Страница 73 из 78
С рассветом 10 декабря русская артиллерия начала разрушать турецкие укрепления. Били батареи, недавно поставленные на флангах у Дуная, били пушки с острова Чатал, с больших речных судов — всего почти шесть сотен орудий. Канонада продолжалась до начала штурма — до рассвета 11 декабря.
Турки отвечали стрельбой. Одна их редкостная гаубица бросала на русские позиции пятнадцатипудовые ядра. К полудню турецкая артиллерия ослабила огонь, к вечеру и вовсе прекратила. Ночью из крепости доносился лишь глухой шум — турки делали последние приготовления к защите.
В три часа ночи на 11 декабря русские колонны пошли к крепости. Приблизилась к назначенным местам гребная флотилия. В 5 часов 30 минут войска с девяти направлений пошли на приступ.
«Небо было облечено облаками, — писал потом в донесении Суворов, — и расстланный туман скрывал начальное наше движение. Но вдруг с приближением первой и второй колонн неприятель открыл пушечную картечами пальбу, и ружейный огонь вокруг всего вала загорелся».
«Крепость казалась настоящим вулканом, извергавшим пламя, — писал другой участник штурма. — Мужественно, в стройном порядке, решительно наступали колонны, живо подходили ко рву, бросали в него свои фашины, по две в ряд, спускались в ров и спешили к валу; у подошвы его ставили лестницы, лезли на вал и, опираясь на штыки, всходили наверх. Между тем стрелки оставались внизу и отсюда поражали защитников вала, узнавая их по огню их выстрелов».
Первыми оказались в жестокой схватке колонны отряда генерал-поручика Павла Сергеевича Потемкина. Вторая колонна этого отряда под командованием генерал-майора Ласси раньше других достигла вала. Под густым огнем солдаты Измайловского полка приставили к крутизне лестницы и, несмотря на ожесточенное противодействие, взобрались на вал. Солдат вели за собой мужественные офицеры секунд-майор Неклюдов и прапорщик князь Гагарин. Многие были сразу же убиты в упор, но этой ценой удалось выбить турок с бастиона и овладеть пушками, стоявшими на нем. Огонь уменьшился, на вал взобрались егеря и начали теснить турок вправо по валу. О жестокости начального боя можно судить по числу ран, полученных секунд-майором: сначала пуля пробила ему руку навылет, две пули попали в ногу, в ногу он был ранен ударом кинжала, последнюю рану Неклюдов получил в грудь. Героя, первым вступившего на вал измаильский, понесли в лагерь. А других, безымянных, подбирала смерть…
Чуть позже взошла на вал первая колонна под командованием генерал-майора Львова. Ей пришлось овладевать валом под огнем каменной казематной батареи. Генерал сам был во главе атаки, он первым преодолел палисад и увлек за собой солдат Апшеронского полка и фанагорийских гренадеров. Сотня турок бросилась на атакующих с саблями, но не выдержала удара штыками и отступила. Турки, засевшие на батарее, принялись кидать гранаты; фанагорийцы и апшеронцы, пройдя сквозь завесу взрывов, потеряв многих, овладели батареей. Генерал Львов в это время был ранен, его сменил полковник князь Лобанов-Ростовский и тоже вскоре был ранен, командование принял полковник Золотухин, один из самых любимых командиров Суворова. Так начался штурм на правом фланге русских сухопутных войск.
На левом фланге действовали колонны отряда генерал-поручика Александра Николаевича Самойлова. Там, в те же минуты, что вторая и первая колонны, дошла на своем участке до рва шестая колонна под командованием генерал-майора Кутузова. Солдаты взобрались на вал, началась жесточайшая схватка. Дважды турки были готовы сбросить русских с вала. Кутузов донес Суворову, что продвижение по валу невозможно. Суворов впервые не был в гуще сражения. С возвышенности он наблюдал, как развертывается сражение, и подкреплял атакующих по мере необходимости или отрядом солдат, или просто своим словом.
— Скажите Кутузову, что я назначил его комендантом Измаила и уже послал в Петербург известие о падении крепости.
Кутузов понял, что у командующего нет свободных частей и нужно обходиться своими силами. В резерве шестой колонны был Херсонский полк, его и бросил генерал в отчаянную атаку. Турки на этот раз не выдержали, начали отходить, устилая путь отхода своими телами.
«Все сии три колонны, — писал в донесении Суворов, — исполняя мужественно, храбро и с удивительною быстротою по данной диспозиции первое стремление, положили основание победе».
Труднее всех пришлось четвертой и пятой колоннам. В них было много казаков, которые, прекрасно сражаясь в конном строю, пеший бой знали хуже. Казаки несли большие потери, гибли сотнями под ятаганами янычар. Янычары перерубали древки казацких пик, казаки оказывались безоружными перед грозными врагами.
В один из моментов, когда передовые четвертой колонны входили на вал, турки сделали вылазку, открыв Бендерские ворота крепости. Двигаясь по рву, они внезапным ударом почти рассекли русскую колонну. Передовых пятой колонны турки сбросили с вала. Руководивший обеими колоннами генерал-майор граф Безбородко был в самом начале схватки тяжело ранен. Суворов послал на помощь казакам Воронежский гусарский полк. Кутузов, видя бедственное положение соседа — пятой колонны, которой командовал бригадир Платов, отрядил ей на помощь, хотя сам нуждался в помощи, батальон пехоты. Все это было сделано своевременно, и обе колонны укрепились на валу.
В начале схватки был тяжело ранен и командир третьей колонны генерал-майор Мекноб. Были ранены все батальонные командиры Лифляндского егерского корпуса. Суворову пришлось брать офицеров из других полков и подкреплять ими третью колонну. Ей достался самый неприступный бастион, одетый камнем. Ров перед бастионом оказался значительно глубже, чем в других местах; чтобы подняться наверх, приходилось штурмовые лестницы связывать по две. Все это делалось под залпами картечи, под густым ружейным огнем — сколько же нужно было отчаянной храбрости, железного мужества, чтобы по скользкому камню вскарабкаться на вал! А на валу — сразу рукопашная схватка с отборными янычарами, во главе которых сам Айдозле-Мехмет-паша… Но и третья колонна взошла на вал.
То, что колонна Львова на правом фланге, а колонна Кутузова на левом одновременно овладели валом и захватили бастионы, примыкавшие к Дунаю, сильно помогло войскам генерал-майора Осипа Михайловича де Рибаса. Огонь турок по десанту был менее губительным, чем мог быть. Первыми подошли к берегу двадцать судов генерал-майора Арсеньева. Солдаты, а впереди офицеры мгновенно выскочили на берег. Укрепления на стороне реки были слабее, чем со стороны суши. Но сильнее била неприятельская артиллерия. Одна батарея стреляла вдоль берега, просекая все пространство снопами картечи. В жесточайшей рукопашной схватке батарея была взята, солдаты и черноморские казаки овладели валом и на своей приречной стороне.
В 8 часов утра вал, окружающий крепость, был очищен от турок на всей протяженности. Всего два с половиной часа ушло на то, чтобы штурмующие оказались в неприступном Измаиле. Однако это еще не была победа. Яростные, смертельные схватки начались в городе. Каждый дом являл собой маленькую крепость, будто Измаил разделился на тысячу мелких частиц и передал каждой прежнее мужество защитников.
И все же русские войска, высадившиеся с судов, неотвратимо продвигались к середине города. Шли туда батальоны и с других направлений.
В крепости было четверо ворот. Около полудня пешие казаки открыли Бросские ворота, фанагорийцы — Хотинские, были распахнуты Бендерские ворота. В них вошли гренадеры, гусары, карабинеры с полевыми пушками; пушки били вдоль улиц картечью, по постройкам — ядрами.
Подкрепление было как нельзя кстати. Потери русских к тому часу возросли. А турки, остававшиеся в живых, не надеясь на пощаду, сражались до последней возможности. Они не только оборонялись, но сами контратаковали. С несколькими тысячами турок и крымских татар Каплан-Гирей, хан в изгнании, победитель принца Кобурга, напал на отряд черноморских казаков, почти истребил его и прорвался в тыл русских войск. Только помощь батальонов егерей и гренадеров восстановила положение. Каплан-Гирей был окружен, сдаться отказался, отбивался саблями и погиб со всем отрядом на штыках.