Страница 18 из 41
- А если на нас сейчас смотрят? – успел спросить я.
- Стук! Стук! – раздались удары по нам. Да сильные! Меня даже сбило на землю.
- Что за чёрт? – удивился Вольха.
- Падай! – тихо крикнул я. Вольха сделал вид, что у него подломились ноги, и он упал лицом вниз.
из его спины торчала стрела, видимо, не пробившая кольчугу, застряла в тяжёлом кожухе.
Мы услышали тихий гортанный разговор, дождались, когда враги подойдут поближе, и вскочили на ноги, тут же вынимая оружие.
Враги тоже были с обнажёнными саблями. Они нисколько не удивились тому, что мёртвые обнаружили такую прыть, лихо изготовились к обороне. Лица их были открыты, на них не читалось ни удивления, ни гнева, типично буддийское спокойствие. Восточного типа лица, с редкими бородками и усами. Они спокойно встретили нас, отбивая атаку. Видно, что профессиональные разведчики. Не обманула их моя одежда. Через некоторое время мы стали их теснить.
Лишь бы к ним не подошла подмога, мелькнула мысль, что-то слишком спокойно они рубятся. Но нет, скорее всего, они надеялись легко разделаться с нами. Конечно! Двое взрослых диверсантов против двух безусых щенков! Но они не учли одного: Вольха сам по себе был здоров, я с ним сражался на деревянных мечах, знаю, а я сейчас был в скафандре, который умножал мою силу и выносливость, к тому же был непробиваем. Так что, когда я узнал все слабые стороны противника, которых было очень и очень мало, я незаметным движением перерезал ему горло. Вражина упал, захлёбываясь кровью.
- Тебе помочь? – спросил я Вольху.
- Сам справлюсь! – буркнул тот.
- Время, Вольха, время.
- Ладно! – согласился мой друг, яростно бросаясь в атаку. Его противник легко ушёл в сторону. Ни пощады, ни сдачи в плен он не просил, методично, как на учениях, отбивая яростные атаки Вольхи.
- Да что же ты сопротивляешься?! – возмутился дружинник, вкладывая всю силу в удар, который с лёгкостью был отведён разведчиком.
Между тем я разглядывал противника Вольхи, всё более убеждаясь, что он не половец и не хазар.
Сражался он рапирой, на правом боку у него висел кинжал, который ещё не покидал ножен.
- Вы наёмник? – спросил я. Диверсант промолчал.
- Сейчас я вступлю в сражение, - предупредил я, взмахнув саблей.
- Вступай, - он вынул кинжал.
- Вы испанец? – глаза того заметно блеснули.
- Не хотите говорить, не говорите, служите поганым, значит, примете здесь поганую смерть.
- Посмотрим.
- Лучше переходите на нашу сторону, мы же европейцы, - предложил я.
- Какие вы европейцы?! – усмехнулся наш противник, - Что те, что эти, азиаты.
- Ну что ж! Отдохни, Вольха, дай мне размяться! – я вступил в схватку, противник ускорился.
Интересно, подумал я, столько сражается, и не устал! Вольха уже запыхался. Я успел отдохнуть, и со свежими силами начал теснить врага к крутому откосу балки.
- Где пленник? – спросил я. Мой визави молчал. Я надавил ещё, сделал несколько быстрых выпадов, и поцарапал ему предплечье, потом другое.
- Зачем вам умирать? – спросил я, усложняя атаку, - За грязных дикарей?
- Я сражаюсь за свою жизнь. Вы же не отпустите меня?
- Нет, не отпустим. Попытаемся перекупить. Не получится, передадим князю.
- Чтобы он отправил меня на дыбу? Лучше смерть от руки мальчишки!
- Ну что же, вы сделали свой выбор! – я усилил натиск, и увидел, что мой противник уже держится из последних сил.
- Вольха, дай свой меч! – крикнул я, потому что рапира была длиннее моей сабли.
Вольха хмуро вложил свой меч мне в левую руку, я начал вращать им, забирая последние силы из скафандра. Молниеносный выпад, рапира разрезала на мне кожаный халат, если бы не скафандр, я истёк бы кровью, зато острие моей сабли упёрлась герою в кадык.
- Финита ля комедия, - сказал я. Мой противник бросил шпагу.
- Даёте честное слово, или вязать? – спросил я его.
- Дам слово, если перевяжете руки, - буркнул пленный. Я забрал у него кинжал, попросил отдохнувшего Вольху перевязать раненого.
- Как к вам обращаться? – спросил я.
- Зовите меня… дон Гарсия.
- Хорошо, пусть будет дон Гарсия. Будем считать, что слово вы дали, но вы разведчик и диверсант, так что слову вашему я не верю. Слово, данное разведчиком врагу, ничего не значит. Значит, шаг в сторону буду считать за побег, за это сразу смерть. Вольха, лучше свяжи ему руки за спиной.
Не нравился мне этот дон. Надо было сразу его заколоть, меня остановило лишь то, что где-то должен быть спрятан их пленный. Кого-то они взяли.
Дон оказался честен, показал, где лежит связанный, с кляпом во рту, боярин.
Когда мы освободили его, боярин уставился на меня, как на привидение.
- Ратибор? – спросил он, - Не узнаёшь меня?
- А должен? – удивился я.
- Да, - смутился боярин, - теперь меня никто не признает, коли дал себя взять в плен. Даже любимый племянник не хочет знать.
- Пошли, дядя, мы и так опаздываем, - сказал я, отворачиваясь от бывшего пленного.
Навьючили лошадей пленными, посадив боярина, сам сел верхом, только Вольха шёл пешком, ведя переднюю лошадь. Лошади оставляли за собой лосиные следы: вместо подков к их копытам были прибиты лосиные копыта, или коровьи, не разобрал.
- Ратибор! – позвал меня Вольха, когда показался частокол заставы, - Ты никому не расскажешь, как я сражался с этим… доном?
- Замечательно сражался, - признал я, - почему не рассказать?
- Не надо, - смутился Вольха.
- Ну, если ты такой скромный, промолчу, - усмехнулся я. Дело в том, что мы каждое утро упражнялись с деревянными мечами, и с Вольхой я справиться не мог, но сейчас-то я был в скафандре! Который уже был голоден. Придётся сначала хорошо поесть, потом раздеваться.
Трофеи мы сдали Микуле, тот выслушал мой отчёт, более подробный пусть составляет Вольха, мне надо к Кате!
Мы встретились на улице, обнялись, я попросил накормить меня, потому что скафандр хочет есть, он уже начал меня кушать. В бане, где был накрыт стол на четверых, я, не снимая скафандра, съел всё, что не успела съесть Катя. Этот дозор вымотал меня, выпил все силы. Катя тоже выглядела утомлённой.
Помывшись в бане, мы отправились спать, попросив ребят не мешать нам сегодня.
- Тоник! – обратилась ко мне Катя, - ты сильно устал сегодня?
- Не надейся, - пробормотал я, - сейчас отдохну… - я заснул.
Утром меня разбудила Катя. Но, не успели мы поцеловаться, как нас позвали завтракать.
Микула был необыкновенно хмур и молчалив, видно, сведения, добытые у пленных, были не очень радостными. Я не стал его расспрашивать, захочет, сам расскажет, не захочет, оно мне надо?
На то он и начальник, чтобы за всех переживать и волноваться. Завтрак прошёл в молчании, только мы с Катей стреляли друг в друга глазами, не удерживаясь от улыбок и сдержанного смеха.
Задумчивый Микула не мешал нам, должно быть, списывая наши выходки на нашу молодость, почти детство.
После завтрака мы пошли размяться на тренировочное поле. Выпавший за ночь снег покрыл всё белым покрывалом, сквозь тучи проглядывали лучи солнца, снег искрился, кое-где сверкал разноцветьем, воздух был чистым, хотелось им дышать до скрипа в лёгких.
Сегодня Вольха опять решил сразиться со мной. Мы яростно рубились, я был в обычной одежде, поэтому Вольха начал побеждать, но поскользнулся, упал и разбил колено.
Сильно хромая, ушел с поля. Я продолжил разминку с Дубыней, Катя сражалась сразу с двоими, отрабатывая обоерукий бой. Надо тоже взяться за такие упражнения, подумал я.
Потом пришёл мрачный Микула и сказал, что Вольха сегодня не ходок, останется на заставе, залечивать колено, а я пойду в дозор с Дубыней. Катя остаётся без напарника, отдохнёт, заодно наведёт порядок в нашей светёлке, а то вечерние посиделки принесли свои плоды, теперь надо убраться.
Но, если княжна считает это ниже своего достоинства, то приставит к ней денщика.
Катя посмеялась, сказав, что вдвоём всегда веселей работать.