Страница 11 из 12
– Просто мозги надо включать, Дэн. – Саша Стешин для наглядности постучал кулаком по лбу. – Маша не идиотка. Если бы она это проделала в марте, то… Даже не знаю, что сказать.
– Очевидно, что ее документами кто-то воспользовался. Загримировался, чтобы узнать было невозможно. Только вот зачем? И почему Маша? Странно все, не находишь, Денис?
– Нахожу, товарищ майор. Еще как нахожу! – Он скроил обиженную мину. – Тем более странно, что в марте Бессонова вполне могла провести две недели в нашем городе. Я звонил в ее отдел, узнавал: в марте она была на больничном. Грипп подкосил, ага. Провела ли она дома эти две недели, никто не знает: никто с работы ее не навещал.
Снова повисла тишина. Гнетущая, нехорошая. На этот раз ее нарушил Саша Стешин.
– У меня к тебе тоже вопрос, Дэн.
– Валяй.
– Зачем ей было устраиваться со своими документами и с размалеванной под «синяка» физиономией? Ты же опытный опер, Дэн, очнись.
– Я не сплю, – огрызнулся Рыжков. С раздражением схватил документы со стола майора, бросил их к себе в ящик. – Ответа нет.
– Вот! – обрадовался Кошкин. – А ответ, может, и тянется ниточкой к нашему отравлению. Ох, мудрено все как-то. Не терплю таких выдумщиков.
– Считаете, здесь действовал затейник, товарищ майор? – подхватил тему Стешин.
– А кто еще? У него, понимаешь, в башке замыкает, он придумывает идиотский план, воплощает его, а ты сиди и думай, как он. А я не могу мыслить как сумасшедший! Не могу и не хочу.
– Считаете, здесь действовал ненормальный? – скептически ухмыльнулся Рыжков. – Чтобы такую схему придумать…
– Знаю-знаю, на ненормального мало похоже. Трудоустроиться в марте с чужими документами, а через полгода отомстить за увольнение – да так мастерски все! Виртуозно, понимаешь. Если, конечно, тот человек, который воспользовался Машиными документами, и отравитель – одно и то же лицо.
Если это вообще не она сама. Вслух, правда, Денис ничего не сказал. Но ведь никто о ней так ничего и не знает. Здесь понятно, здесь она без году неделя. А на прежнем месте? Почему там для всех Маша Бессонова осталась загадкой? Что с ней не так?
Маша вернулась с обеденного перерыва, и тему закрыли. Но Кошкин успел дать Саше поручение деликатно переговорить с Марией о событиях пятимесячной давности.
– Деликатно, понял? – Кошкин покосился на Рыжкова. – Никто не знает, где гуляют копии наших с вами паспортов. Может, тоже где-нибудь…
Майор неопределенно повел руками.
– Если она сумеет объяснить, разговор пойдет в одном ключе. Если нет, тогда станем думать. А тебе, Рыжков, запрещаю! Слышишь? Запрещаю самовольно наводить справки о сотрудниках нашего отдела где бы то ни было.
– Слушаюсь, товарищ майор.
Он уже тридцать раз пожалел, что открыл рот. Думал, что попадет в струю после разноса Бессоновой. Не попал.
– Нечего дискредитировать коллег, понял?
– Так точно, товарищ майор.
– Лучше доложи, что у тебя по композиционному портрету. Есть что?
– Никак нет, товарищ майор. Глухо. Слишком размытый портрет. Участковые говорят, что на каждого второго на их земле похож.
Кошкин не стал спорить. Что уж там, он сам в этом портрете узнал соседа по даче. Такой же невысокий, худощавый, с неприметными чертами мужичок. Юркий, вертлявый и все норовит у его забора выгребную яму себе сделать. Майор пока держит оборону, но кто его знает, что будет дальше. Заручится сосед разрешительной документацией, и все.
Может, чем черт не шутит, припугнуть соседа композиционным портретом? Глядишь, и желание дразнить его поубавится. Стоит подумать.
– Бессонова, что у тебя по матери хирурга? Как его фамилия?
– Новиков, товарищ майор.
– Что по делу, есть что-то новое?
– Сегодня на три часа я вызвала его коллегу, товарищ майор. Ольга Горина, тоже хирург. Они уже пару лет состоят в отношениях.
– Ага. А зачем вызвала, почему сама к ней не съездила? Уважаемый человек, хирург. А ты сразу – повесткой!
– Не сразу, товарищ майор. Я была в больнице, пыталась с ней поговорить, – нехотя призналась Маша.
– И что же?
– Послала она меня подальше. Но алиби, товарищ майор, у нее нет. В больнице в момент совершения преступления ее не было – я говорила с персоналом.
– Вот так вот, значит.
Кошкин со звонким шлепком соединил ладони за спиной и зашагал по кабинету.
– Куда катится мир, Бессонова? Вот ты мне скажи, а?
Вопрос был риторическим. Она уже научилась разбираться в перепадах его настроения. Научилась заполнять паузы, когда это нужно. И Саша Стешин был ей понятен, ей с ним работалось легко и просто. Не выходило только с Рыжковым. Она кожей чувствовала его неприязнь. О причинах можно было только догадываться.
– Чтобы создать семью, прямо так остро необходимо убирать свекровь? Так она им мешала? Какие отношения были у хирурга с матерью? Как его фамилия?
– Новиков, товарищ майор. Игорь Валентинович Новиков.
Маша открыла папку с делом.
– Отношения? Отношения были великолепными. Новиков был очень привязан к матери. Она жила в другом городе, но он настоял на ее переезде. Поселил у себя в квартире. Он очень ее любил, товарищ майор. У него не было мотива избавляться от нее.
– Да я не об этом, Бессонова! Что ты опять? – возмутился Кошкин. – Сын и не стал бы. А вот потенциальная невестка… Н-да. Помню историю одних моих соседей. Молодая семья вынуждена была жить с родителями мужа. Так там каждую неделю такие баталии случались! Невестка не раз орала на весь дом, что рада была бы, если бы старики сдохли. Так вот прямо и заявляла: сдохли.
– И чем закончилось? – лениво поинтересовался Рыжков.
Он исподтишка наблюдал за Машей. Мысленно тестировал ее на возможные психические отклонения. А что, может, она и правда того? Вместо того чтобы болеть, рванула в другой город и устроилась подсобницей в ресторан. А морду загримировала специально, чтобы не узнать было.
Только зачем тогда надо было настоящие документы предъявлять? И зачем ей эта работа? Чтобы разведать все ходы-выходы и потом незаметно нанести удар? А скандал при увольнении при чем? Чтобы запомнили? Но кого конкретно должны были запомнить – Машу?
Он в самом деле хороший опер, здесь Сашка прав. И он носом чует гнильцу во всей этой истории. Землю станет рыть, но докопается до сути. Сейчас главное: почему Маша? Почему она?
А что на ней сходятся какие-то стрелки, Рыжков уже почти не сомневался.
Глава 8
– Никто не объявлялся? – Григорьев пощелкал пальцами по монитору.
– Не-а, вроде тихо все. Заявлений от пострадавших не было. – Стас с хрустом потянулся, широко зевнул. – Оступился человек, что сразу охоту на ведьм объявлять? Старики, что с них взять-то? Торопятся! Я так этой девчонке-лейтенанту и объяснил. И записи с камер не отдал. Нет такого распоряжения, так ведь, товарищ старшой?
Григорьев промолчал. Со Стасом, которого он пришел сменить после дневной смены, он был категорически не согласен. Он и сам без пяти минут старик. Что, теперь его под колеса из толпы выталкивать? И не торопится он почти никогда. Тем более когда дорогу собирается переходить. Когда загорается зеленый для пешеходов, он еще какое-то время стоит на бровке тротуара, дожидается, когда последние лихачи проскочат.
И девчонка та настырная с сердитыми серыми глазами права. На сто процентов была права, когда заподозрила, что в этих незначительных происшествиях что-то не так.
Он в прошлую смену не все успел просмотреть. Но то, что просмотрел, ему не понравилось. Промолчал, чтобы не выставлять себя на посмешище в случае чего. А сегодня еле дождался смены.
Он должен все еще раз изучить. Сопоставить, сделать выводы. А когда будет уверен, что прав, тогда уже можно и начальству доложить. Или, к примеру, позвонить той сероглазой. Где-то он записывал ее номер.
Стас снова вошел в операторскую, уже в гражданском.
– Все тихо? – Бегло глянул на мониторы, транслирующие записи с городских видеокамер.