Страница 86 из 116
Женщина провернулась в его объятиях, сморщилась от поцелуя в кончик носа:
— Что, ловко тебя взяли в оборот, а? Не все ж вам, мужикам, нашу сестру силком хватать? Мы тоже порой… пользуемся моментом.
— Я также по тебе соскучился, милая, однако не ждал подобного вероломства.
— Ну чего ж поделать? Хочешь, назови меня похотливой кобылой, дорогой, но за эти недели я чуть с ума не сошла. На стенку бросалась. Тебя нет, от прочих воротит, а без этого… уже не могу. Терпела тут рядом, мучилась, елозила угрем, потом глядь — красавчик-то никак оправился немного… И не сдержалась…
— Ладно, пусть считается, что я и впрямь перевел дух, а отсюда к тебе разговор. Важный. Я не шучу, Танжи.
— Ну-у, неужели это не подождет и часа?
— Не подождет. Привал закончился, впереди новый поход, который вполне в состоянии завершиться подлинным побоищем.
— Не пугай меня, пожалуйста, такими загадками. — Женщина сладко зевнула и потянулась всем своим бесподобным телом. — Говори понятнее, милый. Или дело все-таки в этом? — Она провела пальчиком по крутому изгибу бедра.
— Ты обворожительна, Танжи, но сейчас речь не о тебе.
— Тогда объясняй, красавчик, не томи.
Шагалан, наоборот, замолчал, в последний раз взвешивая ощущения. Обратной дороги могло и не существовать.
— Слушай внимательно… — Он прижался вплотную к подруге, точно боялся чужих ушей даже на любовном ложе. Соприкосновение обнаженных тел отвлекало, но с этим он пока справлялся. — И хорошенько подумай, прежде чем ответить… Не кажется ли тебе, что в вашей ватаге не все в порядке?
Танжина удивленно взмахнула ресницами:
— О чем ты?
— Подозреваю, ватага служит мелонгам.
— Кому? Мелонгам? Ерунда какая… С чего тебе только в голову-то?…
— Не торопись ругаться, милая. Мне нужно, чтобы ты тщательно покопалась у себя в памяти. Уверяю, странностей в ватаге хватает, я многое обнаружил уже за считанные дни. Ты же провела здесь куда больше времени.
Женщина отстранилась от него, разорвав объятия, приподнялась на локте. Лицо ее исказилось болью и возмущением:
— Может, ты и меня считаешь пособницей варваров?
— Нет. — Шагалан ответил достаточно твердо, чтобы сбить зарождавшийся взрыв негодования. — Если б считал, не стал бы сейчас откровенничать. Я же, мало того, прошу помощи.
— Чем… — Голос Танжины дрогнул от мучительной растерянности. — Как тебе помогу?
— Вспоминай. Вероятно, среди вас лишь несколько предателей, но, боюсь, они окопались на самом верху. Ты же, милая, незачем лукавить, общалась со всеми вожаками как никто тесно.
— Ну… мы же не о делах беседовали.
— И все-таки постарайся. Нечаянная фраза, чудной поступок, подозрительный гость — тебя ничего никогда не настораживало?
Теперь Танжина растерялась окончательно. Неизменно волевая, бойкая, острая на язык, она только краснела и хлопала ресницами. Шагалан, вновь притянув женщину к себе, чмокнул в макушку:
— Успокойся, милая. Я знаю, ты вспомнишь, что сумеешь, и скажешь, что вспомнишь. Если не получается сразу… Ведь не получается?
— Нет, — всхлипнули у груди.
— Возможно, получится позже. Немного времени имеется. Если подобное случалось, воспоминание непременно засело бы в душе занозой. Просто спокойно и неспешно пройдись по последним месяцам, и те занозы напомнят о себе. Если же ничего не проявится… Что ж, бывает и так. Выходит, подводные течения сих мест как-то тебя обогнули.
— Я… я попробую… Ты куда? Шагалан, не бросай меня!
Юноша гибко выскользнул из растерзанной постели, поднял с пола одежду:
— Надо двигаться дальше, милая. Будь здесь, я обязательно скоро вернусь. Лежи и думай. И вот еще… Никому и ничего не говори о наших догадках, ладно? Ни под каким предлогом. Опрометчивое слово способно отныне погубить меня… и тебя.
Снаружи затевалась настоящая непогодь. Придвинувшиеся к земле тучи давили остатки света, и вокруг серело, точно глубоким вечером. Короткими рывками ветер гнал по улице жухлую листву вперемешку с зарядами дождя. Окрестные леса уже сливались с тучами в единый купол мрака, в их вершинах что-то глухо и настырно выло. Для полного счастья оставалось лишь разверзнуться как следует хлябям небесным.
— Шагалан! — Голос окликнул, едва юноша ступил с крыльца на раскисшую землю.
Из-под ближнего навеса вынырнул и подбежал, пригибаясь, Эркол. Двумя руками он держал над собой лоснящийся от воды плащ.
— Привет! — Музыкант шмыгнул носом. Выглядел он вообще неважно, голос дрожал, лицо кривилось. И кажется, не только от холода. — Куда же ты пропал? Я услыхал, что вернулся, чаял, заскочишь… Вроде не совсем посторонние люди, так ведь? Сижу, жду — никого. Кое-как сообразил, где… тебя найти. Внутрь ломиться не стал, понимаю же, после разлуки… А здесь дождь треклятый. Вымок вот… — Эркол замялся, сбитый с толку молчанием собеседника. — Я это… конечно… женщины там и все такое… С долгого странствия они, может, и всего нужнее… Но надеюсь, хоть на втором-то месте друзья? Пойдем, отметим возвращение, расскажешь…
Шагалан внимал лепету с эмоциональностью изваяния, даже не шелохнулся смахнуть капли воды, побежавшие по щекам. Зато стоило поднять указательный палец, и Эркол тотчас смолк.
— Увы, на втором месте тоже не друзья. И пировать сегодня некогда: вероятно, потребуется ваша помощь, а значит, трезвые мозги и крепкие руки. Где Ретси?
— Куда-то к воротам помчался, хотел о тебе Кулю расспросить. Скоро будет.
— Слушай тогда, дружище. Я к атаманам, разговор созрел серьезный, но вряд ли длинный. Разыщи Ретси, и двигайтесь за мной следом. Когда закончу, вы должны стоять у крыльца. Понятно?
— А чего случилось-то?
— Объясню на месте. Приходите к крыльцу, и без лишнего шума.
Эркол озадаченно покачал головой:
— Тайны какие-то… Оружие с собой брать?
— Бери. С ним, поверь, нынче ночью лучше вовсе не расставаться.
У порога атаманского дома топтались сразу три стража. Никто уже не позволял себе присесть или подремать, перед юношей в полутьме выстроилась внушительная стена брони. Обошлось, правда, без упирания копий в грудь, однако три пары глаз поблескивали настороженно и зорко. «Нерядовые ребята, — определил Шагалан. — Кто-нибудь из личной охраны? Доверенные бойцы? Раньше их почему-то не замечалось». Услышав имя визитера, стражники с готовностью расступились, по-прежнему напряженно безмолвные.
Юноша догадывался, что здесь его также давно ждут, — словоохотливый Багер, очевидно, донес слух о появлении скитальца не только до Эркола с Ретси. Тем не менее светлица встретила гулкой пустотой. Разведчик прошелся по сумеречной комнате, провел ладонью по гладкому, сухому дереву стола. Что на сей раз замыслили добрые хозяева? Предполагают ли, какие вести принес им молодой союзник? Не желая затягивать время, он пихнул громоздкую скамью, и верхний этаж не замедлил отозваться на шум.
— Кто там еще пожаловал? — Голос показался нарочито тягучим, но ничуть не сонным.
Над перилами высунулась рука с огарком свечи. Закачалась в раздумье.
— Свои. — Юноша уселся на край стола. — Спускайтесь, господа атаманы, интересные новости прибыли.
Наверху зашушукались, закопошились, затем все смолкло, и раздались шаги сходящих по лестнице людей. Первым из вязкой вечерней мглы возник Ааль. Очень серьезный, ладонь на рукояти меча, под тонким платьем зримо струится кольчуга. Прямо в затылок ему следовал Бархат, неся свечу. Этот не изменил привычному шелковому камзолу, однако тоже был при сабле.
Приблизились вплотную, обменялись легкими поклонами. Ни тени удивления, ни знака радушия, лишь сосредоточенная настороженность. Шагалан понял, что обниматься с ним покуда не намерены.
— Счастливы лицезреть вас живым и невредимым, молодой человек, — криво улыбнулся Бархат.
— Присаживайтесь, господа. — Юноша повел рукой, словно являлся здесь хозяином. — Пропадал вроде недолго, а у вас тут, чувствую, разительные перемены. Кругом переполох, все при оружии. Что-нибудь стряслось?