Страница 42 из 68
Во исполнение этого постановления, уже весной 1926 года, Секретный отдел поднял вопрос о проведении проверок соблюдения правил обращения и хранения конспиративных материалов ЦК ВКП(б) в обкомах на местах. 7 мая 1926 года Секретариат рассмотрел просьбу Секретного отдела ЦК и разрешил произвести проверку соблюдения правил хранения, возврата и ознакомления с секретными документами ЦК. Следует отметить, что данный вопрос рассматривался на закрытой части заседания, и решения по нему были вынесены в «особую папку».
Принятие к 1926 году нормативных документов по регламентации работы с секретными документами партии, таких как «Инструкция о порядке хранения и движения секретных документов», «Инструкция по ведению, хранению, пересылки и доставке секретной корреспонденции», «Правила обращения с конспиративными документами», «Правила хранения, ознакомления и возврата протоколов Политбюро и Пленума ЦК ВКП(б)», постановления ЦК «О порядке хранения и возврата в ЦК РКП протоколов Секретариата, Оргбюро, Политбюро и Пленума ЦК», также требовало от ЦК проверки их исполнения. Обследовались не только партийные, но и государственные ведомства и учреждения, получающие секретные партийные документы. Так в январе — мае 1926 года Секретным отделом ЦК и Спецотделом ОГПУ были проверены Наркомпрос, Госплан СССР, НКТруда, НКЗдравоохранения, Государственный институт Запада, Коммунистический университет трудящихся Востока и некоторые члены ЦКК. По результатам проверок, 29 января 1926 года заведующий Секретным отделом ЦК А. П. Товстуха и 14 мая 1926 года его заместитель Я. Е. Брезановский, делали доклады на заседаниях Секретариата ЦК. Как выяснилось в ходе проверок, были выявлены случаи халатного обращения с конспиративными документами. К нарушителям были применены меры партийного и административного воздействия[256]. В данном случае, проверялось ведение секретного делопроизводства и постановки шифровальной работы. В некоторых случаях, когда не было возможности обеспечить секретность или не соблюдались нормы и правила ведения шифрработы, шифрчасти просто ликвидировались. В общем следует отметить, что по результатам проверок «оргвыводы» следовали довольно мягкие: «поставить на вид», «обязать», «указать» и т. п., то есть, отношение к нарушителям было на удивление более чем лояльное. Необходимо отметить, что именно к этому времени была, в основном, разработана и введена в действие нормативная база по обеспечению режима секретности и секретному делопроизводству, что давало легитимную нормативно-правовую основу осуществлять контроль за соблюдением требований и правил по работе с секретными документами и по принятию мер по защите информации в целом.
Механизм проведения проверок был таков: 1. Оргбюро или Секретариат ЦК по представлению Секретного отдела ЦК выносили решения о проведении проверок соблюдения правил хранения, возврата, ознакомления, ведения секретного и шифровального делопроизводства.
2. Во исполнение данных решений и по согласованию с Секретным отделом ЦК, проверку производил Специальный отдел ОГПУ.
3. По результатам проверки Спецотделом ОГПУ составлялся акт, в котором фиксировались как положительные, так и негативные моменты и недостатки. Причем, один экземпляр акта (в середине 1920-х гг. акты подписывал начальник Спецотдела ОГПУ Г. И. Бокий, заместитель начальника отдела А. Гусев, начальник 5 отделения Спецотдела Цибизов), в котором делался общий (с оценкой) вывод и указывались меры по устранению недостатков, направлялся в Секретный отдел ЦК;
4. Секретный отдел ЦК акты анализировал, группировал, делал в виде сводок свои заключения по данным проверок и направлял сводку с приложенными актами на рассмотрение в Оргбюро или Секретариат и представлял на утверждение проект постановления ЦК по данному вопросу.
5. Оргбюро или Секретариат выносили постановления ЦК с соответствующими организационными выводами.
6. В итоге проверенные организации и партийные комитеты в обязательном порядке должны были сообщать в Секретный отдел ЦК об исправлении обнаруженных недостатках.
Так, к примеру, в августе 1926 года был проверен порядок обращения с секретными документами в Калужском губкоме ВКП(б)[257]. В результате Секретариат ЦК на заседании 20 августа 1926 года принял постановление: «…б) Поставить на вид секретарю Калужского губкома за недопустимое обращение с конспиративными материалами ЦК (регистрация и хранение документов ЦК не в надлежащем порядке, передача их в органы Центроархива), «….Упорядочить обращение с конспиративными материалами, согласно соответствующих правил ЦК, а также указаний Спецотдела ОГПУ, перечисленных в актах проверки. О принятых в этом направлении мерах сообщить в ЦК в двухнедельный срок»[258]. В результате, в письме Калужского губкома, во исполнение данного постановления, в Оргбюро объяснялись причины и сообщалось о принятия мер к устранению недостатков[259].
В сентябре 1926 года Секретный отдел направил в Секретариат ЦК ВКП(б) «Сводку нарушений установленных правил обращения с конспиративными документами ЦК, обнаруженных обследованием Спецотдела ОГПУ», произведенных у ряда должностных лиц. В результате чего выходит постановление Секретариата ЦК: «…Обязать перечисленных выше товарищей упорядочить обращение с конспиративными документами ЦК согласно существующих правил, а также указаний Спецотдела ОГПУ перечисленных в актах проверки. О принятых в этом отношении мерах сообщить ЦК — в двухнедельный срок»[260]. В результате в двухнедельный срок в ЦК было сообщено о причинах сложившегося положения и принятых мерах[261].
В январе 1926 года Спецотделом ОПТУ был проверен порядок пользования и хранения секретных документов ЦК в Самарском, Тамбовском, Рязанском, Воронежском и Саратовском губкомах, у кандидата в члены ЦК ВКП(б) Варейкиса, членов ЦКК К. М. Кудряшова, Я. К. Абеля, М. О. Разумова. Обследование показало, что из всех проверенных организаций и лиц, только у М. О. Разумова дело обстояло благополучно. У всех остальных было обнаружен ряд упущений и недостатков, являющихся нарушением правил конспирации (выдача документов на дом и при выезде в командировки, отсутствие надлежащего учета, допуск к документам лиц, не утвержденных ЦК, не соблюдение сроков возврата и условий хранения документов и т. д.). Наряду с проверкой ведения секретного делопроизводства, в данном случае в Тамбовском, Саратовском, Самарском губкомах проверялось и ведение шифрработы[262]. В июне 1926 года был проверен НКИД и Бюро заграничных ячеек ЦК ВКП(б). В результате проверки в Бюро состояние дела отмечалось как неудовлетворительное. В сентябре — октябре того же года были проверены высшие государственные органы страны — Управления делами СНК СССР и СТО, аппарат ЦИК, а также Карельский обком ВКП(б)[263]. В результате были выявлены фактически такие же случаи халатного отношения к работе с секретными документами ЦК (хранение на квартире, не возврат в установленный срок, отсутствие допуска, регистрации и учета). В ноябре 1926 года на заседании Секретариата ЦК рассматривались результаты очередной проверки соблюдения правил обращения с конспиративными документами ЦК. Следует заметить, что постановление по данному вопросу было занесено не в открытую часть протокола, а уже в «особую папку». Проверке подвергались не только партийные комитеты и должностные лица, но и секретные подразделения ведомств. В наиболее значимых случаях дела передавались на рассмотрение ЦККВКП(б). На заседаниях Президиума ЦКК по данным вопросам всегда присутствовали представители органов государственной безопасности. Так от ОПТУ на заседаниях присутствовали начальник Специального отдела ОГПУ Г. И. Бокий, начальник V отделения этого же отдела Цибизов и А. Гусев[264]. В особых случаях ЦК не ограничивался принятием только административных мер, а при обнаружении виновных ОГПУ поручалось передавать дела в прокуратуру, т. е. для привлечения к уголовной ответственности.
256
См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113.Д. 163. Л. 24–25.
257
См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. ИЗ. Д. 222. Л. 128–139, 141-147.
258
См. Там же Л. 7.
259
См. Там же. Л. 145–147.
260
См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Д. 242. Л. 8.
261
См. Там же. Л. 203–204.
262
См. Там же. Ф. 17. Оп. 113. Д. 259. Л. 170–189.
263
См. Там же. Ф. 17. Оп. 113. Д. 308. Л. 9-10, 194–208.
264
См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Д. 246. Л. 20–21.