Страница 52 из 63
Поразительно, но факт: в 1921 году гробница Александра Первого была разграблена, а его останки исчезли. Не имеют историки в наличии и останков старца Феодора Козмича [зато почерковедческая экспертиза, проведенная уже в наши дни, подтвердила полную идентичность почерков императора и старца].
Ну и могила фельдъегеря Николая Маскова осталась, который был погребен — не по-христиански, очень поспешно, на следующий день после смерти, на сельском кладбище неподалеку от места своей гибели. Это напомню, в 25 верстах от Орехова.
Как можно предположить, если принять версию о подмене императора его фельдъегерем, в могиле той… никто не был похоронен. Но как найти ее, чтобы убедиться в дерзкой мистификации, и чтобы, наконец, приоткрыть самую великую тайну императорского дома Романовых, вопрос.
Почти двести лет ведь прошло с тех событий.
Между прочим, вошедший на престол после Александра Первого Николай Первый принял самое непосредственное участие в судьбе семьи фельдъегеря. Одна из дочерей Маскова, не без протекции государя, станет воспитанницей Смольного института. Поступление в учебное заведение такого ранга девушки незнатного рода расценивалось как исключительная привилегия. В 1851 году у нее родится сын Аполлон Курбатов, который получит образование в Московской коммерческой академии, а затем, в 1893 году, станет профессором химии Санкт-Петербургского технологического института. Эту должность он будет занимать вплоть до самой смерти. В 1902 году, ровно за год до кончины Аполлона Аполлоновича, его разыщет великий князь Николай Михайлович, который в то время проводил активные исследования по вопросу жизни и смерти Александра Первого и старца Феодора Козмича. В разговоре с великим князем внук погибшего фельдъегеря без доли сомнения повторил то, что несколько десятилетий составляло тайну ихней семьи: в усыпальнице Романовых в Петропавловской крепости похоронен их дед — Николай Иванович Масков.
А в 1921 году, напомню, о чем я говорил выше, гробница Александра Первого была разграблена, а находившиеся в ней останки исчезли. Вероятно, дорвавшиеся до власти большевики, искавшие в царской гробнице ценности, их просто-напросто выбросили.
[Фото из открытых Интернет-источников]
Орехов, центр города
Орехов: дом Генриха Янцена
Император Александр Первый
Феодор Томский, икона
История 32-я. Все богатства Брежнева помещались… у него на груди
ДАВНИЕ слухи о несметных сокровищах, которыми якобы владела семья всесильного Генерального секретаря ЦК КПСС, развеял бывший старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры СССР Владимир Калиниченко
На встречу с Владимиром Ивановичем [когда он, выбравшись из Москвы в краткосрочный отпуск, на несколько дней заглянул в родное Запорожье] я ехал, честно признаюсь, с некоторой опаской. Крутым по нраву казался мне будущий визави, послужной список которого я выписал из энциклопедического справочника «Великая Россия. Имена»:
После окончания Харьковского юридического института Владимира Калиниченко работал в Запорожье следователем районной прокуратуры, прокурором следственного отдела, прокурором-криминалистом прокуратуры Запорожской области; в течение пяти лет руководил следственно-оперативной группой по раскрытию умышленных убийств; с 1980 года — следователь, старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР; уволился в 1992 году в связи с ликвидацией прокуратуры Союза с должности первого заместителя начальника отдела оперативного реагирования управления по расследованию дел особой важности.
Вел дело о взяточничестве в Министерстве рыбного хозяйства СССР, Сочинско-Краснодарское дело, «хлопковое» дело в Узбекистане, дела партийных и хозяйственных руководителей в Казахстане, дело об убийстве в Москве на станции метро «Ждановская» ответственного сотрудника КГБ СССР.
Государственный советник юстиции третьего класса, генерал-майор юстиции.
После увольнения из Генеральной прокуратуры Союза ССР работал в банковских структурах; с 1995 года — в адвокатуре, член Московской областной коллегии адвокатов; профессор Академии проблем безопасности, обороны и правопорядка.
Автор книг «Дело о 140 миллиардах, или 7060 дней из жизни следователя», «Адвокатские истории глазами бывшего следователя», сценария художественного фильма «Убийство на Ждановской», одиннадцати научных трудов и монографий в области уголовного права и процесса, криминалистики. Награжден орденом «Знак Почета».
«Щелоков лично принимал решение о моем устранении»
Опасения мои, однако, были напрасными: генерал оказался человеком открытым и простым в общении. И, что самое главное, — весьма интересным собеседником. Ну а в связи с тем, что буквально накануне нашей встречи я посмотрел фильм «Убийство на Ждановской» [напомню: сотрудника КГБ в метро убили не бандиты, а милиционеры], перво-наперво поинтересовался:
— Вам действительно тогдашний министр внутренних дел СССР Николай Щелоков грозил убийством?
— Не грозил, а лично принимал решение о моем устранении.
— Что это был за человек? О нем до сих пор ведь немного информации отыскать можно. Известно только, что он был другом Брежнева.
— Не стану преуменьшать боевые заслуги Николая Анисимовича — он прошел фронт, имел награды за войну, и его усилия по реорганизации министерства. Все это было. Но скажите, разве это нормально, когда у министра внутренних дел находят живописные картины, числящиеся в международном розыске как похищенные?
— Обыск проводился и у первого заместителя Щелокова, зятя Брежнева Юрия Чурбанова…
— Не поверите: к нему на обыск бригада следователей поехала, захватив работяг с отбойными молотками. И они долбили бетонные полы, стены, надеясь отыскать припрятанные сокровища. И ничего не нашли! Только бюст Чурбанова обнаружили. С ним и вернулись в прокуратуру.
— Зять Генсека надежно утаил ценности?
— Да у него их не было! Я, кстати, с Юрой встречался — после того, как он из тюрьмы вышел. Он просил, чтобы я помог ему реабилитироваться и восстановить генеральскую пенсию. Когда он сидел в Лефортовском следственном изоляторе, его однажды вывели из камеры и препроводили в кабинет к начальнику СИЗО. А из-за стола ему навстречу поднимается председатель КГБ Виктор Чебриков. Друг семьи. Обнялись они, расцеловались. «Виктор Михайлович, — обращается к нему Чурбанов, — вы же знаете все. Конечно, я не безгрешен, но в том, в чем меня обвиняют, я не виноват». На что Чебриков заявляет: «Юра, тебе известны правила игры. Решение по твоему делу принимало Политбюро ЦК КПСС. А оно своих решений не меняет. Неси свой крест». И он нес — отсидев в тюрьме девять лет [а ему давали двенадцать], не написал ни единой жалобы. А вернулся в никуда. Ничего и никого вокруг. А приняла его женщина, с которой он когда-то встречался. А на работу помог устроиться один из заместителей мэра Москвы.
— Вы были у него на службе?
— И был, и выпивал с ним в его кабинете. Обычную водку пили, которую закусывали какими-то конфетами. А потом он меня к себе домой пригласил. В обычный дом, в обычную квартиру. С очень рядовой мебелью. Сели в кухне. Юра достал бутылку водки, а из холодильника — вареную колбасу. Тут жена появляется: я вам, говорит, сейчас закусить приготовлю. И начинает картошку жарить. Вот вам и некогда всесильный первый заместитель министра внутренних дел СССР, зять Брежнева.