Путешествие с изумрудом

– Да, но смотри, лишних глаз нам не нужно. Хватит с наших телезрителей голого Ковалева, – хохотнул приятный баритон на том конце провода.

– Упаси Бог, Иван Петрович, кроме нас – никого, – заверил Председатель.

– Ладно, жди, к пяти буду, – согласился невидимый собеседник, и из телефонной трубки послышались короткие гудки.

Уговорить Ивана Петровича Соковнина на сауну оказалось гораздо сложнее, чем он предполагал. После скандального показа по центральным каналам обнажённого генерального прокурора (или лица, очень похожего на него), затащить нужного правительственного чиновника в баню для приватных переговоров стало почти невозможно.

Однако, в своё время Порохов оказал Соковнину серьёзную услугу: использовав своё служебное положение, отмазал от военной службы сына Ивана Петровича, в то время – обычного завотделом финансового министерства. Десять лет прошло с тех пор. Иван Петрович поднялся по служебной лестнице достаточно высоко, стал одним из доверенных людей Системы, и теперь сам мог оказать ответную услугу Председателю.

Иннокентий Владиславович понимал, что без поддержки людей из Системы, его план был попросту обречён на провал уже на начальной стадии. А уж как хотелось, пусть и на старости лет (это, правда, когда ещё…) оказаться владельцем виллы где-нибудь на Ривьере, ездить на заднем сиденье "Роллс Ройса" или "Бентли".

Значит, чтобы мечта стала явью, необходимо свой план осуществить, чего бы это ему ни стоило. И не тушеваться перед цифрами. Чем больше будет сумма кредита, тем лучше. Только так и нужно красть! Как говорится – воровать, так миллион, любить – так королеву.

Издавна повелось в нашей стране, что человек, укравший мешок картошки, садится в тюрьму на долгие годы. А если украсть несколько миллионов, а лучше – несколько сот миллионов, сразу становишься уважаемым человеком. Про тебя уже пишут в газетах, показывают по телевидению. А ты делаешь гневное лицо и твердишь в камеру: – политический заказ! Недоброжелатели твои завистливо вздыхают: – Смотри, так ловко украл и не попался!

А чтобы не попасться, следует помнить о законе сообщающихся сосудов. Том, который по физике проходили, но про который многие забывать начали. А проще – не жадничать и делиться с нужными людьми. Тогда и почёт будет тебе и уважение. И те, кто думает об этом ещё ДО того, как украсть, спокойно смотрят с высоты своего собственного Олимпа на всю эту лающую и воющую журналистскую свору: мол, нипочём вам меня не укусить, кишка тонка!

Соковнин казался Председателю как раз тем самым “нужным человечком”, который мог, воспользовавшись могучим аппаратом своего министерства, закрыть слабые места в предстоящей афере и запутать любых, даже самых прожжённых журналюг.

Значит, и подход к нему должен был быть соответствующим. Нельзя же вот так, сразу в лоб, предлагать: – давай, мол, украдём. Нет, тут должна быть своя тактика.

Поэтому, закончив разговор с Соковниным, Иннокентий Владиславович нажал на кнопку интеркома, и приказал секретарше:

– Соня, разыщи мне Баринова, срочно. – и, когда тот появился в кабинете, коротко приказал:

– Значит так: сегодня поработаешь у меня заготовителем. – И, заметив на лице подчинённого лёгкое недоумение, пояснил: – Поройся в своей записной книжке и вызвони мне пару самых приличных своих прошмандовок.

– Так они у меня все приличные, – попытался возразить Костя.

– Вот и выбери двух самых-самых, чтобы с понятием… Очень солидный человек в гости едет. Не могу я перед ним в грязь лицом ударить. Потом, езжай на рынок и прикупи мяса, фруктов, зелени, ну, короче всё, что нужно для хорошего закусона. Про икру не забудь. Лучше всего бери на Дорогомиловском рынке.

– А выпивку?.. – начал было Костя.

– С выпивкой так: когда он был ещё завотделом, очень уважал нашу, родимую. А уж сейчас и не знаю, что употребляет. Ты вот что, для девок возьми чего-то лёгкого, сухонького: не нужно нам пьяных баб. Ну, а для нас… Иннокентий Владиславович задумался на мгновение, потом, видно решив, перечислил: джина возми и тоника побольше. Обязательно лимоны. Бутылочку виски, нет, лучше две: одну шотландского, другую – ирландского, неизвестно, какой сорт он любит больше. Теперь – коньяк. Тоже бутылочку. Только французский не бери, могут и фуфло всунуть, хоть и в супермаркете. Лучше "Греми" всё равно не найдёшь. Да не жадничай с деньгами: всё должно быть самое свежее, по высшему классу.

– Всё сделаю, Иннокентий Владиславович. К которому часу готовить?

– К четырём и девки и всё остальное должно быть у меня на даче, в Горках. Продукты и выпивку сгрузишь в холодильник. Включи сауну и уезжай.

– А девушки?

– А что, девушки? Раздень, поставь им вино, фрукты, и пусть себе в бассейне плескаются, русалки, – Председатель хмыкнул. – Ну, иди, работай.

– Только смотри, проинструктируй их там получше, ну, сам знаешь о чём, не мне тебя учить, – добавил он, когда Баринов уже направлялся к двери.

Когда дверь за ним закрылась, Председатель потянулся к телефону: нужно было предупредить жену, чтобы случайно не нагрянула на дачу не ко времени. Жена его, Надежда, женщина, как говорится – знойная и ещё в самом соку, определённо знала, чем занимается её муж с сотрапезниками на даче. Однако, к таким его проделкам относилась, как к невинным. Ну и что, не сотрётся ведь насовсем мужнино хозяйство? Зато к ней потом добрее будет.

Как и всякий мужчина, Иннокентий Владиславович, испытывал неосознанное чувство вины перед женой после каждой "холостяцкой" гулянки. Поэтому, зачастую, после таких вот выездов с друзьями на дачу, он дарил супруге маленькие подарки. Маленькие – размерами, но уж никак не ценой.

Так получилось и на этот раз. Едва Председатель сообщил супруге о предполагаемых планах на вечер, она, как ни в чём не бывало, согласилась. Только просила быть поосторожнее, и дачу не спалить. Но это было сказано, скорее, для красного словца.

– А может и у неё кто-то есть, такой же вот, как я, холостяк, – подумал Иннокентий Владиславович безо всякой ревности. – А почему бы и нет, да, впрочем, мне какая разница? Главное – не ревнует.

Так уж получилось, что к посту охраны коттеджного посёлка обе машины, "мерседес" Председателя и "ауди" Соковнина, подъехали одновременно. Охранник поднял шлагбаум и почтительно вытянулся во фрунт. Почти неслышно, лишь шурша резиной по гаревой крошке, устилавшей подъезд к дачам, машины неспешно покатились к коттеджу Порохова.

Собственно, коттеджем это двухэтажное строение называть было бы неверно. Скорее, дом походил на особняк зажиточного ранчера, где-нибудь в Техасе: от левого до правого крыла дома было примерно тридцать метров.

Спальные помещения выходили окнами на заднюю сторону дома, зато почти вся передняя стена была выстроена, казалось, из сплошного тонированного стекла.

Однако, разглядеть интерьер жилища было практически невозможно: портьеры и жалюзи, а также тёмное, почти непрозрачное стекло, не давали постороннему наблюдателю никакой возможности подсмотреть, что же творится внутри.

Единственными окнами, незащищёнными от взоров любопытствующих, были высокие, во всю высоту дома, окна из обычного стекла в правом крыле здания. Но и эти окна практически всё время были запотевшими из-за пара, поднимавшегося от тёплой воды закрытого бассейна.

Остановившись у особняка, водители выпустили своих пассажиров, и отъехали на специально оборудованную стоянку чуть поодаль. Теперь, когда будет нужно, их вызовут. А знать, что творится за стенами, скрывающими их высокородных хозяев, водителям вовсе ни к чему: крепче спать и дольше жить будут.

Приподняв голову и оглядывая здание, Соковнин присвистнул: