Страница 25 из 26
Рис. 3. Условная схема формопорождающего акта
Из вышесказанного следует, что продуктом становления психической реальности является «приобретение» психологических свойств каждым из компонентов системы «человек – окружающая среда»: «человеком» психики в форме ставшей реальности, а «окружающей средой» – психики в превращенной форме психической реальности, отчужденной от ее субъекта-человека. По выражению А. И. Миракяна, в форме «имплицитной самости» предметных свойств окружающего мира. Другими словами об этом сказано в вышеприведенной цитате В. А. Барабанщикова: «Осуществляя восприятие, субъект конструирует свое бытие, одновременно подчиняясь ему. Соответственно объект восприятия оказывается и детерминантой (вернее, системой детерминант), и результатом активности субъекта».
При этом обнаруживается несколько принципиальных моментов, позволяющих сделать определенные предположения относительно природы психики как особой формы бытия.
С этой целью вернемся к формопорождению пространственности, рассмотренному выше на примере восприятия движения и стабильности, поскольку обычно вследствие эмпиричности человеческого мышления понятие «пространственность» ассоциируется с пространством внешнего, физического мира. Между тем на уровне формопорождения все оказывается несколько иначе.
Дело в том, что на формопорождающем этапе процесса восприятия пространственность первоначально порождается как идентичная самой себе (в этом смысле инвариантная) последовательность сосуществующих (завершенных и незавершенных) анизотропных отношений, выражающих процессуальное состояние самой отражательной системы. Это состояние затем становится ее свойством, антиципирующим дальнейшее осуществление порождающего процесса[24], иначе говоря, начинает выступать в качестве своеобразной априорной формы, о которой в свое время говорил И. Кант. Осознанное обращение к ней как прошлому опыту есть, по сути, рефлексия. Более того, если формопорождающий акт имеет свою завершенность, то он имеет свою длительность, которая начинает выступать в качестве единицы дискретности порождающего процесса и, тем самым, в качестве непосредственно чувственной основы порождения ощущения времени (Миракян, 1999, 2004). Это позволяет говорить о том, что в формопорождающем акте взаимодействия человека с окружающей средой происходит порождение не только пространственности, динамичности и длительности свойств окружающего мира, но в первую очередь пространственности и длительности бытия психики человека (или другого существа) в ставшей форме, которые затем квантуют и антиципируют порождение соответствующих пространственных и временных свойств окружающего мира.
Следовательно, во-первых, пространственность принимаемого воздействия оказывается антиципированной пространственностью самого формопорождающего акта, а, во-вторых, свойства и размерность этой пространственности определяются свойствами и размерностью структурно-процессуальной анизотропности данной отражательной системы и ее состоянием. Поэтому пространственность принимаемого воздействия в виде порожденной пространственности самого формопорождающего акта (психика в ставшей форме как свойство отражательной системы человека) и в виде антиципированной пространственности принятого воздействия (психика в превращенной форме, то есть опредмеченной в форме свойств окружающей среды) имеет всегда относительный характер[25].
Следующая особенность состоит в том, что психика как становящаяся форма бытия представляет собой дискретно-непрерывный (континуальный) процесс порождения отношений в «зазоре» между структурными и процессуальными состояниями отражательной системы (в данном случае – человека как субъекта психической реальности) в процессе ее взаимодействия с окружающей средой. Вышеуказанная анизотропность структурных компонентов отражательной системы приводит в том числе к тому, что в каждом микроакте формопорождающего процесса складывается отношение между центральной и периферической частями реципирующего поля отражательной системы. Наиболее наглядно это продемонстрировано А. И. Миракяном (1992) на примере эффекта уменьшения величины нефиксированного объекта. Его суть состоит в том, что в ситуации восприятия равновеликих и равноудаленных объектов величина того объекта, который вследствие фиксации взора на одном из них оказывается на периферии поля зрения, воспринимается уменьшенной относительно действительной величины объекта, на котором в данный момент (микроакт) фиксирован взор наблюдателя. Но в следующем микроакте фиксация взора переместится на другой объект, и тогда уменьшенной будет восприниматься величина первого объекта. Однако осуществление этого микроакта будет опосредоваться результатом первой фиксации взора как продуктом предшествующего микроакта.
Это позволяет говорить о том, что порождаемая пространственность оказывается изначально структурированной по направлению «центр – периферия». Причем роль «центра» в структурном или в процессуальном аспектах выполняет последующий микроакт, в то время как функцию неосознаваемой в данный момент «периферии» (поля зрения или сознания) выполняет предшествующий микроакт. Соответственно, по отношению к «центру» порождаемой пространственности «периферия» должна выполнять антиципирующую функцию.
Таким образом, вышепроведенный анализ понятия формопорождения на примере становления психики в «простейшей» ее форме – форме порождающего процесса восприятия движения и стабильности (или что то же самое в данном случае – порождения пространственности восприятия) позволяет говорить о том, что принцип формопорождения может быть использован в качестве предварительно принимаемого исходного основания:
1) для экспликации психики как особой формы бытия, проявляющейся в становящейся, в ставшей и в превращенной (опредмеченной) формах;
2) для экспликации системы «человек – окружающая среда» как системы, развивающейся в форме онтологического субъекта на основе субъект-порождающего взаимодействия между ее компонентами. При этом обретение психикой актуальной формы своего проявления происходит в три этапа и в трех формах своего самоосуществления:
– как становление системного качества системы «человек – окружающая среда» в виде формопорождающего процесса и потому не сводимого к изначальным свойствам и качествам составляющих ее компонентов, но осуществляемого на их основе – субъект-порождающий тип взаимодействия между компонентами данной системы;
– как обретение «человеком» как компонентом указанной системы таких онтологических свойств актуально осуществляющегося порождающего (формопорождающего) психического процесса (т. е. порождения психики в ставшей форме психического процесса), которые по отношению к последующему этапу начинают выполнять антиципирующую функцию, опосредствующую взаимодействие между «человеком» и «окружающей средой» в рамках указанной системы. При этом «человек» обретает статус субъекта психической реальности, расщепленного на «себя в настоящем» (актуального), на «себя в прошлом», обращение к которому создает рефлексивный компонент, и на «себя в будущем», обращение к которому на основе отрефлексированного «себя в прошлом» создает антиципирующий компонент. Тип взаимодействия с «окружающей средой» как компонентом данной системы становится в разных ситуациях (в зависимости от вида окружающей среды и типа взаимодействия с ней) субъект-объектным, субъект-субъектным и совместно-субъектным (Панов, 2006);
– как порождение актуальной психической реальности в превращенной форме, когда порожденная психическая реальность опредмечивается в свойствах и отношениях «окружающей среды» и тем самым отчуждается от субъекта ее порождения. При этом «окружающая среда» обретает имплицитную самость объектных свойств и отношений, а также квазипсихологические и психологические свойства и качества;
24
Кстати, именно этим объясняется, что А. И. Миракян назвал одну из своих книг «Психология пространственного восприятия» (1990), чем вызвал недоумение многих коллег, для которых более привычным и понятным было бы название «Психология восприятия пространства».
25
Это объясняет хорошо известную из истории философии и психологии восприятия проблему относительности и вариативности чувственных данных и их неадекватности с позиции рациональных данных нашего познания. Особенно наглядно это видно на проблеме константности восприятия (см. Миракян, 1990, 1992, 1999).