Страница 207 из 214
Глава шестая
О породнении литовцев с поляками или как Владислав Локетек, король польский, женил своего шестнадцатилетнего сына Казимира на княжне Гедиминовне в году 1325
Польше досаждают со всех сторон. Польский король Владислав Локетек, окончательно коронованный только с третьего раза из-за великих внутренних и внешних проблем, будучи ужасно удручен жестокими несчастьями, постоянно думал и обсуждал с коронными советниками, каким способом после этих тревог он смог бы безопасно править. Прежде всего он старался утихомирить частые литовские набеги, которые не мог отбросить военной [силой]. Cromer. Neque vero facile ii domari poterant. Также тревожился он о скандально оторванной [от Польши] Поморской земле, отнятой безбожными прусскими крестоносцами, данниками короны [польской], а также об [организованном] чехами отделении от польской короны Силезского княжества.
От этих тревог мысли его разбегались, и не знал он, с чего начать и к чему обратиться. [Он] видел, что крестоносцы не только не собираются возвращать Поморскую землю, но и нагло направили свой гордый умысел на Добжиньскую землю, которая к тому же недавно была разорена литовцами. Cromer. Vel prodenda erat Polonia Lituanorum popu lationibus. [Он] видел также, что чехи так сдружились с братьями ордена, что трудно было их разлучить, особенно когда, овладев Силезией и городом Вроцлавом и вознесшись в своей спеси, они возымели надежду с помощью орденских братьев быстро подчинить (posiesc) всю Польшу. Оба врага и сами по себе были достаточно сильными и мощными, а одного трудно было зацепить так, чтобы не пришлось иметь дело с обоими. Вдобавок, саксы и бранденбургские маркграфы, связанные с братьями ордена союзом и соседством, были готовы им помогать, ибо и сами утверждались в Польше насилием и изменой, используя малейшую возможность. И когда шел король на эти войны, его мысли разрывались: либо ему выдать Польшу на разграбление и разорение литовцам, либо, выставив оборону для отпора их набегам, ему пришлось бы уменьшить силы своего рыцарства и разделить на несколько частей войско, которое даже и целиком и так не могло достойно противостоять тем другим врагам. К тому же литовцы постоянно вторгались то в одни, то в другие польские края, совершали набеги и воевали. Assiduis enim excursionibus, jam has jam illas oras Poloniae Litwani vexabant. Незадолго до этого [они] сожгли и разграбили Пултуск, город плоцкого епископа, Добжинь с деревнями, и многие края заселили, войной оторвав их от Польши. И укротить их было трудно, потому что они всегда были готовы к битве, ибо постоянно вели войны.
С литовцами трудно было воевать, пока они не знали хозяйственной [деятельности] и не вырубали лесов. А у себя дома, [благодаря] ненадежным и трудным путям через реки, леса и озера, в непроходимых в то время чащах и нетронутых дебрях [литовцы] жили без опаски, как в неприступных и мощных замках. Et domi fluminum obiectu sylvarum que et paludum latebris etc tuti essent. Так что, если кто-нибудь захотел бы пойти на них войной, ему пришлось бы иметь дело с противником смекалистым, стойким, проворным, воинственным и хитрым, а также сначала столкнуться с трудностями дорог, густотой лесов, непогодой и голодом. Staut siquis bellum eis inferrent, ei non magis cum hoste insidioso etc.
Наконец, король Владислав Локетек соблазнился на крайнюю меру, лишь бы ему удалось задобрить литовцев и сделать их своими друзьями. Itaque quoderat reliquum, placuit tentare, siforte ii mitigari ulla ratione et in societatem pertrahi possent. С самого начала его ободряло и давало некоторую надежду заручиться их дружбой понимание [того], что крестоносцы были главными врагами как поляков, так и литовского народа.
Инструкция польскому посольству в Литву. Когда все собрание сенаторов похвалило и поддержало это королевское предложение и начинание, к великому князю литовскому Гедимину направили послов, которые заключили бы с ним мир и просили бы у него в супруги королевичу Казимиру его дочь без какого-либо иного приданого, кроме вечного мира с обеих сторон и освобождения захваченных пленников польского племени.
Гедимин ласково принял этих послов в Вильне, посоветовался со своими князьями и боярами, увидел, что дело очень выгодное, если объединиться с поляками и с мазурами против главных врагов, прусских крестоносцев, и заключил письменный союз (spissal i zprzymierzyl). И не отказался выдать свою дочь за польского королевича Казимира, а отправил [ее] в Польшу вместе с упомянутыми польскими и со своими послами, а также требуемым приданым [из] пленников.
Альдона Гедиминовна [приезжает] в Польшу. Итак, княжна Гедиминовна с языческим именем Альдона в 1325 году приехала в Краков с коронными (польскими) послами и немалым числом литовских панов, гедиминовых дворян в великолепно украшенном убранстве (нарядах, какие носили в те времена) и казаков в медвежьих кожухах, волчьих шлыках и с сайдаками 65.
24 000 польских и мазовецких пленников в приданое. А за ней, перед ней и около нее длинными колоннами тянулось ее приданое: польские и мазовецкие пленники, выпущенные из литовской неволи, как мужчины, так и женщины, а всех пленников обоего пола было двадцать и четыре тысячи человек. Quae ingentibus omnis conditionis sexus atque aetatis captivorum catervis commitata etc. Они были отпущены из Литвы, как [некогда] евреи из Вавилона, к великой радости вышедшего на дорогу польского посполитого люда, встречавшего их на въезде в Краков, ибо эти бедняги уже считались обретшими вечный покой по вине литовцев.
Сначала упомянутая княжна была обучена христианской вере краковским епископом Нанкером.
Гедиминовна окрещена. Потом в вигилию святых апостолов Петра и Павла (28 июня) в краковском костеле [Альдона] была окрещена тем же епископом и наречена христианским именем Анна. И там же возведена в супружеское звание (w malzenski stan poslubiona) и отдана [в жены] польскому королевичу Казимиру Локетковичу, начинавшему шестнадцатый год своей жизни 66.
И с той поры измученная Польша, которая перед тем была по большей части опустошена и повоевана литовскими язычниками, только и начала быть более оседлой, людной и обильной. Ибо из-за постоянных литовских набегов соседняя Мазовия, а также Добжиньская, Люблинская, Сандомирская, Ленчицкая, Серадзская, Калишская и Куявская земли большей частью лежали не тронутые плугом, обезлюдевшие и заброшенные. Atque ex eo tempore Polonia magna ex parte vastata et in culta etc populosior et cultior esse caepit etc (Cromerus, lib. 11). Поэтому когда эти двадцать и четыре тысячи человек, отпущенных из Литвы, король рассадил по различным пустошам, [они] так усердно взялись за работу, что не только заселили и привели в порядок (naprawili) старые пустые пашни, но и раскорчевали и перекопали (roskopali) леса и за короткое время сделали их пригодными к пахоте, а села или деревни подходящими для проживания. В литовской неволе бедняги научились хозяйству: [вручную] жерновами молоть, ладить орудия (lady rabajac) и раскорчевывать леса. Sed et novas villas in cruda radice locatus 67, как пишут Длугош и Меховский (кн. 4, гл. 9, стр. 207).
Итак, когда король Польши Владислав Локетек уже заключил и утвердил мир и дружбу с литовцами, он с еще большими надеждами и настойчивостью начал обдумывать войну с крестоносцами. Сначала он задумал постращать союзников крестоносцев: бранденбургских маркграфов и мазуров, которые вместе со своим князем Ванко помогали ордену против Польши, чтобы [они], занятые войной у себя дома, перестали помогать крестоносцам. Мазовецкий князь Вацлав или Ванко [был] очень злым и жестоким, отчего появилась поговорка: «Пошел ты к Ванку».