Страница 11 из 24
«Просыпаясь между двух тел…»
просыпаясь между двух тел –теперь уже вне гравитацииплавая и растекаясьнад расколотым мраморомсобственного изваянияпросыпаясь между двух тел –не в силах пить гнилую водув стеклянной поллитровой банкеи даже не нуждаясь в нейи ни в чем – кроме пламени и полетапросыпаясь между двух тел –ты еще не понимаешьчто создал Новый Запретиз невинности девичьего бунтаи что он готов вырасти в Ветхий Завет«Здравствуй, то, что за закрытой дверью…»
Здравствуй, то, что за закрытой дверью,то, что встретит в сумерках прихожей,спрятавшись в пальто не первой молодости,уцепившись за рукава бесформенные.Сладкая тревога в гардеробе.Платья смущены его присутствием.То один карман, то другой оттопырится,колыхнутся деревянные плечики.Здравствуй, то, что под диваном выцветшим.То, что под разбитой пепельницей.То, что испугавшись выключателя,скроется и больше мне не встретится.Не бойся. Не визжи. На стол не прыгай.Это просто карликовый тигрвоспоминаний, жвала навостривший,паутину в туалете свивший.Бесполезно плакать в коридоре –встань к окну, и ты увидишь море,огненное и бесформенное.Первый день Содома,первый день Гоморры.«Это еще не ненависть: так, лишь вспыхнула спичка…»
это еще не ненависть: так, лишь вспыхнула спичка,выхватив из темной комнаты два безликих лицаплачущие, звериные, не знающие, какого черта радиони глядят и дышат одно в другоеэто еще не ненависть: легкий зуд на шкуре огромногочерного животного,лижущего лоно той, которой мы страшно боимся,будучи ее сторожами и кормилицамиэто еще не ненависть: случайная пощечинав ресторане,после которой, как это ни странно, все остаетсяпо-старому,и те же босые желания, спрятавшиесяпод диванами –босиком по грязному полуэто еще не ненависть: только легкое брюзжаниеперед иконой, смысл которой еще не осознанэто скитания в темных лесах подсознания,нечто неосязаемоеэто еще не ненависть: только лишь вид бурлениянекой вязкой жидкости,вечное промедлениеэто – словно где-то на помойкесреди банок консервных зачинают дитяи на этой помойке пробуждается жерло вулканаПоминки по упоению
босоногое упоение отыскивает осколки стеклакровяные прожилки стопу в лепесток превращаютрасцветает нога и испугано вьется поломаннымстеблем(черный траурный бархат на листьяхмолчащей в тени неизвестной травы)мы его пригласили на праздник вчерашний,но прогнали, как только дождались зарисерая завязь утра расступились, дорогу ему уступая,и пошли мы печальной дорогой, где лезвия стеблейскрежещущих безустально точит тростникмы не знаем причины, но, верно, оно забежалослучайною гостьейи потребность в себе не прочло в нашихбесплодных глазах…и рыдай, и стенай, и страдай!но не смей страстно клясть.Что в проклятьях на голову синюю Неба,если мы не сумели (и вряд ли сумеем)любить?если мы в грязь втоптали путеводную нитьтолько лишь потому, что она не была золотая?Ад воров
Сухая пыль поддерживает свод.Палящий зной заносит молотна воду хрупкую в оправе тростников.Пути воров приводят в этот ад:здесь нечего украсть и не к кому взывать.Звенит в отчаянье качнувшееся летона скользкой кромке исполинских вод,и отражаются в воде кометы,пророчащие предпоследний год.Возьми за воды свой народ!Но было время водам расступаться,когда тяжелый караван мог проскользнуть.Теперь преследователь совместился с жертвой.И некуда бежать. И от кого бежать? Забудь…У края вод собрались воры.Чужую боль, любовь чужуюопустошая как карман,надеждам пели аллилуйю…Но ремесло сломило волю.И все осело в легких памяти, как пыль:и тонкие и хрупкие богини,дожди, прижавшие своим расстрелом к стенке,спокойный сон на пламенной росе.Вся пыль на полке памяти осела.Весь прах отдать?! Карманы вывернуть и этимискупленье и облегченье приобрести?!И легкими как луч преодолетьбескрайнее пространство?!Но черви с неотступным постоянствомжелают неотступно руки грызть.Не утешайся тем, что это – месть.Месть – преходяща. Ад пребудет вечноС тобой – когда в тебе уже он есть.Когда в себе его взрастил беспечно.