Страница 26 из 41
В аптечке были инъекции и мази для быстрой регенерации, кровоостанавливающее, препарат для ускоренного сращивания костей, заживление без шрамов, восстанавливающее потерю крови, даже восстановление утраченных органов! Конечно же, я представил утрату и выращивание своего любимого органа.
Спросил Катю. Та прыснула, но сказала, что всё может быть, но лучше не рисковать.
Въехали в зал уже слегка повеселевшими.
Как ни странно, дверь открылась туда, куда мы хотели. Здесь по-прежнему была зима. Или мы отсутствовали недолго, или прошёл год, а то и больше.
Осмотрелись, увидели свои свежие зарубки, поняли, что времени прошло немного. Тогда спокойно пошли по своей, уже знакомой, тропке.
При подходе к дозорной тропе нас остановили, потому что мы не скрывались, шли прогулочным шагом. Если бы захотели, прошли незаметно, как они сами нас учили.
- Стойте! – послышался негромкий окрик, и увидели Ладислава. Он расплылся в такой широкой улыбке, что я заподозрил и его в связи с моей женой.
Жаль, что я не чувствую нужных людей! Я бы их проредил. Да, кстати, где моя сабля?!
В тот раз так спешил, что забыл её в нашей светёлке? Пусть там полежит, подумал я, а то ещё придёт идея отрезать кому-нибудь уши.
Улыбающийся Ладислав проводил нас до ворот, и вернулся. Дежурный дружинник хмуро взглянул на нас, сказал, что вызовет Микулу сюда. Ему, дескать, не было приказа пропускать нас.
Я облегчённо вздохнул:
- Катя, пошли отсюда, нам здесь не рады, найдём другой Мир! – я сделал движение, что разворачиваюсь, взяв Катю за руку. Катя поняла меня, подыграв:
- Да, Тоник, пошли отсюда, - мы шагнули назад.
- Эй, стойте! – заволновался стражник, - сейчас вызову Микулу!
- Не нужен нам Микула! – уже откровенно, с облегчением, улыбнулся я. Катя с подозрением посмотрела на меня: - Ты серьёзно?
- Более, чем! – Катя заволновалась, упираясь:
- Тоник, мне надо!
- Нас хотят унизить!
- Я, наверное, заслужила, кто-то распустил слухи.
- Кроме твоего любимого Вольхи некому. Кстати, они все кричали тебе, чтобы ты возвращалась, что теперь произошло?
- Что звал? – услышали мы знакомый голос, и обернулись.
- Да вот, бояричи вернулись, я их задержал, ты же велел сразу тебя вызывать, а они уходят! Обиделись, наверно.
- Дубина! Я сказал тебе, меня вызывать, а не держать их на пороге! Придётся тебе ещё постоять на воротах! Лада, Ратибор! – Микула сам подбежал к нам, забыв приличия.
- Спасибо, что вернулись! Сегодня отдохнёте, а завтра с утра отправитесь в дорогу! Заходите, гости дорогие, банька уже ждёт вас, я все глаза проглядел, высматривая вас! Не сердитесь на этого дуболома!
Ошеломлённые, мы пошли вслед за Микулой.
- Как там Вольха? – спросила Катя. Микула махнул рукой:
- Лежит, сильно порвали его волки.
- Нам надо к нему, - я поморщился, хотел было уйти, но подумал, что лучше буду рядом, при мне они будут сдержаннее.
- Тоник, тебе надо успокоиться, - сказала Катя, увидев мою реакцию, - я тебе вколю чего-нибудь…
Я скривил презрительную гримасу, и Катя отвернулась.
Вольха лежал на лавке, в лечебнице, выглядел неважно, у него был жар, возможно, заражение. Всё-таки волчьи зубы далеко не стерильные.
- Разденьте его! – приказала Катя знахаркам. Заставила снять бинты, представлявшие собой ленты серой холстины. Раны были нехорошего цвета и отвратительного запаха.
- Хорошо, что ты напомнил об аптечке, - сказала мне Катя, снимая рюкзак, и вынимая чемоданчик с красным крестом. Катя намазала раны, регенерирующей мазью, что-то вколола, потом забинтовала раны белыми бинтами. Я стоял рядом, не делая попытки чем-то помочь своему бывшему лучшему другу.
Вольхе стало лучше, он открыл глаза, увидел Катю и улыбнулся:
- Лада! Вернулась ко мне, милая моя!
Мне стало противно, и я вышел из лазарета на чистый морозный воздух. Следом вышел Микула:
- Постой, Ратибор! Нельзя же так!
- А как можно?! Ославить мою жену на всю заставу! Сейчас, поди, все зубы скалят, или в очередь к ней выстраиваются! – скрипнул я зубами.
- Зачем так плохо о людях думаешь? – покачал головой Микула, - Люди сочувствуют и тебе, и Вольхе, Ладу жалеют, любят её все, но не так, как ты думаешь. В том, что произошло, ты сам виноват. Много воли своей суженой дал.
- Да, - вздохнул я, - надо было намотать косу на кулак, и всыпать розог по заднему месту, только я не самодур, женщина, она тоже человек.
- Где ты только таких слов набрался! – покачал головой Микула, - Впрочем, твоё дело, значит, поделом тебе.
«Может, и поделом», - подумал я, ожидая Катю. Что она там? Успокаивает своего… Целуется?
Катя вышла, взяла меня за руку, и повела в сторону бани.
- Там стол накрыт, Лада! – крикнул вслед Микула, - Я сказал, никому пока не входить!
Встречные дружинники кланялись нам, с улыбкой, а мне хотелось забить их улыбки в глотки, или вызвать на дуэль.
Когда остались одни, Катя сказала:
- Хорошо, что завтра уезжаем, не жить нам здесь, в каждом парне ты видишь врага.
- Так оно и есть. Они не видят меня, когда ты рядом, каждый хочет тебя!
Катя вздохнула:
- Я поняла. У меня есть сабля.
- Ну и что? – не понял я.
- Можно сделать обряд и саблей, мне казалось, что ты что-то понял, теперь вижу, что ты лучше убьёшь меня, чем кому-то отдашь. Так что…
От её слов у меня побежал мороз по коже.
- А если хочешь, вернёмся, я ничего не буду делать. Посмотришь, что со мной произойдёт, и сам, из милости, зарежешь.
- Катя… - Катя спокойно стала раздеваться. Я тоже стал вылезать из скафандра, понимая, что опять повёл себя, как ревнивый мальчишка. Ну что Катя сделала плохого? Вылечила больного парня, который, кстати, пострадал из-за меня, успокоила его, может быть сказала, что любит только своего мужа.
- Кать, что ты ему сказала? – спросил я, входя в мыльное отделение, после того, как старательно упаковал свой скафандр.
- Ничего.
- Катя, ты должна быть снисходительна к своему мужу, мне ведь больно.
- Зато мне легко и весело! Себя успокаивай, тебя успокаивай, ещё всяких придурков приводи в чувство! Я что? Железная?
- Что ты, Катя? Железо разве столько выдержит?! – Катя обернулась, посмотрела мне в глаза своими огромными тёмными глазищами, и я забыл про всё на свете. Я обнял свою жену, крепко поцеловал, задрожав от желания.
- Мы будем мыться? – засмеялась Катя.
- Не знаю, - растерялся я.
Мы ужинали в одиночестве. Мне вдруг стало не хватать ребят, с которыми мы всегда здесь чесали языки. Вольха постоянно нас развлекал, неплохо играл на гуслях и пел.
«Клянусь в вечной дружбе!», - сказали мы друг другу.
- Тоник, ты чего? – спросила Катя.
- Да так. Вольху вспомнил, скучно без него, - Катя удивлённо посмотрела на меня.
- Ну что ты смотришь? Мы же дружили, интересный он человек, для своего времени.
- Давай, устроим прощальную вечеринку, как прежде? – предложила Катя
- Давай! Может, угостим ребят космическим сухим пайком? – Катя заразительно засмеялась:
- Ты знаешь, после надоевшей свежины, съедят за милую душу!
Выйдя из бани, мы разыскали Микулу, и предложили собраться, перед нашим отъездом.
Начальника заставы обрадовало наше решение. Он сказал, что в нашей светёлке очень тесно, он прикажет накрыть стол в своей горнице, чтобы все свободные от дежурств поместились.
Тогда мы прошли в свою уютную светёлку, где было чисто прибрано. Наше оружие было красиво развешено над нашим ложем, куда сразу захотелось завалиться.
- Тоник! Тебе мало? – смеялась Катя.
- Мне всегда мало! – отвечал я, целуя свою любимую.
- Надо гостей встречать, давай посмотрим, чем мы богаты?
Мы извлекли из рюкзаков интересные консервы. Были они крохотные, занимали мало места, помещаясь в небольшой пластиковой, как мне показалось, коробочке, но, стоило их вскрыть, на тарелку вываливалось нечто, несопоставимое с объёмом баночки