реконструкция, а для этого следует завод остановить. Многие восприняли такое предложение, как авантюристическое, даже расстрельное. За невыполнение плана Сталин расстреляет! Но завод был остановлен, заводской коллектив в течение восьми месяцев построил новый сборочный цех, в нём было установлено современное оборудование. В течение следующих четырех месяцев заводской коллектив не только выполнил правительственные задания, но и перевыполнил их.