Черный ангел Эльхайма

— Можно делать это не в моем присутствии? – раздраженно попросила Флоранция. Марори услышала стук каблуков по каменным плитам, потом из темноты выплыло лицо Магистрессы. Сейчас на нем не было ни сочувствия, ни понимания. Одно только странное любопытство, как будто она впервые видела свою самую странную студентку. – Надеюсь, ты достаточно благоразумна, чтобы не испытывать его терпение? Каждая ваша встреча стоила ему разбитого вдребезги самолюбия.

— Хватит болтать, - осадил ее Ардей. – Помоги мне.

Марори окончательно утратила способность видеть, но по-прежнему хорошо слышала и чувствовала происходящее. Ардей грубо взвалил ее на спину, из-за чего Марори сильно стукнулась носом. Судя по влажному липкому теплу, которое растеклось по лбу, удар был довольно крепкий, хоть боли она совсем не почувствовала.

Ее куда-то несли. Достаточно быстро и тайно: Марори слышала, как Флоранция прошептала слова заклинания, которое использовали для создания из Плетения невидимого кокона. Заклинание, которое самой Марори так и не удалось постичь.

Темные и Светлые, неужели это повторяется снова?!

Хотелось кричать, выть, колотить себя по голове до тех пор, пока там на всю жизнь не осядет ее личная аксиома: никому нельзя верить. Никогда. Ни за что.

Но… Флоранция? И Ардей? Этот тандем казался таким же невозможным, как и северное сияние на экваторе. Разве не она говорила, что Марори нужно спрятать от Лиги? Разве не Флоранция с самого начала была на ее стороне, поддерживала Магистра Дамиана, даже когда тот в одиночку сражался с членами Тайного совета за право нильфешни оставаться одной из его студенток?

Но чем дальше они удалялись, тем спокойнее и хладнокровнее становилась Марори. Странная и не до конца понятная ей самой реакция была, тем не менее, тем самым спасательным кругом, в котором так нуждалась ее истерзанная сомнениями душа. Она сможет спастись, обязательно сможет. Но лишь освободив свой разум от эмоций. Если бы только не проклятый паралич!

Они шли довольно долго. От висения вниз головой у Марори начало грохотать в висках, а в районе поясницы появилась тупая ноющая боль.

Потом был знакомый пряный аромат цветов, шуршание ковра под подошвами чужой обуви. И легкий, быстро узнаваемый шорох открытой двери.

Кабинет Магистрессы.

Не слишком церемонясь, Ардей бросил свою ношу на диван. Именно бросил, со всего размаху – затылком на подлокотник. Марори зажмурилась от боли, беззвучно завыла.

— Неужели нельзя поосторожнее? – зашипела на своего напарника Флоранция. – Хочешь, чтобы она мне тут все кровью залила?

— Теперь это уже не имеет значения, - ответил он. Размял затекшие плечи, что-то пробормотал сквозь зубы. – Надеюсь, ты все приготовила, как договаривались?

— Я давала повод сомневаться, что выполню возложенные на меня обязанности?

— Ты пустила сюда дра’морцев. – Судя по звенящим интонациям в голосе, Ардей был на пределе. – Ты разрешила проклятому Шаэдису приблизиться к ней!

— А что мне оставалось делать? Подать Дамиану в качестве причин отказа твою личную волю?

Дознаватель тяжело опустился в кресло, вытянул правую ногу и остервенело принялся массировать колено. Он так старался, что покраснел от натуги, засопел. Марори не без гадливости увидела влажные пятна слюны в уголках его рта. Именно в этот момент дознаватель увидел ее интерес. Его взгляд был неистовым, бешеным, лишенным всего, что могло бы вселить надежду на то, что в нем осталась еще хоть капля сострадания.

— Ты видела это? – Обращаясь в Флоранции, он указал пальцем на лицо пленницы. – Если бы она могла пошевелить хоть пальцем – то откусила бы руки тебе и мне. А потом принесла бы их Шаэдисам на блюде. Я с самого начала знал, что этой химере не место среди людей, ее создали не для того, чтобы она думала, будто имеет какое-то предназначение. Милс был слабаком, который выпустил джина из бутылки.

— И поплатился за это. – Флоранция снисходительно выдохнула, присела перед Марори на корточки. Так же, как и Ардей, она больше не излучала ничего живого. Один только холодный расчет и уверенность в том, что служит высшей цели. И суть этой цели понемногу начала раскрываться перед Марори, словно тайнопись. – Ну, и как оно, загрызть человека, который вдохнул в тебя жизнь и дал имя?

Марори зажмурилась так сильно, что веки обдало обжигающей колючей болью. Нужно срочно придумать способ освободиться, пока эти двое не начали сводить ее с ума своими безумными выдумками.

— Она ничего не помнит, - сказал Ардей.

— Правда? – Флоранция прищелкнула языком. – А мне кажется, что нильфешни играет в прятки сама с собой. Некоторые вещи невозможно забыть: первую любовь, первый поцелуй, первое убийство.

«Замолчи! Закрой свой поганый рот!»

— Гляди-ка, - дознаватель присел рядом, схватил Марори за плечо и тряхнул, - химера начала злиться. Не уверен, что разумно злить ее сейчас.

— Ты – и вдруг боишься?

— Предосторожность никогда не будет лишней. – Ардей не поддался на провокацию, поднялся, охнул, припадая на одну ногу. Колено определенно было его личной червоточиной, и Марори приказала себе взять это на заметку. – Она слишком долго от нас бегала, чтобы я продолжал видеть в ней только сопливую девчонку. Теперь мы оба знаем, на что она способна. И именно потому, что бедняга Милс не отнесся серьезно к моим предостережениям, он сейчас в могиле, а я здесь – держу за рога наш личный пропуск в лучший мир.