Страница 21 из 23
- Дух – это просьба, которую ты обращаешь к земле. К стенам своего дома. Ты просишь защитить того, кто тебе дорог – и дух откликается. Я и сам знаю только теорию.
- Но это не мешает тебе учить меня, что делать?
- Учить, не дрова рубить, - пожал он плечами.
Машка вздохнула и потянулась за новой порцией попкорна, который Шуваль приготовил собственноручно.
Момент, что стоит разок вызвать духа, и Шуваль будет заставлять её делать это постоянно, использовать духа по своему усмотрению, остался без обсуждения. Вернее, Машка была уверена, что он станет так делать, а что думал по этому поводу Шуваль, никто не узнал.
***
Однажды он её поцеловал.
Зима уже совсем разошлась, морозы ударили такие, что Машка больше не ерепенилась и носила подаренную шубу.
Тем вечером они катались в парке с деревянных горок на салазках, и, когда стемнело и зажглись фонари, вокруг стало очень красиво.
Они стояли недалеко от фонаря, окружённые синими сумерками. Высший засмеялся, когда снежинка села ему на нос. Вернее, в тот момент он вовсе не выглядел высшим существом, а был обыкновенным парнем, почти мальчишкой, который не думал ни о чём серьёзном. И уж точно по нему не скажешь, что он пережил немало покушений и только чудом уцелел.
Машка засмотрелась тогда на него. Вокруг смеялись и визжали от восторга дети, хрустел снег, и он заметил, что она смотрит, наклонился и легко поцеловал её в губы. А потом улыбнулся ещё шире.
Может, в тот момент она испугалась продолжения? Или что всё завертится и окажется не таким простым, как было с Архипом? Ведь не зря его лёгкий поцелуй - как клеймо, оставшееся на губах. А что будет, если он перейдёт к чему-то более серьёзному?
- Трусиха ты, Машка. – Сказал Шуваль.
А она развернулась и снова полезла на горку, в очередь на спуск.
***
Время летело. Все домашние откуда-то знали одну негласную вещь. В конце года, когда дни самые короткие и мать волшба сонная, Высшего убить проще всего. Значит, за Шувалем-таки придут. Не избежать ему своей участи, никак. Он может выкручиваться ужом, суетиться и выскальзывать из лап убийц, но рано или поздно они до него доберутся.
Кухарка готовила самые его любимые блюда, все ходили на цыпочках, как будто в доме смертельно больной, и старались угодить хозяину с той услужливостью, которую за деньги не купишь.
Домоправительница при виде Шуваля украдкой стирала слёзы платочком и шептала, как жаль, как несправедливо, как ужасно, что ему предстоит умереть таким молодым. Самые лучшие из нас всегда умирают первыми, говорила она.
Машка слушала и как будто не слышала. Ей казалось, это вроде спектакля, ведь никто отчего-то не боится умереть вместе с хозяином, заключившим контракты на крови. Значит, настоящей опасности нет. Значит, просто спектакль.
Приближался Новый год и каникулы. Машка так привыкла к новому дому, что уже не могла вспомнить, как жила раньше. Чего желать ещё? Она сама себе хозяйка, зарабатывает деньги, вкусно ест, полноценно спит, и срок запрета на использование магии неуклонно приближается к концу. Даже Долли удалось вытащить из дома и устроить в детский сад на должность помощницы повара. Гошку определили туда же. В царстве малышей и женщин подруга чувствовала себя спокойно.
Всё было хорошо. И стало бы лучше, дойди они с Шувалем до близких отношений. Машка почему-то знала – с ним будет иначе, не как прежде. В его объятьях уже не останешься в стороне, равнодушно думая только о том, когда всё закончится и можно будет поспать.
Но… любви не было.
- Не люблю я тебя, Шуваль. – Говорила она, когда они в очередной раз после проведённого вместе вечера расходились по комнатам. – Не люблю и всё.
- Трусиха. – Отвечал он.
***
До праздника оставалось три дня. Тем вечером Машка встретилась с Долли и они неплохо посидели в кофейне. Подруга даже не хотела идти домой, а Машка хотела – там Шуваль, которого сегодня она видела только мельком. Сердце звало? Наверное... Как понять? Любви-то нет.
Квартира снова была пустой и тихой, но такое и прежде случалось, поэтому Маша не обратила внимания. Раздевшись и переобувшись в домашние балетки, она отправилась к нему в кабинет.
Шуваль на звук открывающейся двери отреагировал так, будто к нему явилась сама Мать Волшба во плоти. Он сидел в кресле за своим столом и тяжело, сипло дышал. Глаза застыли, как у статуи. В комнате больше не было ни души, ни охраны, ни Высших.
- А где все? – спросила Машка, оглядываясь. Пусто.
А почему он так тяжело дышит?
А почему так воняет? Машка повела носом – легкий запах кислой гари. Холодно, форточка нараспашку, но запах не выветрился.
- Не дыши, Машка. И вообще, что ты тут делаешь? – Заговорил он. И сразу понятно – что-то не так. Нарочито спокойный у него голос, значит, что-то скрывает.
- Чем это пахнет?
- Это яд. Так что просто уходи.
Она нахмурилась, пытаясь понять, не шутка ли это всё.