Узы крови

Тем не менее, приглушенный, но в тоже время настойчивый стук в двери разбудил мужчину, а не тяжелые воспоминания, к которым пора было уже давно привыкнуть. Потребовалось некоторое время на то, чтобы подняться с мягкой постели, устланной шелковыми подушками разных цветов, и подойти к огромной дубовой двери с золотой ручкой в виде распустившейся розы. Яркий свет свечи немного обжег глаза, заставляя их владельца поморщиться и накрыть виски ладонью. Дондаррион с детства терпеть не мог засыпать при сотнях свечей, считал это глупым. Однако, увидев, кто стоит перед ним, сразу же пожалел об этой привычке.

– Леди Ирина, – места в дверном проеме было недостаточно, поэтому его поклон вышел неловким и неказистым, но, к счастью, незваную гостью мало беспокоили реверансы в столь позднее время.

Когда Лэнс впервые привел этого человека, двадцатилетнего мальчишку, в замок, она старалась свести к минимуму их общение. Ее смущал тот факт, что в детстве он был воспитанником ее отца, и они проводили слишком много времени вместе. Это было слишком давно, а прошлое забывалось, но теперь он снова здесь. После смерти Лэнса Деррек остался жить в Висячих Садах, понимая, что так будет правильно, ведь он был обременен клятвой. Проклятым обещанием, от которого дочь Дагона его бы с удовольствием освободила, но теперь не могла, поскольку держала в руках подтверждение того, что ее сын нуждается в защитнике.

Письмо из столицы с королевской печатью в виде вставшего на задние лапы льва с короной над головой. Очередное напоминание о предстоящих именинах принцессы или просьба разобраться с долгами некоторых вассалов Простора? Содержимое письма, уложенное в четыре строчки, гласило о том, что Хойт, ее младший ребенок, причастен к убийству лорда Дорна. Тогда это казалось глупой шуткой, но грозная печать кровавого цвета говорила об обратном. В тот момент, когда Дондаррион пробегался глазами по написанному, Ирина следила за каждым его движением, ожидая какой-либо реакции. Лишь в конце мышцы лица слегка дрогнули, а челюсть немного сползла влево.

– Я еду в столицу, – было единственное, что он сказал, после чего сжал пергамент в кулаке. Решительность, с которой были произнесены эти слова, поразили леди Тирелл до такой степени, что она невольно схватила друга детства за запястье. Дондаррион резко обернулся, удивленный подобным порывом. Болотного цвета глаза сверкнули в темноте.

– Он убил человека…

Деррек повернулся к ней всем корпусом, а затем положил руки на плечи и немного встряхнул. Далее следовали слова утешения и размышления о том, что это невозможно, ведь это Хойт. Маленький шестнадцатилетний мальчик, еще не умеющий хорошо управляться с мечом. В какой-то момент, в промежутке между этими разговорами, она поняла, что снова переживает прошлое. Дондаррион практически не изменился с того момента, ни внешне, ни внутренне, но она упорно отказывалась это признавать. Холодные руки чувствовались даже сквозь плотную материю на плечах, что причиняло еще больше неудобства.

Только тогда, когда их лица осветил другой источник света, леди Тирелл поняла, насколько близко он находился и насколько двусмысленно было это положение перед прожигающим взглядом Мозера, держащего в руках нечто, напоминающее факел. Вопросительно изогнув бровь, Рыцарь Цветов наклонил голову слегка набок и улыбнулся одной из своих ироничных улыбок, свидетельствовавших о полном контроле над ситуацией. Ирина специально отошла на некоторое расстояние, позволяя Дерреку скрыться за дверью для предстоящих сборов. Это позволило младшему Тиреллу опереться о каменную стену в вальяжной позе. На лице по-прежнему играла улыбка.

– Ты же понимаешь, как это будет выглядеть в глазах остальных лордов? Мне-то плевать, но ты только представь: несравненная Ирина Манвуди, уроженка Дорна, в битве с которым пало немало просторцев, проявляет необычный интерес к Дерреку Дондарриону, вассалу Штормовых Земель, в битве с которыми погибло еще больше наших людей, – поймав на себе укоризненные взгляд, Мозер воздел руки к небу, в результате чего несколько язычков пламени едва лизнули его щеку. – Я ни в коем случае не осуждаю, дорогая, но мне все же кажется, что не это имел в виду Лэнс, когда приводил его в этот замок. К тому же, черное тебе так к лицу, может, не стоит спешить?

– Надеюсь, ты закончил? – мужчина весело усмехнулся, вновь склоняя голову набок. – Если да, то о чем бы я не говорила на твоем месте, так это об осуждении новых браков и отношениях с людьми, которые в нем состоят, – улыбка моментально исчезла со столь красивого лица, оставляя место искреннему удивлению, а затем гневу. – Да брось, Мозер, о твоей безответной любви к королеве знает половина Беленора.

– Меня не волнует, что подумают об этом вассалы или другие лорды! – огрызнулся взбудораженный рыцарь. Только что затронули его старую рану, переставшую кровоточить не так давно, чтобы быть забытой.

– Нет, конечно, не волнует. Ты просто бежишь от проблем. Как давно ты не появлялся в столице? Когда Майкл предложил тебе место королевского гвардейца, ты отказался потому что…?

– Я хотел помочь тебе с воспитанием твоих детей, моих племянников, – слабое парирование было прервано ироничной усмешкой.

– Это было задолго до смерти Лэнса, – он больше не мог найти оправдания столь сухим фактам. Отвернувшись, Тирелл прислушался к доносившимся из-за плотно закрытой двери звукам. Пламя медленно уничтожало сухое дерево, угрожая подобраться к пальцам рук. Дочь Дагона долго изучала лицо своего деверя, а затем убрала с лица прядь волос и произнесла: – Между нами все же есть огромная разница в этой схожей, как тебе кажется, ситуации, – она подошла практически вплотную, позволяя темно-карим глазам встретиться с потускневшими голубыми. – Моя история рано или поздно закончится, неважно как – плохо или хорошо. Но твоя настолько абсурдна, что даже не начнется. В частности, из-за твоей любви к побегу от проблем, которая тебя рано или поздно погубит.

Эти слова были последними, что она произнесла перед тем, как покинуть длинный коридор, освещенный лишь слабыми отблесками догорающей свечи. Мозер еще долго смотрел ей вслед, пока не почувствовал запах паленой кожи и резко не отдернул обожжённую руку. Громкий крик, больше напоминающий рычание забитого животного, вырвался из грудной клетки. Истлевшая палка несколько раз ударилась о каменный пол, погружая все помещение в кромешную тьму. Тирелл не отреагировал на это, даже не попытался предпринять какую-либо попытку раздобыть иной источник света. В голове повторялись произнесенные накануне слова.

Это была правда, которую было бы глупо отрицать, однако он упорно продолжал утешать себя тем, что это лишь домыслы. В этом нет ни капли здравого смысла, поскольку все его чувства к Эстер прошли очень много лет назад. Тот поцелуй ничего не значил и не мог значить. Она королева, жена Майкла и мать его шестерых детей. В лабиринте собственных мыслей и чувств Мозер не сразу заметил, как постепенно сгущавшаяся темнота отступила и растворилась. В дверном проеме, со свечкой в руках, стоял Дондаррион, полностью готовый к двухдневному нахождению в седле. Черенок огромного меча в пурпурно-золотых ножнах виднелся за крепкой спиной, а небольшой бурдюк с известным содержимым был крепко привязан к бедрам.

– Замечательно, мне как раз нужна компания, – спустя несколько секунд произнес Мозер, кладя при этом руку на плечо Деррека и с нескрываемым наслаждением наблюдая за его удивленно вскинутыми бровями. – Да, я вспомнил, что не посещал Королевскую Гавань очень много лет. Следует наверстать упущенное.

Тяжелая опускная решетка с отвратительным скрежетом поднялась вверх, позволяя двум всадникам беспрепятственно покинуть территорию родового замка Тиреллов. В течение получаса они ехали по темным переулкам всех трех ответвлений, пока, наконец, не достигли южных ворот. Сонным караульным потребовалось немало времени, чтобы выпустить двух нежданных путников. Впрочем, никто не решился задавать полупьяному лорду каких-либо вопросов. Золотая роза, изображенная на гербе столь славного дома, мерно колыхалась на слабом ветру. Путешествовать со стягами было куда безопаснее, несмотря на мирное время.