Страница 11 из 12
Так писал в те годы Сергей Михалков. О таких стихах говорят, что они писаны кровью. Это правда, потому что военные корреспонденты, находясь практически всегда на передовой, делили все тяготы войны наравне с боевыми частями. Поэтому почти треть Московской писательской организации так и не вернулась с фронта. Поэтому именно Михалков смог так кратко и так емко сказать в память о Неизвестном солдате, который лежит у Кремлевской стены, слова, известные сегодня каждому: «Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен»…
За свою деятельность во время Великой Отечественной войны Сергей Михалков был награжден орденами Красной Звезды, Красного Знамени и несколькими медалями.
История Гимна
Когда летом 1943 года правительство приняло решение о создании нового Гимна Советского Союза, решив оставить «Интернационал» гимном коммунистической партии, Михалкова к участию в конкурсе не пригласили, посчитав, что он поэт детский, а сочинение Гимна – дело поэтов-песенников. Когда он в очередной приезд в Москву с фронта об этом узнал, то даже обиделся.
– Но ты же сам говоришь, что там участвуют только поэты-песенники, – утешал его верный друг и фронтовой товарищ Габо (Габриэль Аркадьевич Уреклян, писавший под псевдонимом Г. Эль-Регистан).
– Все же могли бы пригласить. Я все-таки сочинил несколько песен, – продолжал сокрушаться Михалков.
На другое утро, в несусветную рань, его разбудил настойчивый звонок в дверь. На пороге стоял Габо. Михалков тогда, приезжая с фронта, ночевал дома, в своей квартире, а Регистан – в гостинице «Москва».
– Мне приснился сон, что мы с тобой стали авторами Гимна, – заявил он ошеломленному другу. – Я даже записал несколько слов.
И протянул Михалкову гостиничный счет, на котором тот прочитал: «Великая Русь», «Дружба народов», «Ленин»…
«Маловато, но почему бы и не попробовать», – подумал тот. И друзья взялись за дело. Как пишутся гимны, они не знали, и потому первым делом открыли энциклопедию. Прочли: «Гимн – торжественная песнь… Гражданская молитва народа…»
Но каким должно быть содержание? Очевидно, надо вспомнить основные положения Конституции СССР… Размер решили взять тот же, что у «Гимна партии большевиков» со словами Лебедева-Кумача на музыку Александрова. Определившись с основными вопросами, сели за работу. Михалков сочинял, Эль-Регистан вносил предложения, редактировал формулировки. Наконец в последний раз прочитали свое произведение вслух.
Авторам оно понравилось. Решили отправить текст Д.Д.Шостаковичу, а сами снова, по заданию редакции, вылетели на фронт. Вернувшись из очередной командировки, друзья узнали, что Шостакович написал на их слова музыку, и все варианты Гимна прослушивает правительственная комиссия во главе с Ворошиловым. Михалков и Регистан снова улетели на фронт.
«И вдруг получаем приказ срочно вернуться в Москву, – вспоминает Михалков. – Нас вызывают в Кремль, к Ворошилову, который стоял во главе правительственной комиссии.
– Товарищ Сталин обратил внимание на ваш вариант текста, – говорит, обращаясь к нам, Ворошилов. Очень не зазнавайтесь! Будем работать с вами…
Выходит… мы с Габо выиграли конкурс! Победили! Переглянулись, еще изумленные, но уже счастливые…
Я и сегодня не скажу, что мы с Габо сочинили нечто вровень, к примеру, с Блоком, даже после всех доработок-переработок. Но следует учесть – требования к тексту будущего Гимна были весьма жестки, во многом диктовались политическими, военными соображениями того нелегкого противоречивого времени и, конечно же, Сталиным, за которым оставалось последнее слово.
Но так или иначе – конкурс был объявлен не для показухи. Всем желающим написать слова Гимна была предоставлена такая возможность. Требование было одно: «Гимн должен быть таким, чтобы смысл его слов и энергия мелодии сливались воедино и способны были заражать советского человека оптимизмом, верой в свои силы, будить чувство патриотизма, гордости за свою Родину».
Потом соавторам пришлось еще немало поработать, в частности, исправлять текст в соответствии с пометками Сталина. Какими они были? Например, авторы писали: «Свободных народов союз благородный…» Сталин помечал на полях: «Ваше благородие?» Или: «Созданный волей народной…» Сталин снова помечал на полях: «Народная воля»? Как мы помним, в царской России была такая организация… То есть он обращал внимание на так называемые нежелательные ассоциации, которые могли бы возникнуть у исполнителей и слушателей. А однажды Сталин сам позвонил и сказал, что нужно добавить еще один куплет об армии. Потом авторов неожиданно вызвали в Кремль, где им пришлось сочинять еще один вариант одного из куплетов в комнате рядом с кабинетом Сталина, где в то же время проходило совещание Политбюро.
Ну и, наконец, после завершения работы Михалков с Эль-Регистаном были приглашены на банкет в честь нового Гимна страны с первыми лицами государства, где авторы, находясь в понятной эйфории от происшедшего, так разошлись, что исполнили перед присутствовавшими весьма рискованную сценку. В ней трусливый офицер противовоздушной обороны, которого изображал Михалков, надевший для этого фуражку Сталина, боится подойти к неразорвавшейся бомбе, упавшей на одну из подмосковных дач, и пытается послать посмотреть на бомбу маленькую девочку.
– Как можно! Ребенок же! Вдруг бомба взорвется! И девочка погибнет! – удивляется гражданское население в лице Эль-Регистана.
– Ну и что? Война без жертв не бывает! – отвечает трусливый офицер.
Сталин смеялся до слез. Остальные реагировали более сдержанно.
«…Я и до сих пор не могу понять, как мы с Габо решились так шутить? – удивляется Сергей Владимирович, рассказывая о том случае. – И почему потом нам это никак не аукнулось?»
Так описывает Сергей Владимирович в книге «От и до» историю сочинения Гимна страны. Описывает, как бы оправдываясь – слишком много нападок пришлось ему перенести за это, величайшее по значению, сочинение в его жизни. Ну, что ж… Нападки нападками. Без них талантливые и успешные люди не живут. А Гимн страны, пусть и немного измененный, но измененный не кем-нибудь, а самим автором, звучит и поныне.
Встречи со Сталиным
Сталин обратил на Михалкова внимание, как уже сказано, после его стихотворения «Светлана», которое тот написал, чтобы привлечь внимание красивой девушки, а привлек внимание «отца народов». Встречался поэт с вождем не раз, и не только во время написания Гимна. Как же Михалков относился к Сталину? Что чувствовал? Боялся ли? Видел ли перед собой сатрапа и кровожадного тирана?
Относился, как все в те времена, «когда тысячи и тысячи восторженно, в слезах встречали его появление на трибуне, когда его неторопливый голос с легким кавказским акцентом безо всяких окриков пригвождал людей к репродукторам. И если кто-то сегодня, второпях перекраивая историю, сочиняет, будто многие и многие воспринимали эту фигуру как только зловещую, – врет», – утверждает Сергей Владимирович.
В подтверждение своих слов он ссылается на дневниковую запись Корнея Чуковского от 22 апреля 1936 года, описывающего реакцию зала на появление Сталина: