Узы крови

– Посмотрите, кто у нас здесь, – явный акцент выдавал в нем уроженца Восточного региона. Он проглатывал окончания некоторых слов, в результате чего получалась странная, не совсем внятная смесь. После непродолжительного молчания незнакомец опустился на одно колено, приподнял огромный клинок и критически осмотрел его. Оставшись довольным, он провел кончиком языка по нижней губе. – Значит, слухи не оказались ложными? Я держу в руках тот самый меч, коим был убит Рубен Мартелл? Скажи мне, что это правда. Умоляю.

Он умышленно растянул последнее слово, подчеркивая таким образом значимость предстоящего ответа. Элайджа с негодованием наблюдал за поведением незнакомца, отмечая про себя, что тот слишком напоминает Клауса. Он никогда не видел его прежде, но уже чувствовал неприязнь. Кронпринц, в свою очередь, с минуту разглядывал изменившееся за два года лицо, приобретшее более мужественный оттенок. Насупленные брови, от природы немного изогнутые, придавали ему ироничный вид, что лишний раз дополняло образ хитрого и изворотливого ублюдка, каковым он себя мнил. Легкая щетина покрывала незначительную часть прямоугольного лица; верхняя губа и подбородок заросли намного больше, чем щеки. В царившей вокруг темноте было практически невозможно разглядеть цвет глаз, но Никлаус хорошо помнил, что они смеялись даже в те моменты, когда их обладатель лишь думал о том, стоит ли над этим насмехаться.

– Кай, ты изменил прическу? Мне нравится, – отметив тот факт, что волосы, против обыкновения, были зачесаны назад, что в корне противоречило привычкам наследника Соколиного Гнезда, Клаус решил сделать на этом акцент. После сказанного он потянул руку вперед, к своему мечу, но схватил лишь пустоту.

– Я все еще жду от тебя интригующих подробностей, Ник, – он осторожно провел указательным пальцем по лезвию меча, улыбаясь неглубокой царапине, оставшейся после этого эксперимента. – Ты убил одного из самых важных людей Беленора, но даже не послал мне письма по этому поводу. Тем самым ты заставил меня получать сведения из самых неблагонадежных источников в виде суеверных крестьян, которые утверждали, что в тебя вселился сам Люцифер, превратив перед этим в черного льва с горящими, налитыми кровью глазами и острейшими когтями. Именно в этом обличье ты напал на обезоруженного и ничего не подозревающего дорнийца и выпотрошил все его внутренности. Потом, разумеется, у тебя был потрясающий пир.

– Почему ты так уверен, что это неправда, друг мой? – Клаус загадочно усмехнулся и подмигнул, чем вызвал бурный смех со стороны собеседника. Только тогда Ланнистер заметил взгляд Элайджи, выражающий удивление и непонимание одновременно. Наигранное негодование заиграло на лице кронпринца и заставило его толкнуть старого знакомого в плечо.

– Ах, да, где же мои манеры? – наследник Соколиного Гнезда без боя отдал отобранный меч и с должной поспешностью подошел ко второму принцу, перед этим сделав впечатляющий, едва ли не до земли, поклон. После этого Элайджа увидел перед собой протянутую руку, отчаянно жаждущую пожатия. – Малакай из дома Арренов, сын Робина. Но зови меня Каем. Я не люблю свое полное имя, поскольку это щедрый подарок отца, который считал, что я стану злым человеком.

– И он не особо ошибся, милый брат, – Элайджа не успел вложить свою ладонь в руку Кая, поскольку тот резко отпрянул и рванул в сторону подошедшего коня. Вороной жеребец недовольно фыркнул Аррену прямо в лицо и почти укусил его за пальцы. Все это вызвало у хозяйки животного веселый смех. – Просто смирись с тем, что он тебя не любит.

Кай боком обошел норовистого коня и протянул сестре руку, помогая спешиться. Никлаус не без удовольствия подошел к девушке и поцеловал в щеку, как старую подругу. Он хорошо помнил те приятные моменты, когда они втроем мчались по крутым заснеженным склонам Птичьего Пути. Как ни странно, она ни капли не изменилась: все те же проникновенные голубоватые глаза, поддернутые легким сизым дымком. Нежная улыбка освещала красивое лицо, не обремененное изъянами или недостатками. Светло-каштановые волосы, доставшиеся от матери, ниспадали на грудь. В ней удивительным образом сочетались типичные для Востока черты вместе с примесью чего-то своего, индивидуального.

Если бы не пара обстоятельств, препятствующих Клаусу, то он бы давно задумался о том, что пора исполнить одно из давних поручений отца. Тонко очерченные брови взметнулись вверх в тот момент, когда старший брат вальяжной походкой направился к ней и остановился рядом. Обычно это свидетельствовало о желании обсудить что-либо между собой. Склонив голову к прямому плечу, Хелена вопросительно взглянула на Малакая; заметив одну из тех частых дьявольских усмешек, она закатила глаза и тяжело вздохнула, осознавая, что ее ожидают очередные нравоучения и целый список правил, которые он, как правило, всегда нарушал первым.

– Уверен, Ребекка будет несказанно рада твоему появлению, дорогая, – промурлыкал Никлаус, а затем, наклонившись немного вперед, но так, чтобы предстоящие слова достигли ушей Кая, прошептал: – И Кол тоже.

Аррен недовольно фыркнул, стоило ему заметить свежий румянец удовольствия, взыгравший на щеках сестры. Даже в сгущавшихся сумерках Кай был способен разглядеть любое проявление эмоций на лице человека, с которым провел все детство. Клаус и Хелена обменялись многозначительными взглядами, что вызвало у наследника Соколиного Гнезда дрожь на подбородке. Элайджа понял, в чем дело, и сразу поспешил схватить брата за локоть и подтолкнуть в сторону Красного замка.

– Не обращайте внимания, – упершись ногами в землю, произнес Клаус, при этом подмигивая детям Робина. – Он так спешит обратно, чтобы побольше провести времени со своей новой симпатией. Сегодня его потянуло на Волков.

Побагровевший от гнева Элайджа вложил все силы в следующий толчок, дабы сдвинуть упертого кронпринца с места, однако этот маневр едва не повалил его на землю. Впрочем, ловко схватив брата за руку чуть повыше локтя, он потащил его по деревянному мосту между суетившимися людьми. Хелена не без улыбки смотрела им вслед, ожидая при этом потоки бессмысленных слов от собственного родственника. Малакай крикнул в сторону уходящих Ланнистеров обещание немедленно их нагнать, а затем скрестил руки на груди, при этом внимательно вглядываясь в одну точку – обычные прелюдии перед монотонной и нравоучительной речью. Прошло несколько минут, прежде чем очередное злобное фырканье оповестило о готовности к серьёзному разговору.

– Мне кажется, милая сестрица, или ты забыла сообщить мне о своих намерениях породниться с Ланнистерами?

– С каких пор, милый братец, я должна тебе все рассказывать? – спросила Хелена, умышленно передразнивая напыщенный тон собеседника. Она знала, каким может быть ответ, вернее, каким он будет. Кай поднял правую руку для дальнейшего жеста, приоткрыл рот, но сразу же осекся, когда услышал следующие слова:

– Если ты всерьез полагаешь, что титул придаст какой-либо вес твоим словам, то это будет одна из твоих самых глупых ошибок. Пока жив дядя Ричард, ты лишь наследник Птичьего Пути и Гнезда, а не их лорд.

– Разумеется, но ты забываешь тот факт, что я имею некоторое влияние на дядю Ричарда. Любящий племянник всегда может дать парочку полезных советов относительно будущего своей маленькой сестренки. И, поверь мне, Кол Ланнистер не будет входить в мой список кандидатов.

– Что же, желаю удачи, – дочь Робина пожала плечами, демонстрируя таким образом, что на ее решение не повлияет мнение заносчивого Сокола. Не желая более выслушивать что-либо по этому поводу, она вновь взобралась на нетерпеливо роющего копытом землю коня и ускакала прочь.

Удивленный таким спокойным ответом, Малакай еще долго продолжал стоять и усердно вглядываться в лица прохожих, однако их радостные физиономии вызывали лишь отвращение. Проведя рукой по губам, он вновь тяжело вздохнул, а затем сделал знак небольшому эскорту людей с синими штандартами, на которых был изображен белоснежный сокол, пытающийся украсть с неба полумесяц своей когтистой лапой. Кровавая река отражала сотни мерцающих в небе звезд, красно-оранжевое пламя вихрем накрывало каждый сантиметр земли – скоморохи толпами выходили из замка, приветствуя народ факельным представлением.