Зита и Гита

— Здесь и всего-то по шею! — крикнул он, и его курчавая голова скрылась под водой. Через минуту он вынырнул на противоположном стороне.

Зита, в ярком розовом купальнике, стояла на берегу.

— Боже мой! Как я испугалась! — вскрикнула она.

— Плывите сюда! Рави! Господин Чаудхури! Плывите ко мне, — весело позвал их Рака, размахивая руками и мощно хлопая ладонями по воде. — Здесь и рыба есть! Форель серебряная! Наловим к ужину! — восхищался он, ощущая себя неотделимым от этой девственной, возмущенной им стихии.

Рави с отцом вошли в воду и, медленно размахивая руками, поплыли по направлению к нему. Гупта нырнул им вслед.

Зита и Гита плескались у берега.

Бадринатх, стоя по колено в воде, важно и неторопливо омывал свое суховатое тело. Когда намокло его белое дхоти, он вышел на берег и присел на гладкий валун.

После приятного «омовения» все сидели на террасе второго этажа и пили кофе.

Зита, как восемнадцать лет назад ее мать, Лолита, сидела в плетеном бамбуковом кресле. Напротив сидела Гита, моргая бархатными ресницами. Ее маленькие изящные ножки с ноготками, покрытыми красным лаком, были обуты в лакированные сандалии, тонкие ремешки которых поблескивали на солнце.

Зита мерно помахивала веером из павлиньих перьев. В углу у балюстрады сидел Рака. Его могучие плечи были обтянуты белой хлопчатобумажной рубашкой с короткими рукавами. Рави расположился у фонтана.

— Да, — начал Бадринатх, — восемнадцать лет тому назад, милые мои племянницы, ваши родители сидели здесь, не зная, что вы, двое, с ними. Как быстро летит время!

— Обед готов, господа! — объявила Алака. — Прошу в столовую! — улыбнулась она.

Все поднялись.

Молодожены дополнили сервировку винами и фруктами. Перед Чаудхури стоял серебряный кувшин с родниковой водой.

— Уберите воду! — сказал он шутливо. — Вода портит вино, как повозка дорогу, — и, лукаво посмотрев на женщин, добавил: — и… как женщина — душу.

Раздался дружный смех.

— Вы, господин Чаудхури, говорите, как истый мусульманин, — пошутила Зита.

Когда были наполнены бокалы, Бадринатх встал, чтобы произнести тост:

— Дорогие мои! Я хочу выпить за всех нас, за наше здоровье, за счастье! За наших детей! Пусть Господь дарует им долгую и счастливую жизнь на всех их путях. За единство всего сущего, за любовь! — И он, этот скромный, непьющий человек, залпом осушил бокал.

Индира с удивлением посмотрела на сына и улыбнулась. Слеза покатилась по ее щеке.

— За счастье и любовь! — повторили все и тоже выпили.

Алака и супруга Гупты, осторожно ступая, поднесли на широких блюдах молодую баранину под соусом кари и рассыпчатый рис, сваренный со множеством пряностей.

Спустя несколько минут все, сидевшие за столом, запивали приятную трапезу красным искристым вином. Божественная влага, растекаясь по жилам, вносила умиротворение и тягучую, как мед, радость в тело и душу.

Вдалеке, над морем, зеленея, возвышались вершины Западных Гат.

— Я никогда не была в Гималаях, — сказала разрумянившаяся Зита. В этот момент было невозможно отличить ее от Гиты.

— Я тоже, — присоединилась к ней Гита.

А Зита продолжала:

— Где-то за семнадцатью вершинами Гималаев, быть может, и находится сказочная, недостижимая Шамбала.

Все притихли и внимательно слушали ее.

Рака восхищался своей женой. Гита гордилась тем, что ее сестра такая знающая, умелая, скромная и, как она сама, поэтичная, но по-своему. Индире казалось, что она вот-вот разрыдается.

— Шамбала — это страна, где нет ни бедных, ни богатых, где нет угнетения и несправедливости, где царят благоденствие и любовь, мудрость и истина…

После минутного молчания все мужчины, словно сговорившись, встали.

— За это непременно надо выпить! — предложил Рака. — За тебя, моя любимая и бесценная, моя радость! За тебя, жизнь моя, Зита! — он отвернулся, чтобы никто не увидел, как на его глаза набежали слезы. Потом Рака подошел к Зите и при всех поцеловал ей руку. Зита мило улыбнулась и прижала еще влажноватую голову мужа к своей груди.

— Я не хочу и не люблю вспоминать, но мне кажется, что Зита перенесла много унижений и страданий. Но Бог милостив. Как видите, он наградил ее прекрасным мужем, который, в свою очередь, обрел друзей и родных. Счастья вам, дорогие мои дети! — сердечно произнес Чаудхури.

— Рака сильно похож на моего брата, правда, мама? — спросил Гупта у матери.

— Да, поразительное сходство, господа! — и она извлекла из сумочки фотографию.

Все поочередно рассматривали карточку.

— Верно, господин Гупта, очень похож, — подтвердила Зита.

— Итак, я пью за моего брата! — и, подняв бокал, Гупта выпил его до дна.

Хмель не заставил себя ждать. Виноградный бог всесилен в радости, но коварен.

Рака запел. Чаудхури подпевал ему. Зита и Гита танцевали. Рави и Гупта, прихлопывая в ладони, мягко ходили вокруг танцовщиц.

Потом читали стихи. И здесь Рака проявил свой талант чтеца и актера. Лились стихи-газели Гафиза, Навака и строгие — Рабиндраната Тагора.

За чаем разговорился Бадринатх:

— Я думаю, что Рака в течение недели ознакомится с производством и решит, когда собрать совещание администраторов, а потом акционеров. И знайте, мои молодые друзья, что наши фабрики производят прекрасные сорта тканей. Наша страна является их родиной. Мастерство наших ткачей непревзойденно. Великолепный муслин и тафта, нансук и мадаполам, коленкор и все, что вашей душе угодно, все делаем мы. Вы должны все это взять в свои руки. Я прошу вас…

— Все будет хорошо, господин Бадринатх, у вас в семье теперь такие соколы! — успокоил его Чаудхури, глядя слегка посоловевшими глазами.

Пепло и Чино, вооружившись удочками, с нетерпением ждали автобуса с артистами. Они сидели на ступеньках у входа в дом.

— Пепло! — позвала Каушалья.

— Что, мама?

— Поели бы!

— Нам не хочется. Скоро уже приедут!

С первым лучом солнца шумно подъехал голубой микроавтобус.

Пепло и Чино как ветром сдуло со ступенек. Не дав опомниться водителю, они выросли перед ним, как два привидения с длинными бамбуковыми удилищами.

Два счастливых отрока, выполняя задание тети Гиты, уселись в автобус в роли проводников.

— Куда едем, рыболовы? — спросил бородатый водитель.

— На восток, к Западным Гатам, затем — налево от дороги на Мадрас, — важно ответил Пепло и добавил: — По спидометру километров сорок.

— За час доедем, а то и раньше, — спокойно буркнул водитель, не подав виду, что маршрут ему известен.

Чино и Пепло несколько оробели от присутствия артисток и танцовщиц в ярких одеяниях. С ними был еще один важный мужчина и двое тощих парней, видимо, музыкантов.

— Поехали! — басом рявкнул водитель.

Женщины оживленно засмеялись и стали расспрашивать у Чино и Пепло о молодоженах.

— Мой хозяин Рака тоже артист! — сказал Чино.

— Неужели? — удивилась одна из танцовщиц.

— Конечно. А я — барабанщик.

— Посмотрим, какой ты барабанщик! — смеясь ответила артистка, сидевшая рядом с Чино.

— А моя сестра Гита ходит по канату, и еще она танцовщица! — не без гордости сообщил Пепло.

— Я знаю. Мы с ней недавно познакомились. Это она пригласила нас на свой праздник.

— Чудесная девушка, красавица! — с жаром добавила танцовщица с другого конца автобуса.

Легкие облака плыли над голубой и ровной дорогой.

— Сидишь после еды — наживешь брюхо, спишь после еды — получишь удовольствие, ходишь — продлишь себе жизнь, бегаешь — смерть набежит на тебя! — величественно процитировал Чаудхури. — Я пойду, поброжу по саду. Вы, господин Бадринатх, не соизволите ли прогуляться?

— Охотно! — ответил Бадринатх, и они вышли в сад.

Все, кроме Бадринатха и Чаудхури, после завтрака отправились отдохнуть.

— Гита, что за сюрприз ты приготовила? Ну не томи, скажи, любезная моя супруга, прошу тебя! — уговаривал ее Рави, лежа на тахте.