Страница 14 из 41
- Талант, говоришь? А есть у вас в расположении баня? – обратилась она к Вольхе.
- Как не быть! Конечно, есть! К нашему приходу протопят, помоемся, а если тебе одной страшно…
- Вольха! – прикрикнула Катя, - У меня муж есть. Вот он меня и помоет! Правда, любимый? – я важно кивнул.
Прибыла смена, Неждан с Третьяком, крепкие парни, под стать Вольхе с Дубыней. Дубыня вообще молчун, зато Вольха соловьём разливается. Хвост распушил перед моей Катей. Катя же мило улыбается, поглядывая на меня. Учится девочка, с парнями флиртовать, не обижая друга.
Шли довольно долго, потому что парни категорически отказались сесть на лошадей. У меня закралось подозрение, что они не умеют на них ездить. Мне казалось, что в это время все ездят верхом. Впрочем, причина может быть по другому поводу.
Вот и засека. Суровый воин у ворот спрашивает:
- Кто такие?
- Свои. На них напали поганые, мы помогли им отбиться, видишь, они и лошадок добыли. Сейчас к Микуле идём, с докладом.
- Почему парень вооружён, да и девка тоже? – строго спросил воин.
- Так бились мы вместе, плечо к плечу! Видишь, доспехи вражеские навьючены!
- Мало ли! Может, Князя Мстислава засланники!
- Микула разберётся.
- Не забудь разоружить, когда поведёшь в терем.
- Ну, ты, Доброжир, мнителен! Неужто наш Микула убоится отрока?!
- Бережёного бог бережёт… проходите, - открыл стражник ворота. Мы въехали на заставу.
Застава как застава: большой дружинный дом, отдельный пищеблок, баня дымится, особняком стоит терем. Также присутствует наблюдательная вышка, нечто, похожее на большой плац, вероятно, тренировочное поле. Всё функционально, ничего лишнего. Не хватает только клуба с духовым оркестром.
Мы подошли к дружинному дому, спросили у часового, где командир.
- Десятник ещё здесь, - был ответ.
- Зови, скажи, пополнение прибыло!
- Пополнение? – удивлённо спросил часовой, тут же расплываясь в улыбке, даже в темноте увидев, что один из нас – девушка.
- Слезайте с лошадей, - сказал Вольха, - нельзя здесь верхом.
Я сначала посмотрел, как сошла Катя. Катя соскользнула с лошади. Я сделал то же самое. Лошадки уже привыкли к нам, да мы ещё не тяжёлые.
А коновязь тут есть! Я привязал наш трофей к бревну, и встал рядом с Катей и Вольхой.
Вольха был на голову выше меня!
Вышел Микула, одетый в меховой полушубок, в волчьей шапке.
Вольха доложил о происшествии, представил нас.
- Что же вы хотите? – недоумённо спросил Микула.
- Понимаете, - проникновенно сказала Катя, - мы историки, изучаем быт, верования, обычаи людей. Ведь, сколько людей, столько и обычаев, правда?
- С этим трудно не согласиться, - признался Микула.
- Поэтому мы с мужем хотим пожить у вас, будем нести службу, ходить дозором, потом перейдём в другое место. Можно? – умоляюще спросила Катя.
- Хм! – ответил десятник, с любопытством разглядывая Катю, - У нас здесь мужской коллектив, ни женщин, ни девушек. Ты одним своим видом взбудоражишь всю заставу! Передерутся за тебя, вся дисциплина псу под хвост!
- Что значит, «передерутся»? – нахмурился я, - Она моя жена!
- Во-первых, не все поверят, больно вы молоды, во-вторых, передерутся за право идти с ней в наряд.
Пойдут в наряд, и, вместо того, чтобы смотреть вокруг, будут смотреть на Катю, и ронять слюну!
- Мы будем вдвоём ходить…
- Куда? Вы, знаете наши тропы? Сначала надо вас обучить, а потом… потом вы уедете. Вот нужна мне такая головная боль?!
- Понятно, - потупилась Катя, - сейчас мы уйдём.
- Куда уйдёте?! – удивился Микула, - Ночь на дворе.
- В лес, - пожал я плечами, - откуда пришли, туда и уйдём.
- На ночь глядя, никуда я вас, не отпущу! Ещё на банду поганых нарвётесь! Думаете, здесь одна такая была? Переночуете, утром поговорим. В моём тереме есть флигель, сейчас велю протопить печь, застелить постель. Не волнуйтесь, светёлка хорошая, когда приезжают гости, там живут, - Микула вздохнул, посмотрев на меня.
- Саблей владеешь, что на боку у тебя? – спросил он, я пожал плечами.
- Эту саблю он у поганого отнял, зарубил того этой же саблей, потом нам помог, зарубив другого, - подсказал Вольха, который стоял поодаль, но, видать, слух у него был, как у филина.
- Так было дело? – спросил Микула у Кати.
- Так, - кивнула Катя, - только я не видела.
Микула расхохотался: - Славные вояки у нас появились! Завтра проверю, ну, идите, баня протопилась, ждёт вас! Вольха, проводи, сначала попарь гостей, потом уже вы с Дубыней!
- Слушаюсь! – радостно отозвался Вольха.
- Ишь! Историки! Выдумают же! На что только не пойдут эти боярские дети. Думают, не узнаю! Ха! Обмануть Микулу Велесовича! – восторгался нашей хитростью Микула.
Вольха тоже слышал.
- Да, Лада, я тоже узнал тебя, - вздохнул Вольха, - помнишь, с горки катались, когда малые были? И «мужа» твоего я видел, только не сразу признал, возмужал парень, Ратибор, кажется? – я промолчал, а Катя сказала:
- Зови нас Катя и Антон! Забудь наши другие имена. И мы муж и жена!
- Ха! – усмехнулся Вольха, - Ладно. А что, мыться вместе будете? Впрочем, не моё дело, у нас дома часто мальчишки с девчонками вместе моются, это здесь, на засеке, все напряжённые ходят, так что, от греха подальше…
- Вот и баня. Заходите, ага, уже стол накрыт, квас, снедь. Вы, как вымоетесь, надевайте нательное бельё, выходите, снедать будем.
- Ой! – сказала Катя, - У нас же только нательное бельё, зимнего ничего нет, кроме вот этих доспехов, а в них мне не хочется здесь ходить. Есть у вас верхняя одежда для нас?
- Однако вы бежали быстро! Даже зимнюю одежду не успели прихватить. Не будут вас искать?
- Недели две у нас есть, - нерешительно сказала Катя. А я подумал, что такая красивая девочка, как Катя, вполне сойдёт за княжну, потому и перепутали. А кто я? Неужели опять брат?!
Вольха ушёл, я заглянул за дверь, ведущую вглубь бани, убедился, что там предбанник.
- Пойдём, Катя, здесь можно раздеться.
В предбаннике горела тусклая коптилка, так что, хоть Катя и стеснялась меня, в полумраке мы вылезли из скафандров, положили их в складные походные хранилища. Ведь рюкзаки мы не забыли! И были они особо прочные, так что от стрел даже царапин не осталось. Вынули оттуда нижнее бельё и шортики с маечками. Надеюсь, подберут нам куртки и штаны. Привыкли мы, что всё время попадаем в лето, думали, зимой в скафандрах походить. Оно бы можно, но я сильно успел соскучиться по Кате, а одеваться-раздеваться больно муторно.
В мыльне тоже был полумрак. Нащупав бадейку с ковшиком, плеснул на камни воды, оказавшейся квасом, сухой, духовитый пар тут же взвился под потолок, окутал нас жаром. Я нашёл веник, похлестал себя по бокам.
- Что это, Тоник? – спросила меня Катя.
- Веник, им парятся. Попарить тебя?
- Попарь. Ой! – я начал осторожно хлестать Катю, предложив ей лечь на полок. Катя захихикала:
- Что, не терпится? До постели никак?
- Катя, эта часть тела мне не подчиняется, - смущённо сказал я.
- Ну, так иди сюда, я думаю, сюда никто не войдёт? Знают же, что здесь мы?
Я уже молчал, не в силах ответить.
- Да и пусть заходят… - еле выдавила из себя Катя.
Потом мы мылись, надраивая друг друга губкой, смеясь от счастья, целуясь при каждом удобном случае.
- Ну всё, хватит, - наконец сказала Катя, - там ребята ждут.
Мы обмылись чистой водой, вытерлись полотенцем, что нашли здесь, оделись, и вышли к столу.
- Наконец-то! – облегчённо сказал Вольха, - мы думали, вы там утонули! Вот ваша одёжка!
- Дело – то молодое! – выдал вдруг Дубыня.
- Да, - погрустнел Вольха, - вы кушайте, мы, пока вас ждали, наелись.
Ребята ушли в предбанник, а мы присели к столу. Еда, конечно, не та, что на Станции, зато простая, натуральная, да с квасом!
Пока мы насыщались, вышли распаренные Вольха с Дубыней. Тоже подсели к нам. Катя вдруг насторожилась, как охотничий пёс, даже носом повела. Потом вздохнула и успокоилась, налив себе ещё одну кружку квасу.