Дар памяти

Предлагаешь полагаться на это?

Он пожал плечами:

Я верю в судьбу и в пророчества, но также в то, что у каждого из нас есть выбор – принимать свою судьбу с гордо поднятой головой или стараться убежать от нее.

Ты знаешь свою судьбу?

Только то, как я закончу свою жизнь.

И откуда это тебе известно?

Ты что-нибудь знаешь о Книгах Судеб?

Нет.

У каждого древнего рода есть такая. После смерти отца меня приняли в род друзей моего крестного. Книга нашего рода находится в пещере в горах. К ней можно отправиться в трудный момент. Я сделал это, когда принимал решение, служить ли мне в полиции или заняться чем-то более мирным…

И?

Книга сказала мне, что я умру, сражаясь бок о бок с любимым человеком. Как ты понимаешь, я решил, что лучше я буду знать, как сражаться, чем умру не подготовленным.

И ты веришь в это?

Да, - просто сказал он. - Все ее известные пророчества до сих пор сбывались.

Фелиппе вдруг потянул носом:

От тебя пахнет пустырником… Ты… что? У тебя больное сердце?!!

Я зельевар, - фыркнул я.

Зельевар? Аааа.

Было странно, что Ричард или Джейн не удосужились сказать ему об этом. Для чего же он тогда распинался, рассказывая про ту девицу с Феликс Фелицис?

Вообще-то Джейн написала только, что ты ее друг, и просила помочь, и все.

И все! И он вот так запросто меня принял?! Не одного, конечно, а в компании с Ричардом, и все же!! Беспечность некоторых людей поражала меня, беспечность Фелиппе, пожалуй, даже вдвое – он был полицейским, однако элементарные правила безопасности его как будто не касались! Но, Мерлин мой, мало ли какие у кого друзья?!!

Разумеется, я не стал высказывать ему мои размышления. Но, вероятно, догадливость входила таки в его набор полицейских качеств, потому что он пояснил:

Меня защищает родовая магия старинной семьи. Если бы ты хотел мне зла, ты бы вообще сюда не зашел.

Это, должно быть, очень мощная магия?

Многие старинные семейства – наследники эльфов. Эльфийская магия малоизученна, но главное, что она работает.

Он говорил так складно, что я чуть не пропустил тот момент, когда он в самом деле стал захлебываться пеной, которую черная пыль образовывала в легких. В эту минуту я дал себе слово, что когда-нибудь пройду полный целительский курс, потому что были некоторые вещи, с которыми я справлялся с большим трудом. В конце концов мне удалось очистить его дыхательные пути.

После противоядия его протрясло, потом рвало всем подряд, потом, на некоторое время, наступило облегчение. Несколько минут он лежал тихо, вцепившись в мою руку, и тяжело дышал. Потом взгляд его стал осмысленным, и Фелиппе перевел его на плед, в который был завернут, а также на торчащий из-под него уголок простыни. Вдруг его щеки пошли очаровательными красными пятнами. Я фыркнул. Последний раз меня так стеснялся студент-первокурсник, которого я мазал зельем в больничном крыле.

Его пальцы сжимали мою руку как клещами, и я осторожно разогнул их и задержал в ладони. Его лицо стало неожиданно жалким и совсем юным. Ричард говорил, что Фелиппе – около тридцати, но я ощущал себя куда старше.

Я нашел для тебя способ разъединить контракт, - сказал он тихо, будто извиняясь за беспокойство. Его губы скривились в ухмылке. – Трудновыполнимый, единственный и не факт, что сработает.

Я провел рукой по его слипшимся от пота вихрам:

Давай ты расскажешь мне об этом завтра?

Он едва заметно покачал головой:

– Неизвестно, что будет завтра.

Ты же говоришь, что тебе предсказано… Соврал?

Нет. Просто… вдруг… А этого даже Джейн не знает. Я нашел это в инквизиторских книжках.

Хорошо. Я тебя слушаю.

Он помолчал, собираясь с силами. Каждое слово давалось ему с трудом. Надо будет все же пошарить в подвале, вдруг найдется, из чего сварить бальзам для горла…

Если контракт за девственность не был заключен, плату можно потребовать в любой момент. В таком случае любые другие контракты за девственность перестают работать. Если среди тех любовников твоего друга был хоть один девственник, и ты настоишь на том, чтобы он потребовал плату…

Но?

То, что он говорил, было слишком просто, чтобы не ждать подвоха. И мои ожидания не замедлили оправдаться.

Но нужно знать стихию того человека.

Того кого?

Любовника твоего друга, который управляет двумя контрактами. Его стихию следует исключить из ритуала… на всякий случай.

Фелиппе явно устал говорить, и я уложил его обратно на диван. Потом пошел и открыл окно. Теперь сюда долетал ровный отдаленный гул трассы, однако ветер был к лучшему. Малейшие следы пыли уже исчезли, но комната пропиталась запахом рвоты. Оставалось только надеяться, что Фелиппе так везет не на каждом дежурстве.

Его слова, конечно, не были совсем уж бредом. Однако вычислить стихию другого человека – чрезвычайно сложно, даже если ты наблюдаешь его вблизи, а уж когда вообще не знаешь, кто это такой! Редко даже сам волшебник открывает для себя свою собственную. Из всех известных мне магов это удалось не больше, чем десятку людей. Кроме того, в стихийных ритуалах должно было участвовать по волшебнику от каждой из стихий. Таким образом, нам выпадал шанс только в том счастливом случае, если стихия любовника Альбуса окажется вдруг землей. Ибо даже если бы Рожер Мальсибер согласился участвовать в подобном ритуале, я не был настолько самонадеян, чтобы полагать, что смогу вытащить его из Азкабана.

Извини, - прохрипел Фелиппе, утомленно прикрывая глаза. За эти пару часов его кожа высохла, и стала будто прозрачной. Казалось, она вот-вот начнет отшелушиваться, как кора. Впервые в жизни я поймал себя на том, что мне хочется поверить в пророчество.

– Там, на столе книги. По ритуальной сексуальной магии, я подобрал тебе кое-что. Но есть большая неприятность.

Какая?

Они написаны во времена Возрождения, и потому - на испанском. Ты знаешь испанский?

Нет.

Так и думал. Я взял на себя смелость и купил тебе самый лучший самоучитель с самым большим словарем. Но не сомневаюсь, что возникнет много проблем. Вероятно, хм, нам придется часто встречаться, - его улыбка напоминала скорее оскал каторжника, смеющегося над сальной шуткой. Но попытку заигрывать со мной в подобном состоянии я оценил.

Следующий наш диалог состоялся примерно через час. Я сидел в кресле, придвинутом к дивану, тянул эльфийское вино и, вникнув в то, что испанская грамматика строилась по тому же принципу, что и небезызвестная мне французская, переводил первую страницу книги.

Фелиппе пригрелся под чарами и задремал. Периодически я протирал его лицо мокрым платком, пытаясь напитать хотя бы кожу, которая поглощала влагу со страшной силой.

В прошлый раз ты говорил мне о человеке, который внушал другим определенные идеи с помощью особых ментальных связей. Как оборвать ментальную связь, влияющую на партнеров партнеров? – спросил я, когда он пошевелился, отыскивая мою руку.

Как я понял, она рушится, когда обрывается сексуальная связь.

То есть заняться сексом с кем-нибудь другим – решит проблему?

Я не проверял, но из того, что я помню, да. Он прокололся еще и на том, что связи распадались. Северус?

Да?

Тот ритуал… Это будет зависеть от того, захочет ли твой друг платить по контракту.

А… какие есть варианты, чтобы он захотел?

Что-то должно быть отдано взамен, если плата потребована. Иначе его настигнет проклятие.

Сильное?

Почитай книги.

Я кивнул.

Внезапно шум за окном стал чуть более громким, и в комнату влетела огромная серая сова с каким-то свертком. Фелиппе приоткрыл глаза и притворно застонал. Следуя его взгляду, я отыскал на камине вазу с печеньем, и оказался счастливым обладателем книжки, французская обложка которой гласила «Девушка в очках и с ружьем в автомобиле». В нее было вложено письмо. Привстав с моей помощью, Фелиппе прочитал несколько строк и, вернув его мне, посоветовал потренироваться.