Клык и коготь

– Что хотите поставить? И на кого?

Макс осторожно достал из-за пазухи крига и переложил его на ладонь. Тот сонно заворчал, но не проснулся, лишь покрепче обнял руку человека – пока тот был без сознания, малыш отказывался от пищи, сидя возле своего друга, а теперь, наевшись, спокойно уснул. Ещё накануне сибиряк отрезал для него кусок шкуры касадга, что бы малышу было поудобней – и теперь протянул его девушке.

Та присвистнула.

– Касадг? Неплохо. Конечно, кусочек маловат… Как насчёт 100 золотых? Пойдёт?

Судя по округлившимся глазам окружающих, ставка была высокой. Макс усмехнулся и кивнул.

– Но если я выиграю, шкуру хочу получить назад. Малышу на ней удобно.

– Ладно. Тогда оставь себе. Отдашь, если проиграешь. На что ставишь?

– На то, что он забьёт гол! – Землянин кивнул в сторону Клайона

Ларна удивилась.

– Но это не правильно! Обычно ставят на победу!

– Обычно? Но не всегда? Сделаешь для меня исключение?

– Ты умеешь слушать… – Девушка принуждённо рассмеялась. – Хорошо, я приму ставку, но учти – так шансов у тебя гораздо меньше, чем на победу клана. Никто не будет специально лезть вперёд – играют на победу команды, а не игрока.

– И всё же я рискну. – Макс подмигнул Ларне и не спеша отправился обратно – в сторону трибун, где сидели остальные земляне…

Узнав о ставке, все девушки группы дружно осудили Макса за азарт и разбазаривание ценной шкуры – а потом принялись болеть за свою команду так, что привычные ко всему оборотни только диву давались. Каждый прорыв, каждый удачный проход они отмечали выразительными криками, земными девизами и текстами из песен. К концу игру у них уже появились поклонники – не один молодой оборотень на трибунах смотрел уже не в сторону поля, а на раскрасневшихся, разгорячённых землянок. А крик " – Волки – чемпионы!" скандировали уже все! Правда, в переводе на местный земной девиз звучал странно и непривычно – каскад лающих звуков, громкий и мелодичный, но сама идея хлоям явно понравилась…

Игра уже подходила к концу, счёт был равный – три-три, когда один из варанов подавился куском ловушки. Он лежал, неестественно вывернув голову, вокруг него хлопотало несколько хлоев, а огорчённые трибуны молчали, глядя на судей.

Макс тронул сидящего рядом Ирк’ха:

– Что случилось?

– У нас нет запасного "вратаря". Эти твари довольно редки – они практически не могут колдовать, как и все рептилии, почему, собственно, их и допускают внутрь поселений. Обучению они не поддаются, зато их инстинкты можно использовать вот в таких играх, например. Однако в дикой природе они проигрывают видам с развитыми магическими способностями – и поэтому встретить их довольно сложно. Если не удастся привести его в чувство, боюсь, игра останется незаконченной. А ведь самые интересные обычно последние минуты матча, особенно при равном счёте!

– У нас на земле есть подобные игры. Так там вратарь – это член команды, а не дикий зверь. Правда, у нас на поле нет ловушек…

– Ну, что у вас есть командные игры, видно по девушкам – Ирк’х кивнул в сторону раскрасневшихся лиц. А что касается вратарей… Хлои просто не успевают среагировать! Он развёл руками. Ловушки подступают почти вплотную к воротам, на расстояние хорошего броска. И пусть реакция оборотня не ниже звериной, но бросают-то тоже оборотни! К тому же, у хлоев масса тела при смене шкуры почти не меняется, что приводит нас к второй, основной причине запрета на вратарей-оборотней. Согласно древним правилам, объем тела защитника ворот должен перекрывать не меньше четверти пространства для удара мяча. Это удается лишь варанам!

– Варанам…или медведям?

Шаман бросил внимательный взгляд в сторону человека.

– Ты согласен участвовать в незнакомой тебе игре?

– Думаю, азы я уже усвоил. А остальные правила освою по ходу. – Макс пожал плечами. – Нельзя же лишать людей удовольствия.

Всё решилось удивительно быстро. Стоило Ирк’хагу сказать несколько слов подбежавшему на его зов судье – и землянина под восторженный рёв толпы проводили к воротам клана Сломанной ветви. Трава здесь уже была помята, а местами мощные лапы варана выворотили целые пласты земли, создавая маленькие траншеи, грозящие замедлить и без того медленную с непривычки реакцию пришельца. Впрочем, уловив его недовольный взгляд, вся судейская команда тут же бросилась поправлять самые неприглядные участки – что бы потом, с ярким огоньком в глазах, начать смотреть на замершего парня.

Тот смутился. Он совершено не подумал о том, что ему придется оборачиваться на газах у целого стадиона. Пусть игроки это делали ежеминутно – все к этому привыкли. Но никто из собравшихся на стадионе не видел оборотня-медведя, кодьяка – и теперь все в ожидании уставились Макса, словно на рок-звезду во время выступления на Красной площади. Для парня, выросшего на периферии, вдали от суматошной городской жизни, это было равносильно мощной психологической атаке. Он уже совсем было собрался отказаться от взятой на себя чужой роли и пристального внимания множества людей – как из глубины сознания на поверхность легко поднялся Зверь.

Два сознания слились, став единым целым, и волна животной мощи смыла жалкую рефлексию человека. Зверю были чужды условности – и смущение, захватив с собой стыд и страх, отступили, растворились в глубинах подсознания, на время став лишь зрителями. Зверь был естественен, он был сами собой, не находил в этом ничего неправильного.

Волны мелких изменений прокатились по телу Макса – обращение началось. Вначале кости на миг став необычайно жёсткими, словно стальными, потекли, увеличиваясь в размерах, словно волна горячего мёда прокатилась по организму. Мышцы стали мягкими, натягиваясь, изменяясь, подстраиваясь под выросший и изменившийся костяк, а затем начали стремительно расти. Суставы скрипели, неохотно меняя своё расположение. Сибиряк вытянул вперёд руки – они на глазах обрастали шерстью, наливались мощью, превращаясь в медвежьи лапы. Увеличившись по толщине вдвое, пальцы стали более короткими, когти выросли, превращаясь в ороговевшие лезвия. Макс сжал и разжал пальцы – они хоть и стали похожи на медвежьи, но продолжали служить, словно прежние, оставаясь умелыми и ловкими. Нос вытянулся, став длинным и чутким – целая вселенная запахов обрушилась на непривычного к подобному человека. Он прикрыл глаза и втянул воздух – пахло железом, камнем, кожей и деревом. Эти запахи, знакомые ещё по земле, хотя и немного странные. Остальное же было чуждым, хотя уже и не незнакомым – за время пребывания в иной ипостаси он успел понять основные ароматы этого мира. Рёв трибун, с замиранием сердца следивших за появлением грозного хищника, взвился над полем – и огромный медведь встал на дыбы, подняв передние лапы в воздух в извечном спортивном приветствии – он был готов к игре.

Вновь настала тишина, раздался свисток – десять юрких фигурок, на ходу обрастая шестью, кинулись в мешанину ловушек, что бы исчезнуть из вида. Всё замерло. В двух метрах перед Максом застыло нагромождение железа и камня, готовое в любой момент расступиться, что бы выпустить убийственную атаку. Он должен был быть готов среагировать за долю секунды – И зверь в нём не сомневался в успехе. Дитя природы, он вообще не знал моральных терзаний. Человек же боялся. Не успеть, не справиться, не суметь… Зверь внутри него усмехнулся – и спокойствие готового к прыжку хищника, спокойствие сжатой пружины, готовой в любой момент выплеснуть всю свою энергию в одном порыве, успокоило мечущийся разум.

Сибиряк прикрыл глаза. Вглядываться в мешанину ловушек – бестолку. Лучше положиться на чутьё животного. Запахи разгоряченных тел приближались. Небольшие юркие тела стремительно скользили сквозь стальной лес. Рыжие, поменьше – впереди, чёрные – отстают, но стараются, пытаясь нагнать. Рыжие на ходу разделились на две группы – первая свернула влево – она появиться со стороны на пару ударов сердца позже. Вторая – Макс открыл глаза – что бы увидеть, как выплескивается из мешанины ловушек несколько тел – три рыжих тела, несущие в зубах каждая своё. Первый лис, вынырнув из узкого лаза стальных лезвий, кинул в него какой-то драной тряпкой – медведь лишь презрительно осклабился, провожая взглядом медленный полёт ткани. Но тут второй, раскрутившись на вертушке сложной ловушки, кинул в него камень – мощная лапа поднялась и опустилась, припечатывая его к земле – стремительный полёт не позволил разобрать, что же это, заставив потратить драгоценные мгновения, отвлечься на постороннее. И тут сверху, пикируя с высокой деревянной стены, ударил третий – Макс резко повернулся, выставив лапу – и острая боль отозвалась глухим ударом металла о кость. Будь тут обычный зверь – лапа была бы срезана начисто. Попробуй он ухватить летящий кусок ловушки зубами – и вся морда оказалась бы разворочённой. Так оно и было бы – если бы он погнался за первым броском, сняв напряжение с лап, наверняка третий предмет захотел бы поймать так, как ловят добычу – одним мощным поворотом корпуса с резким захватом челюстью. Глядя на застывшие глаза замершего рыжешкурго, он понял – этот приём тщательно отработан – именно для финала. Любой зверь сейчас катался бы от боли – и ворота оказались бы пустыми. Но его Зверь был надёжно привязан – а то, что боль – не зло, он понял ещё на земле. Усмехнувшись краешком губ, медведь резким движением отправил железное лезвие в обратный полёт – а сам, развернувшись, бросил не желающие слушать тело налево – туда, откуда должен был появиться следующий игрок. Он плавно поймал кожаный мяч, легко сжав его зубами и с удовлетворением услышал, как развернулись волки обратно – в сторону центра поля, где появился новый мяч вместо только что уничтоженного им. Рыжие кинулись им вслед, безнадёжно отставая, причём последний ощутимо прихрамывал – Макс отметил это со странным удовлетворением, лишь после этого позволив себе лечь и начать вылизывать начавшую затягиваться тоненькой корочкой лапу – регенерация здесь была отменной. Шли последние минуты матча…