Зита и Гита

Гупта, Зита, Гита и Чино уселись в роскошный «Форд», и Рави, как ему велел офицер, неспеша направил автомобиль в сторону окружного полицейского участка.

— Всем вам, мои дорогие дамы и господа, и вам, прелестный отрок, необходимо написать в полиции объяснения, — сказал Гупта, посмотрев на измученные и возбужденные лица своих друзей.

В душе у Гиты, как, вероятно, и у всех сидевших с ней соратников, родных и друзей, разрасталось одно-единственное, ясное, четко вызревшее чувство сознания того, что правда, как горная река, пробиваясь через бесконечные препятствия горных ущелий и скал, наконец-то обретает свободный выход к морю, морю торжества справедливости и истины; сознания священной законности возмездия и той беспощадности, с которой в свой срок зло карается. Это чувство есть не что иное, как жажда Бога, вера в него.

И в эти минуты, минуты торжества добра над злом, торжества промысла Божьего, сердца их были переполнены сладким трепетом, переходящим в бурный восторг, несколько злорадный, но который на самом деле является мощным всплеском любви человека к Богу и ближним своим, страдающим от несправедливости, зла, невежества и насилия…

Сестры-близнецы, наконец-то сведенные вместе промыслом судьбы, никак не могли успокоиться после всех событий, которые обрушились на них.

Они были не в состоянии сосредоточиться, чтобы написать объяснения.

Рави и Гупта, увидев, что перед сестрами лежат чистые листы, сразу пришли им на помощь.

Спустя десять минут все три объяснения лежали перед офицером полиции.

— Так, так! — барабаня по столу тонким длинным пальцем узкой кисти руки, произнес полицейский.

— Хорошо! А где ваше? — обратился он к Чино.

— Господин офицер! Напишите от меня, а я подпишу: «Добро победило зло, и восторжествовала справедливость!»

Все улыбнулись находчивому мальчишке.

— Умный парнишка! Ничего не скажешь, — заключил офицер.

В это время вошел сержант. Он сразу устремил свой опытный взгляд на Гиту в ярком платье и сказал густым трескучим басом:

— Ну что, красавица Таваиф? Хоть мы и приняли тебя за Зиту, все же ошибки большой не совершили, ты действительно оказалась племянницей господина Бадринатха! Хороша! Нечего сказать! — добавил он, слегка помрачнев.

— Господин инспектор! Я прошу прощения за вентилятор, да и за все остальное. Но ведь я привела жулика, а вы пытались меня задержать!

— Все! Уже все ясно! Лишние разговоры — в сторону! — прервал их офицер и обратился к присутствующим:

— Ты, Чино, и вы, господа, можете быть свободны. Вас, госпожа Гита и господин Рави, я поздравляю с победой и вашей свадьбой, — добавил он, проявляя воспитанность, присущую истинным стражам порядка.

Рави и Гита поклонились ему и пригласили принять участие в торжествах, которые продолжались в роскошном саду усадьбы Гиты и Зиты.

Откланявшись, они вышли из мрачного помещения участка и сели в машину. Гупта попросил Рави высадить его у конторы.

— До вечера, милые сестры! Надеюсь увидеть вас вечером прекрасными, как богини. Но прошу, — спохватился он, — постарайтесь, чтобы я мог вас различить.

— До вечера, господин Гупта, хранитель наш! — весело ответила Гита.

— До свидания, господин опекун! — улыбнулась Зита и покраснела.

«Форд» подкатил к дому тетушки Лилы.

— Боже милостивый! Я все глаза проглядела! Гита, доченька моя, это ты? И Зита!.. Какое счастье! Я этого, кажется, не переживу! — И она, опершись о ствол зонтичной акации и прижав руки к сердцу, неподвижно застыла… Через несколько мгновений из ее затуманившихся глаз брызнули неудержимые крупные слезы. Рыдания сотрясали ее.

Гита и Зита бросились к ней и, обнимая с двух сторон ее располневшую и одряхлевшую с годами фигуру, тоже залились слезами, приговаривая ласковые и нежные слова…

Рави и Рака стояли в стороне и ждали, пока женские сердца обменивались и объяснялись в чувствах на своем, только им известном языке.

— Мама, мама, успокойся, — говорили сестры поочередно.

— Вы не оставите меня? Нет?.. — и Лила вновь зарыдала. Слезы теперь уже тихо текли по ее смуглым, тронутым морщинами щекам.

Наконец все они вошли в дом. Инициативу взял на себя Рави:

— Итак, время для сентиментальностей у нас еще будет позднее. А сейчас всем нам нужно немного отдохнуть и прийти в себя, — это во-первых. А во-вторых, свадьба наша с Гитой продолжается. Гупта, вероятно, уже связался с моими родителями и с господином Бадринатхом.

Рака! Вы теперь мой ближайший друг и родственник. Во всяком случае, я так считаю. Мы с вами вместе сражались. Вы отважный и мужественный человек.

— Вы — тоже мой родственник и друг, господин! — начал Рака, но комок, сдавивший горло, не дал ему договорить. Он встал и отошел в сторону.

«Никого у меня не было, а теперь есть друг и брат!.. Нет, стоп! Рака, возьми себя в руки!» — пронеслось у него в голове, и он вернулся к Рави и сестрам, расположившимся на циновках.

Рави продолжал:

— Так вот, Рака, ты говорил, что у вас с Зитой, как и у нас с Гитой, была назначена свадьба тоже на восемнадцатое число. Так ведь, Рака? Зита, так?

— Да, да, господин Рави, — обрадовался Рака и посмотрел на Зиту, которая, опустив глаза, с тихим восторгом произнесла:

— Да.

— Вот и хорошо! Мое предложение состоит в следующем: ты, Рака, разыщи священника, с которым договаривался, и объясни ему причины, помешавшие тебе исполнить свое намерение. А теперь, — он извлек из кармана кошелек, — возьми вот эти деньги, — но увидев, что Рака гордо выпрямился, добавил: — в долг, разумеется, и купи себе необходимую одежду для церемонии.

— А Зите ничего не надо покупать! У нее все есть! Да, сестричка? — весело сообщила Гита. — Я ведь надевала наряд, который дядя заказывал для нее, для Зиты, а не для меня.

Все повеселели.

— Да, конечно! — согласился Рави. — Но в этом вопросе вы разберетесь с сестрой. Я в этих делах ничего не смыслю. Единственное… Гита, подойди поближе.

Гиту упрашивать не пришлось. Ее изящное ушко, похожее на небольшую перламутровую раковину, моментально приготовилось к принятию тайной информации.

— Не обижайся, Гита, но Лиле надо прислать в подарок дорогое и нарядное сари, — сказал он шепотом.

— Об этом, милый, я уже подумала. Как только мы вернемся домой, Зита сразу же пришлет ей сари с Раму.

— Хорошо! Все! Время не терпит! — громко и торопливо сказал Рави.

— Госпожа Лила и господин Рака, сейчас я отвезу Зиту и Гиту в их родной дом. А тебя с тетушкой мы все ждем вечером, — закончил доктор.

— Да, мама, до свидания! Вечером мы с Гитой обязательно заедем, — заверила Зита, взглянув на Лилу сверкающими от счастья глазами.

Сестры в сопровождении мужчин направились к автомобилю.

Рака приветливо помахал рукой вслед удалявшемуся «Форду», который оставил после себя запах выхлопных газов, и, немного постояв, круто повернулся и быстрыми шагами направился вдоль улиц к дому священника.

Вечером следующего дня на белом арабском скакуне с плюмажем, в наборной раззолоченной сбруе ехал молодой раджа в свадебной короне. Это был Рака.

Перед ним в седле сидел сияющий счастьем «великий барабанщик» Чино в расшитой серебром рубашке, с гладко зачесанными и блестящими, как смоль, волосами.

Шумная толпа со всех дворов, прилегавших к дому, где обитал жених, под звуки музыки и ритмические постукивания барабанов весело кружилась в танце.

У Рави в руках был меч — символ того, что он возьмет невесту с боем, победив всю ее мужскую родню.

Бадринатх от прилива радости обрел второе дыхание, он был неутомим. Еще бы! Богатый дядя обогатился вдвойне — он обрел случайно обнаруженный клад — дочь своего умершего брата, племянницу Гиту. А если учесть, что род его увеличился на двух прекрасных молодых мужчин, отважных, умеющих постоять за себя и своих близких, то счастью Бадринатха можно было только позавидовать, пожелав ему многие лета.