Страница 12 из 14
Речь девятнадцатая
О ПРИЯТИИ ЗАГРОБНОЙ ЖИЗНИ
Посмотри, как хорош этот чинный придворный прием, Как приятен для глаз — словно свет полнолунья на нем., Уж затеплены свечи, и полны подносы набата, Уж воздвигнут и трон, и курильницы ждут аромата. Ты, что веру покинул и к праху земному приник, Стражи горних палат на тебя уже подняли крик. «Возвращайся! — кричат. — Возвращайся от двери неверья! Видишь царский шатер? Пребывай у его лишь преддверья!» Ты от марева мира, от зноя пустыни вскипел. В день суда перечислят, что скрыть ты при жизни успел. Пес от стужи дрожит, свирепеющий, скалит он зубы, И лисица умней — осторожна, не ходит без шубы. В полный серою ад превращен этот пасмурный дол, — Счастлив тот, кто скорее по этой юдоли прошел. Накопи же слюну, как обычай велит нам примерный, Плюнь в источник кипящий и жар загаси его серный. То, что в долг получил, ты обратно отдай небесам, Ведь из праха ты создан, и с прахом расстанься ты сам! Сбрось земное с себя, как доподлинный мастер, умело— Ты свободен еще и душа не ослабла для дела. Кто на этом пути проявляет надменное «я», Нас ограбит с тобой на проезжем пути бытия. Скорпионова ярость страшней, чем драконова злоба: Первый скрыт, а второй на виду, хоть кусаются оба. Дом весь полон воров — поскорее сокровища прячь, А пустыня — злых духов: считай свои четки и плачь. Те, кто сердца дорогу избрал для своих беззаконий, Грабят наш караван на последнем его перегоне. О, боюсь я той ночи, когда совершат свой набег И, унизив тебя, из пустыни прогонят навек. Хоть и мелок твой враг, но беда от него пребольшая: Так не делай ошибки, беспечно свой путь совершая. Крупно с мелким враждуй, мелкодушью его вопреки. Если мелочен будешь, тебя разобьют на куски. Муравей хоть и мал, муравья хоть ничтожна силенка, Но коль львица беспечна, без глаза оставит он львенка. До стоянки дошел караван подневольных рабов, Нагруженный корабль неизбежных достиг берегов. Чтоб тебя не видали, исчезни, как греза ночная, Чтоб не выгнали вон, утеки, как струя водяная. Не вступай в эту келью, подумай, в том будет ли толк, — Все равно ты обязан вернуть, что получено в долг. Если сам не уйдешь, все равно испытаешь страданья, — Печень кровью наполнят, дневного лишат пропитанья. Если б не был благим из обители праха уход, День и ночь, обращаясь, не стал бы сменять небосвод. Ты не жди, чтобы дэв разорвал тебе ворот одежды, — Встань и к вере беги, возлагай на нее лишь надежды. Чутким слухом внимай: шариат тебя кличет — туда, Тела более нет — распрощайся же с ним навсегда. Шариат — ветерок: с ним душа пусть уносится вместе. Тело — прах: так оставь же его в этом низменном месте. Шариат тебе в руку вложил благовонный рейхан. Не природе служи, — шариату, что свыше нам дан. Не стремись ты, как ветер, к дверям человека любого, Не мирись ты, как воздух, с дыханьем любого дурного. Все здесь тени подобно, — но будь лучезарен, как свет. Если все ты обрел, отрешись поскорей от сует. Сжало шею тебе, как ошейник, кольцо небосвода, — Как же голову вызволишь? Ей ведь потребна свобода! Он расскажет тебе про огромные своды свои И поведает повесть про древние годы свои. Пред его глубиною тесна твоей жизни пещера. Пред его стариною ничтожна годов твоих мера. Не забудь, что молчаньем кончается речи поток, И забвенье навеки — вот жизни конечный итог. Но ты дышишь еще, и, чтоб дольше дышать было можно, Лучше к двери любви подойди и стучись осторожно. Потому что дышать вместе с падшими вроде тебя Легче с этим вином, — тяжелее дышать не любя. Никогда небеса не кроили кафтан без обмана: Два отреза на шапки утянут всегда от кафтана! Все, что делаешь ты, как неверный, враждуя с добром, — Знай — припомнится все и запишется острым пером. Для чего бы открыл ты величия дверь и блаженства? Дверь откроют тебе неизбежно — ив этом равенство. Помни, если насмешку таишь за завесою глаз, Так же будут играть и с тобой, за завесой таясь. Те, кто много, живя, и дурного и доброго знали, — Будь уверен, и твердо, — дурное одобрят едва ли. Кто отправился в путь, тот невольно вниманье привлек: Совершивший дурное тем самым уж выдал залог. Будь красив он иль нет — не сравняется с правым неправый. Как ушел ты из мира, с такой и останешься славой. Коль растенье в колючках, «колючкой» его и зовут, Те, кто амброй торгует, торговцами амброй слывут. Честен будь и правдив — это верная в жизни дорога, — Чтоб потом не пришлось и себя устыдиться, и бога. Этот времени бег, истерзавший тебя, побеждай, Камнем склянку разбей, где кровавые слезы по край. Побивай ты каменьем игрушку багряного цвета! Зачеркни, чтоб и буква исчезла злосчастная эта! Ту свинцовую крепость своим сокруши кулаком, На коня хутталянского смело усядься верхом. Чтобы небо на горнем девятишатровом мимбаре Прочитало хутбу о тебе, государь государей. Бросить на поле знамя — поистине дело твое. А поднять это знамя — поистине дело мое. Я как ангел взнесен, хоть во мне и земная природа, Я сраженье веду на другой стороне небосвода. Выше, нежель мой рост, непреложная ценность моя. Вне окружности мира вращаюсь в кругах бытия. Не вода я, но в море я волн устрашаю громады, Не сова, но в земле я умею отыскивать клады. С небом сходствую я, на сокровища ставлю пяту, Неизбежно взошел на огромную я высоту.