Страница 75 из 116
— Не обижайся, друг Шагалан. Народ наш хоть и запуган, но по-прежнему на многое способен. Только толчок нужен, одна маленькая победа, маленькая надежда. А уж если земля вздыбится… По крайней мере, за стражников-то особо не волнуйся. Разгоним-порежем в лучшем виде.
— Их как раз больше прочих.
— Пустяки, большая толпа еще не армия. Есть и среди губернаторских уши, доносят про настроения. Насмерть драться эти прихвостни не будут.
— А… барокары?
— О! Они-то упрутся, и не сомневайся. А с ними гарнизон окажется вдвое мощнее.
— Много их?
— Всего? Нет, человек, мыслю, с полтысячи. А самое-то главное — рассеялись они по стране. Хуторки невеликие, где-то на десяток дворов обычно, от хутора же к хутору не вмиг и доскачешь. Правда, укреплены на совесть. Вот я и смекаю, резонно бы душить, пока они вроссыпь. Не дать собраться, сползтись в одну кучу, понимаешь?
Шагалан в меру воодушевленно кивнул и уставился, озабоченный, в темноту.
— Однако заболтались с тобой, — встрепенулся Шурга. — Ребята-то уже небось извелись в неизвестности, а мы тут зазря лясы точим.
— Вовсе не зря, дядюшка, — бросил юноша, не оборачиваясь. — Капельку погодим, и совсем смеркнется. Тогда поползем нащупывать дорожку без охраны.
— Ночью? А ну как на другой пост впотьмах налетим? Сам говорил, сидят там мужички дошлые…
— А ты говорил, что мало их, не хватит сплошной цепью нас обложить. Труднее, дядюшка, не между постов проскользнуть, а тарарам при этом не поднять. Новой погони да серьезного боя ваши рубаки не сдюжат.
Спустя минуту они присоединились к отряду. Оказалось, затаившиеся в крохотном овражке люди отнюдь не переживали это время — самые чуткие давно заприметили собеседников. При обсуждении опять все решало слово атамана, а Сегеш ныне целиком доверялся Шагалану.
Еще через полчаса юноша повел ватажников прямиком в мрачную глубь леса. Шли по преимуществу без дороги, буреломы и топи сейчас представлялись куда безопасней утоптанных путей. Редких звериных стежек тоже предпочитали сторониться. Шли медленно, долго, широкой дугой обходя раскрытого врага. Главной заботой было не шуметь. Хотя как возможно беззвучно идти по лесу, напичканному корягами, ветками, сучками и рытвинами? Идти, при том что едва различаешь пальцы вытянутой руки? Хмурое небо вроде перестало брызгать дождем, зато луна по-прежнему томилась в плену низких туч. Шли осторожно, однако то и дело кто-нибудь оступался или задевал сушняк. Соседи сразу поддерживали оплошавшего, помогали, гасили невольные ругательства, а Шагалан замирал, вслушиваясь. На счастье, весь их треск с возней тревоги не породили. Вскоре наткнулись на мелкое, но топкое болото. Чтобы не петлять и не разведывать часами дорогу, пересекали его плотной цепочкой, выщупывая палками каждый шаг. Снова хватало падений, плеска и брани, но невидимые сторожа так и не откликнулись. Вероятно, цепь постов была столь редка, а сырой лес так славно впитывал звуки, что беглецов просто не услышали. Или не захотели услышать. В конце концов, группа крепких солдат может надежно перекрыть тропу, но вряд ли рискнет прочесывать ночью полные опасностей буреломы. Кто поставит им это в вину?
Привал объявили ближе к рассвету, обессиленные люди валились с ног. Все промокли до нитки, а тут еще прозвучал приказ не разводить костров до восходных сумерек. Под порывами резко захолодевшего ветра пришлось сбиться в кучу и несколько часов провести в полудреме-полудрожи, согревая друг друга. Поутру в небольшой яме затеплили огонь. Даже сухие на вид сучья горели с неохотой, облачка едкого дыма беспрерывно разгоняли лапником. Одежду сперва сушили прямо на себе, сидели плотным кругом в пелене дыма и пара. Потом, когда немного отогрелись, тряпье развесили у костра, а сами укрылись на сухом пятачке под исполинского роста елью. Благо приспело жаркое, а в запасах великодушного Торена отыскалась фляга с кислым вином.
— Как полагаешь, вырвались? — Шурга толкнул Шагалана локтем.
— Наверное, — пожал тот плечами. — Есть, разумеется, и плохие варианты, однако скорее всего, обошлось.
— Это что ж за варианты такие? — враз насторожился рядом Сегеш. — Ты уж говори, брат, не томи.
— Извольте… — Юноша отложил обглоданную кость и зачесался, сдирая со спины смолу. — Болото миновали шумно, согласны? Как ни старались, ни шушукались, а всех окрестных кикимор перебудили. Одни барокары не отреагировали. Не услышали? Побоялись? А может, с умыслом затаились?
Атаман нахмурился:
— Зачем это?
— А что? — подхватил Шурга. — Приметят место, оповестят своих, возьмут след. Уж чего-чего, а следов-то мы натворили в избытке. За болотом пустят собак да притопают к нам в гости, веселые и довольные.
— Или еще хитрее, — задумчиво добавил Шагалан. — Пойдут по следам, только нападать не будут, потерпят до самой дубравы.
— Слишком уж вы оба высоко оцениваете мозги барокаров, — скривился Сегеш. — Это ведь, в конце концов, строевики, латники, не охотники какие-нибудь.
— Насчет мозгов барокаров ничего не скажу, сир, не сталкивался, зато многое слыхал о человеке, стоящем за всеми гердонезскими тайнами. Если верить молве, от Бренора Гонсета впору ждать подлинных чудес.
Показалось, вожаки повстанцев невольно поежились. И вовсе не от проскакивающих сверху холодных капель.
— Бесово семя! — выдавил Шурга сквозь зубы.
— Посему, друзья, радоваться предлагаю повременить. Едва народ опамятуется, поднимаем наше голое воинство и ведем дальше.
— Тяжко, — вздохнул Сегеш. — И все же выхода иного не вижу. Скорее уж надорвемся в пути, чем допустим мелонгов себе на гузно. И тут опять надежда на тебя, Шагалан. Направление-то мы зададим, а за тобой разведка как впереди, так и вокруг. Бери в помощь кого захочешь, командуй, лучше у нас с этим никто не справится. Понимаю, что взваливаю непосильную ношу…
— Нет смысла извиняться, господин атаман, — отозвался юноша. — Пределы моих сил неблизко, а потребуется — влезу и много глубже. Пока же заканчиваем трапезничать.
И снова продолжился путь. Вожаки словно нарочно выбирали для отряда самые дикие места, самые глухие буреломы и самые топкие болота. Тихо матерясь, повстанцы продирались через заросли, карабкались по размякшим склонам оврагов, преодолевали переполненные стылые реки. Несколько раз случалось прятаться от людей. Главным образом это были простые крестьяне, но Сегеш предпочел не раскрываться: неизвестно, куда забредут однажды пущенные слухи, на чьи уши они в конечном счете наткнутся.
Очень помогли запасы отшельника. К моменту, когда они поиссякли, в округе появилась хоть какая-то живность. Стрелы Шагалана безотлагательно принялись доставлять жирных кроликов и неосторожных куропаток, а после того как завалили оленя-двухлетку, проблема с пропитанием решилась совершенно. Теперь легче получалось отводить глаза от пасущихся крестьянских стад и не бросаться за любой шевельнувшейся в листве тенью. Люди вновь приободрились. Никаких признаков погони или очередной засады разведчик так и не обнаружил. Редкие посты на въездах в деревни и на мостах отнюдь не напоминали часть облавы, сонные стражники только исполняли рутинную обязанность.
Между тем ощутимо холодало. Наступление октября погода встретила резким секущим дождем и первыми снежными зарядами. Отныне лишних усилий требовал каждый ночлег, нечего было и думать обойтись без хорошего костра да сооруженного кое-как навеса. Огонь по возможности прикрывали. Впрочем, едва ли кто осмелился бы приблизиться к незнакомцам посреди ночи, даже завидев свет. Поутру же снимались затемно, прятали кострище и быстро уходили, не рискуя проверять надежность своей маскировки. На шестой день пути от Мокрой Балки дожди прекратились, хотя квелое солнце показывалось нечасто. Небо прояснялось лишь к сумеркам, а по ночам выкатывался столь яркий блин луны, что невольно в головах рождалась идея двигаться именно в темную пору. Местность кругом стелилась малолюдная, редкие поселения несложно приметить и своевременно обойти. Правда, возрастала нагрузка на разведчиков, точнее, лично на Шагалана — в мельтешении ночных теней вражеский патруль мог хорониться буквально за каждым кустом. Однако слишком уж велико было искушение вволю потопать по настоящей, ровной дороге. За первую же ночь одолели куда больший путь, чем за любой из предыдущих дней. На заре подыскали кустарник погуще, где и провалялись до новой темноты.