Страница 21 из 35
Если этот тезис действительно лежал в основе плана ОКХ, значит, оно оставило за собой право решать, когда и какими средствами продолжать наступление сразу по достижении первых его целей – частной победы на правом фланге в Северной Бельгии и овладения побережьем Ла-Манша.
Однако, судя по услышанному при получении оперативной директивы в Цоссене, я мог лишь предположить, что ОКХ считало возможность достижения решительных успехов на Французском театре военных действий маловероятной, если не призрачной. Мое впечатление впоследствии подтвердилось во время многих посещений нашего штаба командующим сухопутными силами и его начальником штаба, которые никогда всерьез не рассматривали наши постоянные утверждения о том, что нужно стремиться к полной победе. Также я сомневаюсь, что в то время Гитлер сам верил в возможность полного устранения Франции из войны в ходе предполагаемой операции. Вероятно, больше всего его заботило воспоминание о том, что после неудачи нашего наступления в 1914 году мы оказались в ситуации, когда у нас отсутствовала даже необходимая база для подводной войны против Великобритании. Вот почему он теперь придавал такую важность получению этой базы – другими словами, овладению побережьем Ла-Манша.
Теперь было совершенно ясно, что операцию, нацеленную на полный разгром Франции, нельзя было выполнить одним ударом, как планировал Шлифен. Как я уже объяснял выше, больше не существовало необходимых условий. Однако если предполагалось – как только будет одержана частная победа, обозначенная ОКХ, – продолжать операцию с целью полного устранения Франции как противника, то первоначальную операцию нужно было хотя бы связать с этой конечной целью! Во-первых, она должна была стремиться к полному уничтожению северного фланга противника с целью установления решительного превосходства для следующего хода, который должен будет разгромить остальные силы западных держав во Франции. Во-вторых, одновременно она должна была создать благоприятную оперативную обстановку для начала этого второго удара.
По моему мнению, составленный вышеуказанным образом план операции не давал никаких гарантий выполнения этих двух существенных требований.
После вторжения в Бельгию ударная группа немецких войск – группа армий «Б», насчитывавшая в целом сорок три дивизии, – столкнулась бы с двадцатью бельгийскими, а после вступления в войну Голландии еще с десятью дивизиями. Как бы эти силы ни уступали германским в количественном отношении, мощные укрепления (по обе стороны от Льежа и вдоль Альберт-канала) и естественные препятствия (в Бельгии Альберт-канал, доходящий до крепости Антверпена, и укрепленный рубеж реки Маас с опорным пунктом в Намюре; в Голландии многочисленные водные пути) создавали для них благоприятные перспективы сопротивления. К тому же через несколько дней к этим силам подошли бы англо-французские армии (в том числе все их танковые и моторизованные дивизии), уже сосредоточенные на франко-бельгийской границе на случай германского вторжения.
Следовательно, немецкий ударный фланг не смог бы, как в 1914 году, добиться оперативной внезапности крупномасштабным обходным маневром. С подходом англо-французских сил ему пришлось бы сражаться с не менее сильным противником и притом атаковать его в лоб. Успех этого первого удара, таким образом, должен быть достигнут тактическими методами, поскольку стратегический план наступления его не предусматривал.
Если бы враг эффективно руководил своими силами, то смог бы добиться успеха и избежать в Бельгии немедленного поражения. Даже если ему не удалось бы удержать укрепленную линию Антверпен – Льеж – Маас (или Семуа), все же следовало предполагать, что он прорвется за нижнюю Сомму, сохранив в достаточной степени боевой порядок. Там он мог бы собрать мощные резервы для создания нового фронта. К тому времени немецкое наступление уже начало бы терять наступательный порыв, и группа армий «А» в силу имеющихся у нее войск и их расположения не смогла бы помешать врагу создать оборонительный рубеж от конечного пункта линии Мажино восточнее Седана до нижней Соммы. Так германская армия попала бы в ситуацию, аналогичную ситуации 1914 года по окончании осенних боев. Ее единственное преимущество заключалось бы в обладании более широким плацдармом вдоль побережья Ла-Манша. Следовательно, мы не достигли бы ни ликвидации вражеских сил в Бельгии – что было необходимо для создания достаточного превосходства на решающем этапе, – ни обеспечения благоприятной оперативной обстановки для конечных боев. Операция, спланированная ОКХ, принесла бы лишь частную победу, и ничего больше.
Будущее показало, что в 1940 году в Бельгии противник был опрокинут широким фронтом благодаря умелому руководству группы армий «Б», в результате вынудив к капитуляции бельгийские и датские армии. Но как бы мы ни верили в немецкое командование и ударную силу наших танков, эти успехи нельзя было считать следствием заранее разработанного плана. При более эффективном руководстве у противной стороны история могла бы иметь совсем другой конец.
Сокрушительное поражение, которое понес враг в Северной Бельгии, почти наверняка объяснялось тем, что в результате внесенных в оперативный план изменений танковые соединения группы армий «А» смогли отрезать его от коммуникаций и оттеснить от Соммы.
Наконец, было еще одно обстоятельство, не учтенное в плане ОКХ, – возможности для маневра, которыми мог бы воспользоваться смелый и решительный полководец противника. Мы не имели права предполагать, что враг не располагает подобным руководством, тем более что генерал Гамелен пользовался у нас хорошей репутацией. Он произвел превосходное впечатление на генерала Бека, который посетил его перед войной. Смелый командующий вражескими войсками мог бы остановить намеченное продвижение немецких армий по Бельгии и одновременно перейти в крупномасштабное контрнаступление против южного фланга немецких сил, действовавших на северном фланге. Даже если бы в Бельгию были переброшены силы, предназначенные для поддержки бельгийцев и голландцев, пятьдесят или шестьдесят дивизий для этого контрудара нашлось бы на линии Мажино, которая легко могла без них обойтись. Чем дальше бы продвигалась группа армий «Б» в направлении Ла-Манша и устья Соммы, тем более действенный удар могло бы нанести вражеское командование по глубокому флангу немецких сил с северной стороны. Нельзя утверждать, что у группы армий «А» с ее двадцатью двумя дивизиями хватило бы сил, чтобы отразить его. Как бы ни обстояло дело, подобное развитие операций едва ли в стратегическом смысле могло привести к окончательной победе на Западном театре военных действий.
План группы армий «А»
Возражения, изложенные выше по мере того, как они возникали у меня при изучении оперативной директивы ОКХ, послужили основой для предложений, которые мы представили в ряде меморандумов, стремясь убедить руководителей вооруженных сил в нашей правоте. Поскольку эти предложения, естественно, до некоторой степени повторяли друг друга, я лишь подведу им итог, в то же время пояснив, в чем они противоречили оперативным замыслам ОКХ:
План немецкого наступления на западе, предложенный группой армий «А»
1. Целью наступления на западе, утверждал я, должно быть одержание решительной победы на суше. Попытки достичь частных целей, намеченных в оперативных директивах ОКХ, не оправдывают риска ни с политической точки зрения (нарушение нейтралитета трех стран), ни с военной. Наступательная мощь германской армии является нашим самым веским козырем на континенте, и растрачивать его на полумеры недопустимо, хотя бы только из-за Советского Союза.
2. Главный удар нашего наступления должна наносить группа армий «А», а не группа армий «Б». Группа армий «Б» будет наносить предполагаемый удар по подготовленному к нему противнику, причем в основном фронтально. Даже если бы сначала удар достиг определенного успеха, на Сомме он может потерпеть неудачу.