Страница 5 из 41
Несмотря на присутствие военных кораблей, наличие Адмиралтейства, военного гарнизона, укреплений и пушек, здешний народ благословляет правительство, являясь, возможно, единственным народом, который поступает таким образом. Но, по правде говоря, основания для этого есть. Все привилегии, которые здешний край имел, когда во времена Карла XII перешел в подчинение России[87] не только были ею подтверждены, но соблюдаются и в настоящее время. Да, те ливонские литераты,[88] которые в прошлом отнюдь не сочиняли панегириков русским, теперь должны были бы их воспевать на все лады. Русские здесь, можно сказать, никому не в тягость. Главные свои доходы империя извлекает из земель, называемых «коронными»,[89] — тех, которые в прошлом принадлежали Швеции. Здесь существует самоуправление, и законы те же, что в Любеке, ведь Ревель одно время тоже состоял в Ганзейском союзе.[90] Город до сих пор держит роту собственных солдат, которые по ночам вместе с русскими солдатами обходят улицы дозором. Местные жители едва знают, что Российская империя ведет войну с турками,[91] никакого вклада в эту войну не вносят и насчет государственных дел хранят полное молчание. Тот, кто станет искать, как в Лондоне, в ревельских кафе газеты и политические бюллетени, будет сильно разочарован. Если какие-нибудь новости о войне сюда и приходят, то только через купцов, прибывающих из Гамбурга. Однако, милорд, утверждая, будто этот народ счастлив, я вовсе не хотел бы, чтобы Вы к счастливцам причислили ту часть населения, все остальные превышающую, которая работает на земле и которая еще Вергилием была объявлена счастливой. Крестьяне здесь — рабы, как в Польше и в России. Хозяин продает их, словно скотину. Здесь вовсе не принято говорить: такой-то имеет столько-то дохода; здесь, как и в России, говорят: такой-то владеет столькими-то тысячами крестьян, подразумевая, что помещик получает рубль в год с каждой крестьянской головы. И на самом деле: даже при беглом взгляде на этих людей никому не придет в голову сказать, будто они счастливы. Ужасный вид: «dira illuvies, immissaque barba».[92] Женщины, как только молодость отцветает, теряют женственный облик и как повадками, так и одеждой становятся похожими на пол мужской.
Характеру большей части жителей этой страны отвечает и сам город Ревель. Дома в нем похожи, скорее, на амбары — может быть, оттого, что зерно является основным товаром, производимым в этих краях. Зерна здесь великое изобилие, и оно превосходного качества. За ним сюда приезжают шведы, датчане и голландцы; эти последние взамен привозят помимо всего прочего большие количества соли — иногда даже из Средиземноморья. Много соли потребляет Россия: обычная еда большинства ее жителей, и солдат тоже, — это хлеб и соль. С первого взгляда и не поверишь, что в таком товаре может нуждаться страна, имеющая столько выходов к морю. Правда, соленость моря зависит от теплоты климата, а воды Балтики в сравнении с водами морей итальянских можно было бы назвать почти пресными. В южных частях России, от Каспия до Москвы, и даже на севере, люди довольствуются солью, которая доставляется из Астрахани, но в самые северные области ее из теплых краев привозят иностранцы. Ввозят они и табак, эту американскую причуду, которая в последнее время составляет изрядную долю доходов европейских стран, а вывозят кроме зерна пеньку, лен и древесину.
Самый большой торговый оборот в этих краях совершается в Риге, куда в некоторые годы заходит более двухсот одних только голландских кораблей. Много судов приходит и из Швеции. Эти провинции, Эстляндия и Лифляндия, для шведов всегда были, да и поныне остаются, Сицилией и Египтом.[93] Без них шведы не смогли бы обойтись; по Аландскому мирному договору, подписанному с Россией,[94] они ежегодно могут вывозить оттуда столько-то тысяч модиев[95] зерна, не платя за это никакой пошлины.
Среди всех этих похожих на амбары домов Ревеля немало удивила меня триумфальная арка[96] из резного дерева; ее воздвигли в честь той самой Екатерины, которая на Пруте спасла и царя, и самую империю и была удостоена чести наследовать Петру Великому.[97] Очертания этой арки и со вкусом составленные надписи, которые я на ней прочел, заставили меня здесь, на севере, вспомнить юг Европы.
Немало удивил меня и один сорт чая, который я тут попробовал, — на стебельках еще сохранились цветы, и аромат пренежнейший, a delicious flavours[98] Мне он показался чем-то невиданным на этой земле, едва освободившейся от снега, где в середине июня деревья только еще начинают оживать и наливаться соком. Этот чай привозят в Петербург по суше караванами из самого Китая. Утверждают, что именно поэтому он сохраняет свой естественный аромат. Это очень нежное растение, и запахи корабельного трюма ему несколько вредят: так же испанский табак легко портится из-за любого запаха, который он впитает. Вам, милорд, как большому любителю и почти профессору чайных наук, я посылаю образчик этого чая. И снова усаживаюсь в шлюпку — море стало спокойнее, можно вернуться на корабль и продолжить плавание.
Письмо 3
21 июня 1739 г. Кронштадт
Ему же.
Кронштадт,[99] 21 июня 1739 г.
Ну вот, милорд, проведя в море почти целый месяц, мы наконец-то достигли той земли, к которой стремились всеми своими помыслами. Чтобы поставить точку в отчете о нашем плавании — поскольку я, сам того не желая, все-таки завел дневник, — извещаю Вас, что в семнадцатый день июня месяца в одиннадцать часов утра мы подняли якорь с ревельского рейда «et velorum pandimus alas»:[100]
Provehimur portu vicina Ceraunia iuxta. [101]
Подгоняемые не слишком сильным зюйд-вестом, мы прошли мимо ревельского утеса, Чертова глаза,[102] и прочих ужасов этого берега, «lethi discrimine parvoa». [103] Наставления мистера Оливера были нам вместо лоцмана.
Hos Helenus scopulos, haec saxa horrenda canebat[104].
В поле нашего зрения то и дело попадали какие-то развевавшиеся на ветру флаги, то желтые, то красные, то какого-то другого цвета — сигналы проходящим кораблям вместо бакенов, как это мы привыкли видеть у английских и голландских берегов. Флаги покачиваются над волнами, вдетые в деревянные крестовины, заякоренные прямо за подводные камни. Два русских галиота[105] постоянно патрулируют эти воды, следя, чтобы вымпела были на своих местах, а также промеряют глубину, отыскивая подводные рифы, и почти каждый год находят новые. В 1515 году один обнаружили прямо посреди залива, вследствие случая весьма трагического. Наскочив на сей риф, потерпел крушение голландский военный корабль, шедший в составе эскадры на всех парусах при малом волнении и свежем ветре. С корабля спаслись всего лишь пять человек, которые, к счастью, успели сесть в шлюпку. Риф скрывался под водой на глубине пяти или шести футов: он, словно бритва, распорол днище корабля вдоль киля от носа до кормы.[106]
87
При присоединении Прибалтийских земель к России в ходе Северной войны (1700–1721) российское правительство признало все их права и привилегии. Петр I подтвердил эти права жалованными грамотами, а международные гарантии были даны им в соответствующих статьях Ништадтского (1721) и Абоского (1743) мирных договоров.
88
Литераты (литераторы) — жители Лифляндии, относящиеся к прибалтийско-немецкой прослойке. В нее входили лица «свободных профессий» с академическим образованием; творческая интеллигенция, юристы и т. д. Сохранение прибалтийских привилегий, вероятно, по мнению Альгаротти, должно было изменить отношение литератов к русским.
89
Так в Шведском королевстве называли земли, принадлежавшие государству.
90
Членом Ганзейского союза Ревель стал в 1285 г. В 1248 г. датский король Эрик V пожаловал Ревелю любекское право. В соответствии с ним высшим органом городского самоуправления являлся магистрат (в него входили 1–4 бургомистра и до 14 ратманов), состоявший из представителей богатого немецкого патрициата.
91
Речь идет о русско-турецкой войне 1735–1739 гг.
92
«в грязи жестокой, с отросшей брадою» (лат.) — Цитата из «Энеиды» (III, 593) Вергилия.
93
Сицилия и Египет снабжали зерном Римскую империю, так же как Швецию — Лифляндия и Эстляндия.
94
Переговоры на Аландском конгрессе (май 1718 — сентябрь 1719), на котором предполагалось заключить мир между Россией и Швецией, оказались безрезультатными. Русско-шведские переговоры проходили в условиях менявшейся военно-дипломатической ситуации. Представители Карла XII, дипломаты Г. фон Гёрц и К. Юлленборг настаивали на кандидатуре Станислава Лещинского в качестве короля Речи Посполитой, а также на совместных действиях России и Швеции против Дании. Петр I, которого на переговорах представляли А. И. Остерман, Я. В. Брюс и П. И. Ягужинский, поддерживал кандидатуру Августа II и предлагал шведскому королю войска для военных действий против Ганновера, захватившего ряд земель, принадлежавших Швеции. Царь был не против присоединения Швецией ряда датских владений, включая Норвегию, но ставил непременным условием договора присоединение к России всех захваченных русскими войсками у Швеции земель, кроме Финляндии. Переговоры были прерваны в связи с известием о гибели на исходе 1718 г. Карла XII, и в дальнейшем их возобновление лишь подтвердило прежние позиции и неуступчивость сторон. Мирный договор между Россией и Швецией был подписан лишь 30 августа 1721 г. в Ништадте (Финляндия).
95
Модий — мера сыпучих тел в Древней Греции, равная 52.33 л.
96
Имеется в виду Триумфальная арка на Рыночной площади (ныне Ратушная площадь в Таллине). В декабре 1711 г. здесь была установлена деревянная триумфальная арка в честь первого посещения Ревеля Петром I и Екатериной.
97
Молва приписывала Екатерине, будущей российской императрице, сопровождавшей Петра I в походе, спасение русской армии, окруженной турками, летом 1711 г. на реке Прут, от пленения или разгрома. Среди общей паники, сняв с себя драгоценности, она обратилась к женам офицеров с просьбой ради спасения всех отдать свои бриллианты и золото. Все собранное было передано турецкому великому везиру Балтаджи Мехмед-паше, главнокомандующему турецкой армии, в качестве взятки (см.: Павленко Н. И. Екатерина I. М., 2009. С. 17).
98
Изысканный аромат (англ.)
99
Город и порт на о. Котлин в Финском заливе, где в 1723 г. Петр I заложил военно-морскую крепость.
100
«крылья ветрил распускаем» (лат.) — Цитата из «Энеиды» (III, 520) Вергилия.
101
В море пустившись опять, мы плывем соседней Керавнии мимо. (лат.) — Цитата из «Энеиды» (III, 506) Вергилия. Керавния — цепь гор в Эпире.
102
На самом деле Чертово яйцо, или Дьявольский риф — Тойфельсай (Teufelsei), Девельсэй, совр. название Курадимуна, — мель в Финском заливе северо-восточнее Таллина. Между мелями Девельсэй и Ревельстейн пролегал проход на Ревельский рейд и соответственно выход с него.
103
«с небольшим различением смерти» (лат.) — Цитата из «Энеиды» (III, 685) Вергилия. В поэме говорится о Сцилле (Скилле) и Харибде, двух чудовищах, согласно греческой мифологии обитавших по обе стороны узкого пролива и губивших мореходов, которые пытались этот пролив преодолеть.
104
Гелен утесы сии, сии бранные скалы вещал нам.(лат.) — Цитата из «Энеиды» (III, 559) Вергилия. У поэта упомянут Гелен, сын Приама, встретивший Энея в городе Буфроте и предсказавший ему события его дальнейшего странствования.
105
Галиот — небольшое полуторамачтовое (одномачтовое, трехмачтовое) парусное судно; использовалось преимущественно для прибрежного плавания; в XVII–XVIII вв. получило широкое распространение в рыболовных и военных флотилиях стран Балтийского и Северного морей.
106
В 1515 году ~ Риф ~ словно бритва, распорол днище корабля вдоль киля от носа до кормы. — М. Талалай (см.: Альгаротти Ф. Русские путешествия: Письма о России. СПб., 2006) считает, что в указание даты вкралась опечатка; логичнее предположить, что описываемое событие произошло в 1715 г.