Элемент Водоворота

Из земли появилось множество острых каменных шипов, вынудивших Макото спешно отступать к стене, которой она достигла в несколько прыжков.

- Воздух! – громко скомандовала Куротсучи, заставив Макото поднять голову. Кобальтово-синие глаза удивленно расширились, заметив соперницу на вершине одного из шипов. – Ковровые! – крикнула девчонка, сложив несколько печатей, и в Макото вновь полетели многочисленные и на этот раз каменные снаряды, окруженные ореолом пламени. – Ложись!

Водная преграда против них уже не срабатывала, и девушке пришлось группироваться, тщательно прикрывая голову. Снаряды со свистом прорезали воздух и ударились о песчаную поверхность арены, поднимая в воздух клубы пыли, заставившие ее закашляться, несколько камней больно ударили по рукам, оставляя на коже ожоги и кровоподтеки. Макото упала на колени, пытаясь очистить легкие от пыли и унять боль в конечностях.

- Эй, подруга, с тобой все в порядке? – Куротсучи приземлилась рядом, положив руку ей на плечо и, присев на корточки, заглянула в лицо. – Я немножко не рассчитала силу, прости, пожалуйста! – в карих глазах читалось искреннее участие и сожаление. – Встать сможешь? Давай помогу! – девчонка протянула ей руку, помогая подняться на ноги. – Я буду аккуратнее, обещаю.

- Что за…? – прошипел Тсучикагэ. – Какого черта она тут вытворяет? Ну, доберусь я до нее! Помяни мое слово, доберусь и выпорю, как следует!

Китсучи обреченно покачал головой, наблюдая, как его дочь помогает сопернице встать, ободряюще хлопает ту по плечу и вновь встает в боевую стойку. В отличие от тестя, для него не было неожиданностью все происходившее сейчас на арене, он прекрасно знал, что, несмотря на активную пропаганду межстранового соперничества, принятую в деревне Скрытого Камня, его наивная, но в то же время жутко упрямая девочка решительно отказывалась рассматривать отношения с людьми сквозь призму их принадлежности к той или иной деревне.

Макото абсолютно не понимала, что происходит. Куротсучи, которая должна была стать непримиримым соперником, безжалостным и бескомпромиссным, почему-то ей помогает, в то время как могла бы просто воспользоваться ее слабостью и быстро победить. Тем более, что ее способности, вопреки первому впечатлению, во много раз превышавшие уровень генина, позволяли ей сделать это с легкостью. Мако даже не предполагала, что придется сражаться с таким сильным соперником. Внутри что-то болезненно сжалось от малодушной жалости к себе, не способной постоять за честь родной деревни, не способной оправдать надежды дорогих ей людей. На глазах появилась предательская пелена слез бессилия и отчаяния: она чувствовала, что ее запасы чакры уже начали истощаться, а Куротсучи выглядела вполне бодрой, будто бы вернулась с небольшой увеселительной прогулки.

Взгляд непроизвольно скользнул по судейской трибуне, задержавшись на сдвинутых бровях Мидзукагэ и ее нервно сжатых пальцах, на встревоженном лице Чоджуро, непрестанно щурившегося и поправлявшего очки. Разочарование Мэй-сама и Чоджуро, пожалуй, было бы для нее крайне болезненным, но, тем не менее, переносимым. Гораздо больше она переживала, переводя взгляд на трибуну для болельщиков и жадно ища глазами лицо Харуки. Учитель смотрел на нее внимательно и серьезно, но не строго, в серо-стальных глазах она не увидела ни обвинения, ни огорчения, в отличие от зеленых глаз Мидзукагэ. Она прекрасно знала, что Харука никогда не станет ее отчитывать, пусть даже сейчас она примет решение сдаться, не будет смотреть на нее укоризненно, не будет общаться с ней подчеркнуто холодно. Но выложиться по полной и не ударить в грязь лицом хотелось именно для Харуки, своего идеала мужества, своего вечного примера для подражания.

Собравшись с мыслями, Макото сжала кулаки, повторяя шепотом любимую фразу Харуки: «Девчонки не плачут». Ни одна из ее водных техник не сработает против Куротсучи, у которой, во-первых, есть сильный приобретенный Элемент Воды, во-вторых, эффективные атаки Элемента Земли, которым она ничего не могла противопоставить, ведь Молнией она совершенно не владела. Но у нее в запасе оставалась еще клановая техника, которой когда-то обучил ее брат, но которая с тех пор, как она начала тренироваться с Харукой, была под строгим запретом, потому что требовала большого количества чакры. Мысленно поблагодарив Куротсучи за предоставленную возможность принять решение и подготовиться, она достала из внутреннего кармана куртки тонкую ольховую трубку, подаренную ей братом, и небольшой пузырек с жидкостью.

- Черт, – выругался Харука, в мгновение оказавшись около стальных перил, ограждавших трибуны. – Не смей! – крикнул он что было силы. – Макото, ты слышишь меня? Не смей ее использовать! Лучше сдавайся!

За прошедшие полтора месяца молодой джонин из Скрытого Тумана ни разу не казался Какаши таким взволнованным: пальцы нервно сжимали поручни, на фарфорово-бледных щеках появился болезненный румянец, хрипловатый голос сильно дрожал.

- Что происходит? Что нельзя использовать? – он подошел ближе, осадив отчаянно кричавшего слова поддержки Наруто. – Харука?

- Какаши-сан, мы должны остановить бой. Прошу Вас, – холодные пальцы схватили его предплечье, пропустив по телу разряд электрического тока.

- Харука-сенсей, ну Вы чего? У нее есть какая-то еще клевая техника! Надо побеждать! – непонимающе уставился на туманника Наруто, немедленно получив от Какаши подзатыльник и надув от обиды губы.

- Что это за техника? – спросил Копирующий, глядя в потемневшие от волнения серые глаза.

- Клановая техника, черт бы ее побрал. Нет времени объяснять, Какаши-сан, я расскажу позже. Мы должны остановить бой, пока она не совершила публичное самоубийство.

Он невольно задержал взгляд на лице молодого джонина. Таким Харуку он еще никогда не видел: искренним, открытым и настоящим. Острые черты лица туманника будто бы стали мягче, а бледные губы беззащитно задрожали, мгновенно приковывая к себе внимание Копирующего.

- Согласно новым правилам, без объективной причины бой может остановить только один из Кагэ, – неуверенно произнес Какаши, осторожно и почти нежно сжимая его запястье. – Мы могли бы попробовать объявить перерыв, чтобы…

- Как Вы не понимаете, речь идет о жизни и смерти, она может разнести здесь все к чертям, – юноша вырвал руку из его пальцев и выбежал с трибуны, очевидно, направляясь к судейской секции.

Копирующий догнал его уже у входа в небольшой шатер, в котором была расположена ложа для Кагэ. Двое патрульных шиноби, охранявших вход, были эффективно обезврежены замораживающей техникой и лежали без движения, покрытые узорчатыми снежинками, медленно таявшими в послеобеденном пустынном зное. Справедливо предполагая, что несанкционированное вторжение на трибуну Пяти Кагэ не сулит молодому джонину ничего хорошего, какими бы благими ни были его намерения, Какаши в последний момент схватил его за руку, пытаясь остановить, однако шелковые занавески были уже распахнуты, явив их обоих пред светлы очи поднявшихся со своих кресел правителей всех Скрытых Деревень.

- Харука? – удивленно произнесла Мидзукагэ, взволнованно глядя в серо-стальные глаза. – Что происходит? Почему ты здесь?

- Хатаке, какого черта? – упертые в бока кулаки Пятой Хокагэ, сведенные на переносице светлые брови и бескомпромиссный тон голоса слишком резко контрастировали с вежливой и почти ласковой интонацией правительницы Скрытого Тумана, однако у Какаши не было времени поразмышлять на тему глобальной несправедливости, поскольку туманник рванулся из его рук, заставив Копирующего крепко обхватить его сзади за плечи.

- Мэй-сама, остановите бой! – на выдохе выпалил Харука, восстанавливая дыхание и все еще пытаясь вырваться из стальной хватки Какаши. – Не позволяйте ей использовать эту технику, прошу Вас!

- Прости, но не вижу абсолютно никаких причин, – мягко улыбнулась Мидзукагэ. – Я уверена в Макото, а тебе, как ее учителю, следовало бы больше верить в ее силы.

- Как ее учитель, я прекрасно знаю, что у нее нет достаточного количества чакры, чтобы применять эту технику! – голос туманника срывался на крик, отчего Какаши непроизвольно сильнее прижимал хрупкие плечи к своей груди.