Паруса для Марии

Он весело хмыкнул. Президентша!

— Ну, ладно! Если тебе больше понравится история о том, что мне пришлось заступиться за молодую симпатичную фройляйн, и потом она, в знак благодарности, пригласила меня на чай с шарлоткой, то получай свою правду.

Мари моргнула. Два раза. Но вместо того, чтобы что-то выдать из тех колкостей, что вертелись у нее на языке, она коротко кивнула и… притянув его за галстук к своему лицу, жадно впилась в его губы поцелуем — жадно настолько, что у самой зашумело в голове.

«Когда мы уже доедем?» — единственная здравая мысль Зимина слабо пробивалась среди остальных. Он прижимал Машу к себе все крепче. Но в то же время пытался прервать поцелуй. Потому что иначе…

Автомобиль неожиданно остановился. Михаил буквально выволок жену и, подхватив ее на руки, занес в дом. В первую же попавшуюся комнату. Поставил Машу на пол, не отпуская от себя. И повернул ключ в двери.

_____________________________________________________________

[i] Standesamt — орган гражданской регистрации браков в Германии.

Бонус 2. Паруса для Марии

Октябрь 2015 года

Санкт-Петербург

В дверь звонили. Уже минут пять, а, может, и десять. Михаил надеялся, что незваному гостю надоест, и он уйдет восвояси. Но, кажется, пришедший был чрезмерно настойчив. Зимин расстроенно чмокнул спящую Машку в плечо. Кого, черт возьми, могло принести так не вовремя?

Побрел к двери и вдруг услышал звук поворачивающегося ключа.

«Туська! Ну, твою ж мать!» — сердито подумал он и остановился посреди прихожей.

Она влетела в квартиру разъяренной фурией с идеальным утренним макияжем на красивом лице. Смерила брата взглядом и спросила прямо:

— Живой? Что? Твоя принцесса опять тебя бросила?

— Не дождешься! — буркнул Зимин. — Чего ты примчалась?

— Тогда объясни, какого черта отрубать телефон и морозиться? Я все передумала! Я еще ночью ехать к тебе хотела! Ромка не пустил. Ты совсем сдурел?

Наташка с грохотом скинула туфли.

«Началось…» — вздохнул устало Михаил.

— Не шуми, во-первых. А во-вторых, это ты сдурела. Я тебе вчера сколько раз сказал, что никуда из дома не двинусь? И уж перед кем, а перед тобой я точно отчитываться не должен. Хорошо хоть у Романа мозг на месте. Только ночью тебя здесь и не хватало, — проворчал он.

— Позволь узнать, чем таким ты занимаешься ночами, что для этого нужно отключать телефон? Пьешь? Это же не выход! Сколько можно маяться?

— Ты точно рехнулась, — Зимин заржал. — Я же тебя не спрашиваю, чем ты по ночам занимаешься. Ты в своем уме, Наташ? И с чего ты взяла, что я маюсь?

— Да потому что как только речь заходит об этой твоей… так начинается! Сколько ты тут один еще будешь? Ей же все некогда!

— Наташ, успокойся. Пожалуйста. Она не «эта». Она моя жена. Ее зовут Маша. Она здесь и сейчас спит. А ты орешь…

Наташа дернулась и зачем-то посмотрела куда-то за спину Миши, будто ожидала там увидеть ту самую «Машу». Но, никого не обнаружив, перевела взгляд на брата. Продолжила уже шепотом:

— Значит, все-таки соизволила до тебя снизойти? И ты хорош! Хоть бы предупредил. Есть у вас, конечно, нечего.

Наташка ломанулась на кухню.

— Какая же ты язва, — не сдержался Михаил, направляясь за сестрой на кухню. Прикрыл за собой дверь, чтобы, если Наталье вновь вздумается пошуметь, было не так слышно в спальне. — Сделай себе чай и успокойся. И как-нибудь постарайся запомнить, что это моя жизнь, моя жена и мой холодильник.

Наташа включила чайник и привычным жестом достала свою чашку с полки.

— Я и успокоюсь, и привыкну, — голос звучал недовольно, но сдержанно. — Я пытаюсь быть тактичной.

— А ты не пробуй. Ты будь. Тебе понравится, уверяю тебя.

— Начинается! Случилась у тебя любовь на старости лет. Прекрасно. И все-таки… Долго это все будет продолжаться? Ты в море, она в Германии. Это ненормально, Миш.

— Все у нас нормально. Я в море по графику, а Маша в Петербурге.

Закипел чайник, Михаил налил чай Наталье и стал варить себе кофе.

— Надолго ли? В прошлый раз на сколько ее хватило? На десять дней? — сердито фыркнула Натка. — И сколько потом ты себя вытаскивал?

— Доброе утро, — раздался от порога сонный голос, звучавший с сильным акцентом. — У тебя кофе пахнет!

Мари замерла в дверном проеме, укутанная в рубашку законного супруга. Явно не ожидавшая обнаружить в столь ранний час посторонних на кухне, она выглядела смущенной и приглаживала руками гнездо на голове.

Увидев Машку, Михаил расплылся в улыбке, подошел к ней и поцеловал в щеку.

— Садись, сейчас будет кофе, если не сбежит, — рассмеялся он. — Маш, знакомься, это моя сестра, Наталья, — он посмотрел на сестру. — А это моя Маша, — и поцеловал жену в спутанную макушку.

— Очень приятно, — проговорила растерянная Наташа и, спохватившись, кинулась к плите, — не сбежит.

— И мне… приятно, — проговорила Мари, наблюдая за странными манипуляциями новоиспеченной золовки. Она перевела растерянный взгляд на Мишу и пискнула: — Пойду переоденусь!

— А мне так нравится больше, — шепнул Михаил на ухо Маше.

Щеки ее порозовели, но она шмыгнула прочь с кухни. Следом в коридоре загрохотал чемодан. Звук открывавшегося замка и тихое «ой!». Потом стукнула дверь в комнату.

— Ладно. Красивая, — проговорила Наташа, не отрываясь от плиты. — Во всяком случае, хотя бы понятно, почему ты дурел столько лет.

Зимин ничего не ответил. Как ей объяснить, что любовь — это не дурость, если она сама этого не понимает. Он сел за стол, подпер голову рукой.

Наташа сняла джезву с плиты и повернулась к Михаилу. На лице ее была улыбка.

— Она, и правда, красивая, Миш. Но ведь полный детский сад. Еще обидишь.

Лицо Михаила вытянулось.

— Ты уж из меня чудовище-то не делай. Это ты у меня смотри, не вздумай ее обижать. А то с твоими нравоучениями…

Наташа сомкнула губы и провела вдоль них пальцами так, будто закрывает молнию. Потом разлила кофе по чашкам и заглянула в холодильник.

— И незачем было морочить голову моим подружкам, — не выдержала Наташа.

— Каким подружкам? — Мари вошла на кухню, одетая в джинсы и светлую рубашку.

Смешно. Это была ее любимая рубашка. Очень старая и очень любимая — ее принес ей Зимин в тот день, когда она в свадебном платье явилась на «Анастасию».

— Никаким, — улыбнулся Михаил Маше. — Никто никому ничего не морочил, да, Наташа? — посмотрел он на сестру. — Давай нам кофе, раз ты сегодня у нас такая заботливая.

— Разумеется, — мягко улыбнулась Наташа сразу обоим. И поставила чашки на стол. — Ладно, вы без меня разберетесь. Ждем вас завтра вечером к себе. Отказы не принимаются. Будем знакомиться по-человечески.

Мари села за стол и ответила:

— Будем знакомиться, — повернулась к Мише и добавила по-немецки: — Она всегда такая?

— Она хорошая. Ты сама убедишься, когда познакомишься с ней поближе, — ответил он также по-немецки. И глянул на сестру: — Спасибо за кофе. Только давай не завтра. Мы сегодня уедем на пару дней. А как вернемся — сразу к вам. Обещаю, — он подмигнул Машке.

— Знаю я, куда вы уезжаете, — проворчала Наталья, — не пропадайте уж совсем.

Она взяла сумку и направилась в прихожую, но на пороге обернулась и снова посмотрела на Мари. Потом перевела взгляд на брата. И улыбнулась.

— Надеюсь, следующие пять лет будут спокойнее предыдущих! — заявила она и мигнула обоим.

— Так мы ж не пенсионеры, чтоб о покое мечтать, — рассмеялся он.

— Поняла я, поняла! Вам ключи-то отдать, молодожены?

— Маш, нам ключи-то отдать? — усмехнулся Зимин.

— Если это единственный свободный комплект, — отозвалась Мари.

Наташка хмыкнула и вынула ключи из сумочки.

— В конце концов, — пробубнила она, — мне так спокойнее. Провожайте, чего уж.

— Иди уже… Всем твоим привет! — сказал Михаил вслед Наташе. — Сегодня она точно больше не объявится, а вот завтра… Может, правда, уехать?