Феникс поневоле

Непонятная женщина. Пугающая. Каким–то образом выбравшаяся из–под камней.

Абеша не смогла точно сформулировать, что именно пугает ее в Хэргал. За тот день, что они провели вместе, девушка успела немного привыкнуть к попутчице. Та была абсолютно не похожа ни на кого из людей, которых Абеша когда–либо знала. Сознание девушки даже порой не успевало фиксировать все несоответствия, но ощущение пугающей загадочности не проходило, а только усиливалось.

Что хочет сделать Хэргал? Куда она так торопится? Какая участь ожидает в конце Абешу?..

Девушка продолжала лежать неподвижно, боясь даже повернуть голову, хотя шея затекла. Боль, к счастью, не вернулась, но все тело неприятно зудело.

— Ты думаешь, я не могу почувствовать твой взгляд? — неожиданно произнесла Хэргал, по–прежнему глядя вперед.

Абеша, чувствуя, что краснеет, с облегчением села на дне лодки.

— Я просто… не хотела вам мешать, госпожа. Хотя вы и думали о чем–то… неприятном.

— Да, хорошего мало, — слепая села, повернулась на звук голоса.

Устроившись на лавке, девушка осмотрелась. Собственно, ей почти ничего не удалось увидеть — лишь две полосы берега, смутно темнеющие в тумане.

— Госпожа, а… долго мы будем плыть? — неуверенно произнесла Абеша, боясь опять рассердить спутницу.

— Нет. Я надеюсь… Когда рассветет, ты расскажешь, что видно на берегу. Тогда я смогу точно сказать, — она раздраженно дернула головой. — Как же неудобно быть слепой!

— Вы… раньше могли видеть, госпожа?

— Конечно! — голос Хэргал неожиданно взвился, сделался резким, как свист плетки.

Абеша неожиданно для себя самой вдруг поняла, что Хэргал только старается казаться уверенной. На самом деле, она растеряна, подавлена, ошеломлена, как любой человек, внезапно лишившийся способности видеть окружающий мир.

В груди девушки шевельнулось что–то теплое. Она интуитивно подалась в сторону Хэргал и проговорила:

— Но, госпожа, наверное, все вернется. И вы сможете видеть, как и прежде… Просто там, под камнями, было темно, вот ваши глаза и ослепли.

Хэргал вздохнула:

— Спасибо на добром слове, девочка. Я очень надеюсь, что зрение вернется. Дома — уж точно. Но прежде чем возвращаться домой, я должна кое–что выяснить.

— Но ведь дома вас, наверное, ждут? И волнуются?., Может быть, лучше сначала навестить ваших родных?

Слепая выслушала ее, помолчала. Потом на губах ее появилась вполне дружелюбная улыбка:

— Ах, девочка, не все так просто. Дома… не так уж обо мне и волнуются. Они думают, что я могла захотеть попутешествовать или, в конце концов, встретить человека, с которым бы мне захотелось пожить. То, что я для себя наметила, гораздо важнее. Гораздо! Понимаешь? Для меня самой. Я должна выяснить, что произошло.

— А… — Абеша запнулась, чувствуя, что сейчас скажет глупость, — разве вы не знали, госпожа, что случилось?

— Нет. — Голос Хэргал стал жестким. — Я не знаю. Я проворонила опасность как последняя самоуверенная дура… Вот и расплачиваюсь. Но… кое–кому тоже придется несладко.

Девушка поежилась. И вовсе не от холода.

Вроде Хэргал никаких страшных угроз не произносила, и, во всяком случае, к юной спутнице это никак не относилось. Но девушке на миг стало жутко, так, словно она снова столкнулась с разъяренным драконом…

Абеша смутилась, не представляя, что можно сказать. Она опустила голову и отвела назад волосы, которые бросил на грудь разошедшийся ветерок.

— Хлеб я убрала в мешок, — совершенно иным, будничным тоном проговорила Хэргал. — Можешь поесть. А в большой бутыли — какой–то настой на травах.

Дважды повторять ей не пришлось. Абеша мигом разыскала мешок под лавкой, вытащила хлеб, бутыль… Она заметила, что слепая съела совсем мало, видимо, старалась растянуть запасы еды.

Хотя рот сразу же наполнился слюной, Абеша тоже не стала жадничать. Отломила небольшой кусок и начала есть, иногда прикладываясь к бутыли. В ней действительно находилось питье, чуть терпкое на вкус, хорошо утоляющее жажду. Аккуратно затыкая горлышко пробкой, девушка подивилась предусмотрительности того человека, который оставил лодку под кустом. Возможно, он собирался в дальнее странствие, да не пришлось… Наверное, с князем не поладил.

Пока Абеша ела, она, естественно, ни на что другое не обращала внимания. Только чувствовала, что ветер усилился да лодку несет быстрее.

Проглотив последний кусок, она подняла голову, осмотрелась и обмерла.

Оказывается, ветер давным–давно разносил туман. И теперь было видно далеко вокруг.

У Абеши приоткрылся рот, когда она поняла, что лодка движется по широченной реке, спокойной и неторопливой. Такого количества воды девушке сроду не приходилось видеть. Сердечко екнуло — уж больно далеко были оба берега.

— Госпожа… — испуганно проговорила Абеша, — а как… мы попадем на берег?

Хэргал пожала плечами, похоже, подобные мелочи ее не волновали:

— Течением поднесет. В конце концов, у нас есть весла.

— Но я не умею грести, госпожа! — воскликнула девушка. — Я никогда по таким рекам не плавала! Я боюсь!

— Бояться нечего, лодка не потонет. Перестань дрожать, ты скоро привыкнешь… Расскажи мне лучше, что ты видишь. На берегах, я имею в виду.

Абеша послушно привстала, стараясь не смотреть на изумрудную воду и не думать о том, как здесь глубоко.

— Берега очень далеко, госпожа, — сообщила она. — Но я вижу… что–то ровное, зеленое.

— Луга.

— Луга? — с сомнением повторила девушка. — Там, где много травы?

— Да. — В голосе Хэргал промелькнуло неудовольствие. — Ты что, никогда не видела лугов?

— Нет, госпожа. Мне только мать рассказывала. А я всегда думала, что там, наверное, не только трава, но и сухъяма должна хорошо расти. И урожая будет хватать на зиму:

Слепая повернулась к ней. На ее красивом лице проступило непонятное девушке выражение. Не гневное, скорее какое–то печальное.

— Что еще ты видишь? — через минуту поинтересовалась Хэргал.

— Я… — Абеша покрутила головой, — я гор не вижу, госпожа! Их вообще нет нигде!

— Конечно. Мы далеко от них уплыли. Ты, по–моему, проспала два дня.

Но разве… — девушка чувствовала себя окончательно сбитой с толку. — Но, госпожа, ведь горы очень большие и высокие?! Их отовсюду видно!

— Мы уплыли так далеко, что гор не видно, — терпеливо повторила слепая.

Абеша вздохнула. Спорить или задавать вопросы она не рискнула. Но понятнее ей не стало. Однако, чтобы не раздражать спутницу, она начала рассказывать:

— Мне лучше виден правый берег, госпожа. Там это зеленое… луга то есть, а дальше… наверное, лес. И за ним виднеются высокие такие штуки, блестящие.

— Блестят обычно шпили на замках, — у слепой был такой тон, словно ей в рот попал песок.

Абеша съежилась:

— Вы сердитесь на меня, госпожа? Но я… никогда такого не видела.

— Я поняла, — смягчилась Хэргал. — У меня не укладывается в голове только одно: почему вы упорно сидели в той глуши? Где почти ничего нельзя вырастить, где под боком проживает князек, развлекающийся охотой на людей! Что вас там держало? Ну, тебя, допустим?

— Как это — что? У меня же там надел, хижина… Куда я пойду одна? Как это — взять и уйти?

— Очень просто. Там же жить невозможно. Это же предгорья, сплошные камни. И князек! Тебе там нравилось?

— Я… не знаю.

— Ага! Ты просто привыкла тянуть эту лямку! И даже не думала ни о чем ином, так? Всю жизнь просидела на одном месте… У-ух! Жутко представить!

— Не всю жизнь, — отважилась поправить ее Абеша. — Раньше мы жили в другом месте. Но… потом все мои родные погибли. Нас вообще от всей деревни осталось несколько человек. Магрун сказал, что надо идти на север, что туда разбойники не придут. Мы и пошли…

Хэргал кивнула:

— И что дальше? Когда вы пришли… Точнее, когда ты очутилась на новом месте и поняла, что оно ХУЖЕ прежнего, почему ты там осталась?

— Но… я… Я не знаю, как объяснить, госпожа. Мы были так рады, что. нашли жилье. Нас неплохо приняли, даже немного помогли на первых порах. Куда еще мне надо было идти?