Узы крови

Если бы не вмешательство ангела-хранителя в лице Никлауса, отразившего роковой удар, то Беленор лишился бы еще одного рогатого преемника.

– Надеюсь, я вовремя? – поинтересовался Ланнистер, ловя на себе заинтригованный взгляд нечестивца с крабом во всю ширину панциря. Прекрасная мишень. – Здравствуй, цепной пес Гэбриэля. Что такое? Сорвался с поводка?

– Если бы пришел на пару секунд раньше, то я бы даже поблагодарил тебя, – Олень расправил плечи и выпрямился во весь рост, запугивая отступившего на шаг Транта. – Отлично, кажется, все в сборе. Хотите поболтать о своих планах или приступим?

– Запомните этот миг, друзья мои, – торжественно объявил Гектор, расставляя руки в разные стороны. Безумец, достойный самого Лжепророка. Они бы подружились. – С сегодняшнего дня Беленор будет оплакивать две жертвы своего самолюбия. А мы же могли стать союзниками!

– Не испытываю почтения к обыкновенным шакалам, – выплюнул солдат, налетая на излишне болтливого оппонента. Молот, словно перо, буквально парил в воздухе при следующем ударе. Он пускался в бешеные танцы со смертью, бросая ей вызов.

Их ожесточенная дуэль могла окончиться непредсказуемо. Кто-то спотыкался, падал и поднимался вновь. Омерзительное скрежетание стали воспринималось как музыка падших. С высоты птичьего полета можно было увидеть отдаленные посты. Самыми причудливыми архитектурными строениями были горгульи. Непропорциональные, уродливые каменные статуи с отвратительными гримасами. Неизвестно, по какой причине, но они были установлены на всех крышах, не исключая и новоиспеченную арену для боевых действий. Не единожды клинок задевал какую-то часть статуи, что было весьма символично. Парируя нескончаемые выпады мстительного фанатика, монарх случайно оступился, в результате чего лезвие зацепило висок над здоровым глазом. Кровь хлынула из глубокой раны, стекая вниз.

Ситуация ухудшалась. Венценосец, потерявший способность видеть, выронил меч из рук и попытался восстановить зрение. Страшный удар обрушился ему на спину. Увы, послышался хруст костей. Зарычав от боли, обездвиженный Цербер с не защищенной шлемом головой перевернулся на спину.

Вильгельма тоже постигла неудача: Гектор умышленно поддавался, незаметно заманивая жертву на изгиб двух крыш. Дождавшись подходящего момента, он ударил соперника по ногам, подталкивая к самой большой ошибке. Боевой молот, крушивший всех подряд, не выдержал такого напора. Как и его хозяин. Баратеон, лишенный оружия, повалился к ногам своего предполагаемого убийцы.

– И это все, на что ты способен? – едко осведомился Трант, не торопясь убивать свою основную проблему. Тогда Олень осознал, что это, возможно, правда. Силы покинули его некогда могучее тело. Обернувшись, он увидел поверженного Льва, истекающего кровью. – Это все, на что ты способен?! – заорал Висельник, ударяя лорда сапогом по лицу. В ту же минуту внезапно опомнившийся первородный увернулся от грозящего ему толчка и навалился на противника всем своим весом. – Смотри на меня! Ты обязан смотреть мне в глаза, когда я говорю с тобой! – он вновь ударил проигравшего, но на сей раз – сильнее. – Так где же теперь великий выживший сынок Бернарда? А? Я хочу его видеть! Давай. Или это все?

Сохатый, будучи не в состоянии пошевелиться, все же нашел в себе силы вытащить маленький кинжал из ножен на бедре.

– И это все?! – прокричал изменник, подошедший чересчур близко. Лезвие вошло в горло и вышло через рот. Красная жидкость потекла через отверстия.

– Да, это все, – оттолкнув еще живого ублюдка, Вильгельм с наслаждением пронаблюдал за тем, как его тело совершило увлекательный полет. Собаке – собачья смерть. – Вот и конец. Не так ли, мама?

Темные небеса, готовящиеся излить слезы по героически павшим в бою, ответили продолжительным грохотом.

Ланнистер схватил безбожника за горло и несколько раз стукнул головой о камень. Теодор, медленно теряющий связь с реальностью, упал на одну из горгулий. Занятно получилось. Что же убьет его раньше: соприкосновение с землей из-за ненадежного демона с крыльями, начинавшего обваливаться, или фамильный меч дома Львов? С таким поразительным рвением к бесплодной мести неудивительно, что он работал на умалишенного Антихриста. Занеся орудие для вполне справедливой кары, Клаус резко остановился. Внутренний голос просил о милосердии. Это Пастух пробудился. Но другой голос, принадлежавший темной стороне, нашептывал: Надо быть увереннее, малыш. Он убивал твоих друзей. И заслужил это. Ты же знаешь, что делать, Клаус! Давай!

– Убирайся отсюда, – все, что произнес Божий помазанник. Шокированный Борелл не ожидал подобного исхода. Приподнявшись на локтях, он аккуратно слез со статуи. К нему потеряли всякий интерес. Прихрамывающий король подал руку своему другу и помог удержаться на скользкой черепице. – Мы победили.

Ливень приветствовал новых господ, искоренивших скверну. Народ возликовал при виде двоих искалеченных, окровавленных триумфаторов. Спустившись по лестнице, они облегченно вздохнули. Там, наверху, произошла битва ангелов и демонов, дня и ночи. Труп убитого Гектора нашли и скормили псам. Роланд гниет с червями где-то в этом регионе. А Тобольт избрал немногой иной путь.

Гарольд обнаружил отца после грандиозной бойни: он повесился на деревянных балках в одной из комнат. Досадно. Ведь его могли помиловать. Клэр, нашедшая брата в полном одиночестве, положила ему руку на плечо, таким образом начав новую главу в их отношениях. Остальные же вернулись обратно, решив устроить пир в честь двух героев.

Нефритовые Берега пали.

День спустя.

Я не желал, чтобы ты знала меня.

Не желал пускать в свой мир.

Но тогда тебя не стоило целовать. Ни в первый раз. И уж точно ни во второй.

Но свет в тебе столь ярок, что я будто становлюсь тем, кем хотел быть.

Я забываю, что я за тварь. Мне не унять своего кровавого голода.

И я обрек других на такую же судьбу.

Ты увидела мою жизнь, заключающуюся в сплошном одиночестве, нескончаемой охоте, трапезе, убийствах.

Но мне не объяснить, кто я на самом деле.

Монстр за красной дверью не позволит это сделать.

Но все же я желаю… страстно… А главное – могу любить.

Ведь я люблю тебя.

Он дважды перечитал свой душещипательный порыв, написанный под действием ядовитых паров дорнийского вина. Сентиментальная чушь, вызывающая на простые эмоции, что должны быть погребены вместе с тайными желаниями.

Комната в конце коридора показалась такой пустынной, когда он вошел внутрь. Анна не расставалась с братом на протяжении всего вечера. Она даже не подошла к раненному венценосцу и не спросила о его самочувствии. Сломанное ребро – не повод для беспокойства, ибо такие раны зарубцовываются очень быстро. Поэтому возникла идея с запиской. Уже глупо отрицать очевидное – он влюблен. Старые чувства нахлынули вновь. Тоска по Хэйли обернулась происками совершенно ненужной привязанности к кому-то еще. С какой стати он, правитель мира, не заботившийся ни о чем и ни о ком, должен снова погружаться в чужие страдания?

Опустившись на постель, он еще раз прочел содержимое письма. Сколько нежности к той, которую он отверг пару дней назад. Они не разговаривали, но должны были. Так будет правильнее. Покачиваясь от избыточного количества солнечных напитков, он вспоминал о времени, проведенном с Хэйли. Но почему-то ее образ испарялся. Раз за разом на ее место приходила юная девушка, так похожая на лебедь. Птицу со своего герба. До сих пор его мучил вопрос, какого она цвета? Черного или белого?

Но какой смысл во всем этом, если он поглощен мыслями о той, что погибла в церкви. Увы, он не сможет искоренить эти видения. Но разве это имеет значение в сравнении с днем, когда он почувствовал себя по-настоящему живым? Легкие шаги и шуршание платья не смутили задержавшегося короля. Наоборот, это подтолкнуло его к решительным действиям – разорвать послание на кусочки.

Он не будет прятаться за бумажками.

– Что ты здесь делаешь? – изумленная леди Сванн не успела отреагировать на столь неожиданный поворот событий. Злость, которую она пообещала изливать на юношу, испарилась в мгновение ока.