Путешествие в Россию

В армии иностранных офицеров, особенно немцев, тысячи и тысячи. Среди такого множества особо выделяются четверо. Это Левендаль, Кейт, Ласси[231] и Миних; двое последних теперь предводительствуют победоносными русскими войсками.

Левендаль — человек тончайшего ума, искусный собеседник, говорящий на всех языках, знающий все дворы и все армии Европы, отважный воин и, как говорится, ловец фортуны.

Кейт — человек в высшей степени рассудительный; мягким обхождением он добился от русских офицеров большего подчинения, чем иной может достичь суровостью; в боевых походах он не пренебрегает науками и к практике войны умеет приложить теорию, самую обоснованную и глубокую.

Ласси, поседевший в баталиях, видел, еще служа Петру, как восходит слава России; он никогда не ввязывался в государственные интриги и умел подчиниться любому, кто бывал назначен в командующие. Говорят, что в битве при Полтаве он спросил у царя, следует ли придержать огонь, пока шведы не подойдут совсем близко, или открыть его на обычной дистанции. Такой вопрос поначалу удивил царя, но, поняв смысл маневра, он ответил, что огонь надо бы придержать, — и это явилось одной из предпосылок победы. Позже под началом Ласси русские вышли к Рейну в составе армии принца Евгения. [232] Очень быстро этих двух людей связала тесная дружба; когда же русские и немцы увидели, что их командиры, вообще-то крайне немногословные, подолгу беседуют друг с другом, то между солдат прошла молва, будто эти двое, стоит им встретиться, превращаются в заядлых говорунов. Ласси слывет за командира, не проливающего лишней крови, он терпеливо ждет подходящего случая, и солдаты его величают отцом, батькой.

Совсем другого рода полководцем является Миних, который, как полагают, более предприимчив, нежели того требует воинский долг, и кровь проливает щедро. Солдаты его скорее боятся, нежели любят. Когда он узнал, что французы высадились в Данциге,[233] то сказал: вот и хорошо, в России как раз некому работать на рудниках. Военному человеку такая заносчивость вполне к лицу, и от полководца она переходит в войска. Движимый честолюбием, он желал бы быть первейшим человеком в империи; впрочем, его жалуют вполне по заслугам. Россия многим ему обязана, и в числе прочего — учреждением Кадетского корпуса.[234] В корпусе этом состоит триста дворянских юношей, разделенных на несколько классов, а точнее, на несколько рот. Их обучают языкам, верховой езде, танцам, фехтованию, фортификации — то есть и светскому обхождению, и военному искусству. Их обычными академическими занятиями является строительство на Неве полигонов и маленьких крепостей изо льда: одни их берут приступом, другие обороняют; так научаются они приносить пользу империи, которая теперь их кормит и воспитывает. Этот корпус есть самая настоящая военная семинария. Он размещен во дворце Меншикова,[235] нашедшем лучшее применение, чем просто свидетельствовать нации о том, в какой роскоши жил царский фаворит. Опять-таки графу Миниху обязан Петербург легкостью подвоза провианта, или, так сказать, хлеба насущного. Дело в том, что этот большой город, население которого доходит до ста двадцати тысяч человек,[236] окружен обширнейшими болотами и лесами, они на четыреста с чем-то миль простираются до самой Москвы. Наибольшую часть нужных для пропитания припасов Петербург берет из деревень, раскинувшихся по берегам Волхова, да из Новгородского края, где земля к человеку благосклоннее. Зимою, когда все замерзает, санные обозы без всяких трудностей добираются до Петербурга по Ладожскому озеру и потом по Неве, подвозя все, что городу нужно. Летом, однако, барки таким путем ходить не могут, им мешают сильные западные ветры и шторма, часто бушующие на озере. Отсюда происходила нехватка провианта и даже голод; в пору, когда царь Петр этот город отстраивал, в нем погибло добрых сто тысяч душ, и все из-за недостатка съестных припасов.[237] Этот изъян Миних ликвидировал, закончив канал, идущий вдоль берегов Ладожского озера. Канал был начат еще царем; он соединяет Волхов и Неву.[238] Теперь через него груженые суда проходят летом так же регулярно, как и санные обозы зимой. И Миних вполне заслужил, чтобы и его прославили надписью, подобной той, которую можно прочесть на парижских воротах: «Abundantia рагta».[239]

Да пошлет Вам Бог, милорд, легкую Вашу трапезу из пудинга и молока, которое изобильно поставляет Вам Ваша усадьба в Сент-Джеймсе; ближайшей почтой ждите ответа на дальнейшие вопросы, содержащиеся в любезном Вашем письме.

Письмо 6

13 июля 1739 г. С.-Петербург

Ему же.

Петербург, 13 июля 1739 г.

Тут на днях я слышал, не помню от кого, что Россию можно представить в виде огромного белого медведя, задние лапы которого упираются в берег Северного Ледовитого океана, хвост погружен в воду, нос протянут к югу — к Турции и Персии, а передние лапы широко раскинуты и на восток, и на запад. Этого медведя великие люди севера — Оксеншерна и Фридрих Вильгельм, курфюрст бранденбургский[240] — старались, по их же выражению, не спускать с привязи, не раздражать и не давать ему встать на дыбы. Карл XII стал медведя дразнить, побил его неоднократно, но в конце концов научил драться и скормил ему часть своих владений; медведь заявил о себе и стал внушать Европе страх.

Сейчас дела обстоят так, что с северной стороны России некого бояться, поскольку там она сама и является концом света. Даже северные ветры, в других местах зловредные, несущие простуду и легочные болезни, России оказывают одно только благо — зимой благодаря им замерзают болота и реки, и дороги, сами по себе отвратительные, улучшаются, что позволяет оживить внутреннюю торговлю страны. В эту пору года русские усаживаются в сани, забирая с собою предназначенные на продажу товары и еду на несколько дней; они уверяют, что могут проехать до семи или восьми тысяч верст,[241] то есть две или даже три тысячи наших миль,[242] и это для них то же самое, что для нас приехать из Рима в Неаполь или из Лондона в Йорк.

С восточной стороны Россия соприкасается с Китаем, и если вдруг случится им воевать, то и тут можно будет сказать:

Imbellem avertis romanis arcibus Indum.[243]

Ни татары, ни калмыки, соседствующие с Россией, ныне не могут ее устрашить. Когда-то, грозя набегами, они облагали русских данью, но теперь один-единственный батальон с двумя пушками в состоянии обратить в бегство несколько татарских орд. Что же до калмыков, то там есть верные империи племена, и они, можно сказать, являются ее щитом и крепостной стеною.

Каспийское море, почти непригодное для навигации из-за отсутствия портов, и несколько пустынь отделяют русских от Персии; между теми и другими находится Грузия, страна греческой веры,[244] в случае войны она тут же примкнет к России. Кроме того, Россию и Персию разграничивает и охраняет еще и полоса бесплодных степей; вдобавок и сам воздух персидских провинций вдоль берегов Каспия нездоров, и воевать в этих краях будет нелегко. Эти провинции, стоившие России стольких людских потерь, были добровольно возвращены Кули-хану.[245] Тут очень был бы кстати закон нашего императора «de coercendo imperio»; [246] царь Петр тоже в свое время говаривал, что лишней земли он уже не ищет, ее у него и так чересчур много, а ищет только воды.

231

Ульрих Фридрих Вольдемар фон Левендаль (Lowendahl; 1700–1755) — генерал на русской службе, участник Русско-турецкой (1735–1739) и Русско-шведской (1741–1743) войн; Джеймс Френсис Эдвард Кейт (Keith; 1698–1758) — генерал на русской службе, участник войны за Польское наследство (1733–1735), Русско-турецкой (1735–1739) и Русско-шведской (1741–1743) войн; Питер (Петр Петрович) Ласси (Lacy; 1678–1751), граф (с 1740 г.) — ирландец по происхождению, на русской службе с 1700 г.; генерал-фельдмаршал (с 1736 г.); участник Северной (1700–1721) войны, Прутского похода (1711), Русско-турецкой (1735–1739), Русско-шведской (1741–1743) войн.

232

Во время войны за Испанское наследство (1701–1714) П. П. Ласси, возглавлявший русские войска, и генералиссимус Евгений Савойский, который командовал армией Габсбургов, разгромили на Рейне близ Бленхейма армию французов (1704).

233

Речь идет о событии войны за Польское наследство (1733–1735), в которой Франция поддерживала воцарение на польском престоле тестя Людовика XV Станислава Лещинского, которое предполагалось в соответствии с актом сейма Речи Посполитой (12 сентября 1733). Против этого выступали Священная Римская империя и Россия, поддерживавшие притязания Фридриха Августа II (впоследствии Августа III), сына короля Августа II Сильного. Французы дважды посылали военно-морские эскадры к осажденному русско-саксонскими войсками под командованием фельдмаршала Б. К. Миниха Данцигу в поддержку находившегося там Станислава Лещинского и только во второй раз (с 24 мая 1734) приняли участие в боевых действиях. Всего на судах эскадры под командованием адмирала Ж.-А. Берейля находилось три полка пехоты общей численностью 2440 солдат и офицеров под началом бригадира Ламота де Ла Перуза. Французы предприняли десант близ Вайхзельмюнде с целью продвинуться через Вестерплятте к Данцигу, но были разбиты, понеся большие потери. (В десанте участвовал французский резидент в Копенгагене граф Л.-Р. де Плело, который в ходе рукопашной схватки был убит.) Затем союзники, получив подкрепление артиллерией, начали вести огонь по французскому лагерю, разбитому в месте десанта. Потери и прочие последствия массированных обстрелов привели к тому, что 22 июня французы капитулировали, после чего, взятые в плен, некоторое время находились в Кронштадте и в Петербурге, где были приняты при дворе. Знаменательно, что поражение французского десанта было первым в истории русско-французским военным столкновением.

234

Первый Кадетский шляхетный корпус был основан 29 июня 1731 г. указом Анны Иоанновны по инициативе Б. К. Миниха, представившего императрице план устройства первого военно-учебного заведения в России.

235

Кадетский корпус до 1918 г. располагался в дворце А. Д. Меншикова на Васильевском острове.

236

Число, приведенное Альгаротти, несколько завышено.

237

В иностранных источниках называются цифры от 80 тыс. до 300 тыс. погибших при строительстве Петербурга. На самом деле все эти цифры весьма далеки от действительности, ибо основаны на том представлении, что при строительстве широко применялся крепостной труд — отсюда такая смертность. В действительности крепостной труд применялся только при частном строительстве, которого было в то время весьма мало. К казенному же строительству Петербурга привлекались в основном «работные люди», которые за свой труд получали плату, включая и «хлебное жалование», и которые по истечении 2–3 месяцев работы возвращались домой. При отсутствии статистически обоснованных фактов, характеризующих уровень смертности, слухи, которыми обрастало строительство новой столицы на протяжении многих лет, нередко попадали на страницы разного рода мемуаров и исторических сочинений, служивших источником для утверждения в сознании далеких от действительности представлений; это тем более так, что не только в XVIII в., но и позднее в Европе о России можно было рассказывать все, что угодно, и все большей частью принималось за чистую монету.

238

Ладожский канал от устья Волхова до истока Невы в обход бурной Ладоги был прокопан в 1718–1733 гг. Проектная длина Ладожского (Петровского, или Староладожского) канала, начинавшегося у города Новая Ладога и оканчивавшегося у Шлиссельбурга, составляла 111 км. Строительство, начатое по инициативе Петра I, сильно затянулось из-за несовершенства проекта и в особенности вследствие небрежного надзора за работами со стороны руководившего строительством капитан-поручика Г. Г. Скорнякова-Писарева. Осенью 1723 г. Петр, лично проинспектировав строительство, поручил проектирование канала только что принятому на русскую службу Б. К. Миниху и, убедившись в достоинствах его проекта, возложил на него руководство дальнейшим сооружением судоходного канала. Еще при своей жизни Петр смог оценить большой вклад Миниха в строительство важного для жизни столицы сооружения, когда присутствовал при успешном завершении работ по постройке одной из очередей канала. 22 октября 1730 г. Ладожский канал был открыт.

239

«С утверждением изобилия» (лат.) — Имеются в виду ворота Сен-Бернар, сооруженные в 1670 г. и разрушенные в 1797 г.; на них был изображен Людовик XIV с рогом изобилия.

240

Аксель Густавсон Оксеншерна (Oxenstierna; 1583–1654) — шведский государственный и военный деятель, в звании государственного канцлера (рикс-канцлер) являлся руководителем шведской внешней и внутренней политики (с 1611), благодаря чему Швеция вышла победительницей в Тридцатилетней войне, достигла пика своего могущества, а Балтийское море стало «шведским морем», поскольку по Столбовскому миру (1617) Россия лишилась выхода к морю. Фридрих Вильгельм (1620–1688) — курфюрст Бранденбургский (с 1640) и герцог Прусский (династия Гогенцоллернов), называемый в историографии «Великим курфюрстом», которого можно было бы назвать «собирателем земель прусских», заложившим основы Бранденбургско-Прусского государства. Он утверждал его суверенитет в пределах Священной Римской империи и наращивал его военную мощь в условиях военного времени.

241

Верста — единица длины, равная 1.0668 км.

242

Неясно, какую именно единицу длины подразумевал Альгаротти.

243

Индов, робких на брань, от римских твердынь отвращает. (лат.; пер. С. В. Шервинского) — Цитата из «Георгик» (II, 172) Вергилия.

244

Т. е. православная.

245

Кули-хан — Надир-шах Афшар (1688–1747), шах Персии с 1736 г.

246

«о нерасширении границ империи» (лат.) — Имеется в виду завет, который, согласно исторической традиции, оставил римский император Август Октавиан (63 до н. э. — 14 н. э.) своему преемнику Тиберию (римский император с 14 по 37 г.).