Красная площадь

Я и сам не знал этого в то субботнее утро, я просто тихо выбрался из своей квартиры, где еще спали Ниночка, Светлов и Тамара, и поехал в Прокуратуру, чтобы в тишине своего кабинета на свежую голову еще посидеть над планом следствия.

В Прокуратуре тоже стояла субботняя тишина. Запертые двери кабинетов, пустые, чисто подметенные коридоры с бархатными дорожками. Лишь на пятом этаже, в кабинете Бакланова, стучала пишущая машинка. Я без стука, по-приятельски отворил дверь. И мне показалось, что Коля Бакланов, мой приятель и коллега, чуть вздрогнул от неожиданности, но справился тут же с испугом и сказал:

- А, это ты? Привет. Получил новое дело? Слыхал, слыхал! Ну, и как идет? - при этом он, словно невзначай, прикрыл папкой какие-то машинописные листы.

- Раскачиваюсь, - сказал я. - А что у тебя?

Восемь лет назад, когда я только пришел в Прокуратуру Союза, Бакланов - высокий, худой, далеко за сорок, - был тут уже ведущей фигурой, опытным следователем по особо важным делам, и охотно учил меня уму-разуму, особенно за кружкой пива в соседней, в Столешниковом переулке, пивной. Но последние годы мы с ним вроде сравнялись и по опыту, и по важности расследуемых дел, и хотя я по-прежнему считаю Бакланова куда квалифицированней себя и старше, в пивную мы почему-то стали ходить все реже и еще реже стали посвящать друг друга в свои дела. Наверно, поэтому он сказал:

- У меня? Да так, текучка… - и вставил сигарету в свой неизменный янтарный мундштук.

- Хорошая текучка! - усмехнулся я. - Каракоз сказал, что ты заварил эту кашу с «Каскадом»…

Насчет «заварил кашу» я перебрал, это было обычной подначкой, но Бакланов откинулся в кресле, сказал сухо:

- Я? Я ничего не заваривал. Меня прикрепили к ГУБХСС, только и всего. А Каракоз за эти сплетни…

Телефонный звонок прервал его, он снял трубку.

- Слушаю, Бакланов… Доброе утро, Надежда Павловна… Гм… - Он покосился на меня. - Можно я позвоню вам минут через пять? Вы дома или… Нет, у меня все готово, но… Да, вы угадали. Я вам через пять минут позвоню. - Он положил трубку и молча уставился на меня, явно ожидая, когда я уберусь из его кабинета.

- Это Надежда Маленина? - спросил я.

- Да, - ответил он нехотя. - А что?

- Она мне нужна. Она дома или в ГУБХССе?

- Она на работе. А зачем она тебе?

- Да так, пустяк… - Я усмехнулся. - Текучка… - И хотел уйти, уже взялся за дверь.

Но Бакланов вдруг встал.

- Игорь, я хочу тебе кое-что сказать. Конечно, лучше бы это сделать в пивной, но времени нет. Послушай. Дело, которое тебе всучили, - не для тебя. Подожди, не обижайся. Просто ты зря будешь надрываться, но как раз этого тебе лучше не делать, поверь.

- Почему?

- Старик, я не могу тебя во все посвящать, - сказал он. - Просто я к тебе хорошо отношусь, ты же знаешь. И я тебя по-дружески прошу - возьми больничный лист и свали с этого дела. Хотя бы на неделю. Поезжай в санаторий, я тебя устрою в любой, возьми с собой твою девочку, хоть трех! А через десять дней все изменится, поверь…

- Что изменится?

- Старик, не пытай меня. Просто поверь - не нужно тебе лезть в это дело.

- Коля, мы свои люди, - сказал я совершенно спокойно. - Через десять дней очередное заседание Политбюро. Когда ты говоришь, что что-то изменится, ты это имеешь в виду?

- Ну, ты даешь! - он хмыкнул и покачал головой. - Ох, эта вечная подозрительность! Сядь, поговорим. Хоть мне и некогда, но…

Я не сел, я продолжал стоять у двери. Бакланов обошел стол, прикрыл дверь у меня за спиной.

- Игорь, - сказал он мягко. - Я к тебе хорошо отношусь, я помогал тебе все эти годы. Так?

- Так, - сказал я, потому что это было правдой.

- Теперь слушай. Где, когда и что изменится, - произнес он с нажимом, - я тебе не скажу. Но запомни: если ты не будешь вгрызаться в это дело - тебя ведь никто не заставляет вгрызаться на всю катушку, - а проведешь его так… ну… не мне тебя учить, ты понимаешь?

Я молчал. Он не дождался ответа и продолжил:

- Короче. Посмотри в будущее. Все может измениться, а нам такие, как ты, нужны.

- Коля, уж не в министры ли ты метишь?

- М…к! - сказал он огорченно. - Я с тобой по-дружески…

- По-дружески - что? Толкаешь меня замять убийство?

Он долго смотрел мне в глаза. Почти минуту. И было так тихо, словно мы с ним были только вдвоем во всей этой заснеженной Москве. Потом он повернулся, обошел свой стол, сел в кресло и сказал устало, почти безразлично:

- Извини, старик. Считай, что этого разговора не было.

Я пожал плечами и взялся за дверную ручку.

- Но имей в виду, - услышал я у себя за спиной. - Если наши дороги сойдутся…

- То что? - повернулся я в уже открытой двери.

Он посмотрел мне в глаза и улыбнулся прокуренными зубами:

- Там будет видно… Извини, мне нужно работать.

Я плотно закрыл дверь его кабинета. Практически Коля Бакланов молчаливо подтвердил, что Мигуна убили, и заодно вызвал меня на профессиональную дуэль. Но в таком случае без Светлова мне не обойтись. Я спустился на третий этаж к дежурному по Прокуратуре:

- Мне нужна машина. На весь день.

И пока он звонил в гараж и вызывал машину, я сел и на бланке Прокуратуры Союза ССР привычно отстукал два коротких служебных письма: запрос в Московский уголовный розыск о всех совершенных 19 января на территории Большой Москвы преступлениях и распоряжение начальнику Главпочтамта Москвы Мещерякову о выемке и доставке в Прокуратуру СССР следователю Шамраеву всей почтово-телеграфной корреспонденции, поступающей на имя С.К. Мигуна по его служебному и домашним адресам. Это были чисто формальные первичные следственные действа. Арест на корреспонденцию мы, следователи, накладываем почти по каждому делу. Подмахнув эти бумаги, я положил их на стол перед дежурным прокурором и попросил:

- Отправьте, пожалуйста, сегодня.

- Машина внизу, - сказал он. - «МОС 16-54». Водитель Саша Лунин, вы его знаете.

Такого аврала, какой я увидел в то субботнее утро в Главном управлении по борьбе с хищениями социалистической собственности, я не видел давно. На всех пяти этажах ГУБХСС, расположенного на Садово-Сухаревской в старинном зеленом особняке, где бальные залы и гостиные давно разгорожены под следственные кабинеты, шла напряженная и шумная работа - инспекторы, старшие инспекторы и инспекторы по особо важным делам ГУБХСС МВД СССР совместно с милицейскими следователями допрашивали в кабинетах арестованных по операции «Каскад» деятелей подпольного бизнеса: московских, кавказских и среднеазиатских махинаторов, смещенных директоров крупных торгов, винзаводов, мясо-молочных комбинатов и магазинов.