Зита и Гита

— Раму, слушай меня, — обратилась она к слуге.

— Да?

— Теперь за овощами на базар будет ходить он! — властно объявила девушка и взглянула на съежившегося Ранджита.

Резко повернувшись, Гита вышла, громко хлопнув дверью.

Ранджит бессильно опустился в кресло, впервые в своей жизни потрясенный до основания двумя жестокими и неожиданными уроками, преподанными ему молодой «хозяйкой». Он был по-настоящему «выбит из седла».

«Надо же, дрянь такая, узнала про сказку об «экспорте-импорте»! Неужели она догадалась, что деньгами меня снабжает сестра?!» — про себя негодовал поверженный «господин».

Все его надежды овладеть богатством, женившись на Зите, окончательно рассыпались в пух и прах.

Надев свой новый голубой костюм в широкую полоску и обвязав шею галстуком, он спустился в холл.

— Я еду на базар, — бросил он через плечо Раму и, выйдя во двор, направился к гаражу.

Через полчаса «Ролс-ройс» примчал его на остров Элефанта (Гхарапури). Ранджит вышел из машины и направился к полуразрушенному пещерному храму. Пробравшись через толпы туристов, направлявшихся к самому большому храму, где высится гигантский бюст трехликого бога Шивы, он вышел на большой каменный пустырь. Солнце нещадно палило. Раскаленная пыль, носившаяся в воздухе, забивала ноздри. Достигнув невысокой горы, заросшей густой травой и кустарником, Ранджит, озираясь, вошел в черное овальное отверстие пещеры. Его окружили полумрак, молчание и долгожданная прохлада. В глубине возвышалась массивная ступа. В небольшом углублении стены слабо мерцал единственный светильник. На низкой каменной скамейке сидел мужчина в белой чалме и дхоти с обнаженным торсом. Он жевал бетель.

— Вы господин Ранджит? — вдруг спросил мужчина.

— Да, он самый, — ответил тот и не узнал своего голоса.

— Пойдемте, я провожу вас к господину.

— Будьте так добры.

Они прошли в огромный сводчатый храм, вырубленный в скале. Вход подпирали круглые колонны.

— Горы — престол богов, — сказал Ранджиту его спутник, — а богиня Парвати, супруга всесильного Шивы — бога-оплодотворителя и разрушителя, была дочерью гор.

Между двумя высокими каменными ступами в каменном кресле сидел мужчина в белой чалме и белом длинном одеянии и курил хукку — трубку с мундштуком для курения через воду. Рядом стояли маленькие кочерга и щипцы для разгребания древесных углей на случай, если трубка погаснет. В стороне, у каменного шивалингама стоял другой мужчина, пониже ростом, в таком же белом одеянии. Он направился навстречу пришельцу по пыльному каменному полу, усеянному лепестками цветов.

— Приветствую вас, господин Ранджит, — с поклоном сказал он.

Ранджит кивнул головой и посмотрел на мужчину, сидящего на каменном троне.

— Господин Ранджит, как вы себя чувствуете? Как ваше драгоценное здоровье? Даруют ли вам боги удачу? — спросил его тот. — Как мне сообщил господин Юсуф, всесильный Шива помог вам выполнить поручение, — и он внушительно посмотрел на каменное изваяние бога Шивы.

— Благодарю вас, я здоров и надеюсь, что вы тоже, судя по вашему виду, — ответил Ранджит.

— Вот, получите! — незнакомец вынул из шкатулки конверт и протянул его гостю.

Тот взял конверт и быстрым движением положил его в карман.

— Не хотите ли покурить, чаю, бетель? — предложил мужчина пониже ростом.

— Нет, нет, благодарю вас! У меня масса дел. Я должен идти, — заторопился Ранджит.

— Что ж, проводите господина! Да, — остановил он его, — мы всегда к вашим услугам. По любому вопросу можете обратиться к нам.

— Спасибо, — поклонился Ранджит, — я обязательно прибегну к вашим услугам при случае. А что касается меня, господин, то взаимно, — и он вышел в сопровождении смуглого мужчины в дхоти.

Раскланявшись с ним и вручив ему пять рупий, Ранджит вышел на ослепительно яркий пустырь. Оглянувшись по сторонам, он быстро зашагал к машине.

Раннее утро. Багровый лик солнца медленно выплывал из-за синих гор, чтобы вновь залить своими палящими лучами землю, едва успевшую отдохнуть от зноя.

Свежий ветерок играл в могучих кронах деревьев ашоки, эвкалиптов, горькоплодных ним и манго.

Лила, вставшая еще до рассвета, поставила на табурет полное ведро с водой. Склонившись над низким очагом — глиняной печкой, она подбросила в огонь сухую навозную лепешку и, сев на корточки, принялась сбивать масло.

— Дочка! С добрым утром! Как спалось, моя золотая? — обрадовалась она, увидев Зиту, которая тихо подошла к ней.

— Спасибо, хорошо, мама, — слегка поклонилась Зита.

— Ты бы сходила на рынок, дочка. У нас все кончилось: ни перца, ни былинки зелени.

— Хорошо, мама, я сейчас.

Зита отдернула в сторону занавеску, за которой находилась ниша, заменяющая шкаф. Здесь, на полках, было все ее новое хозяйство: небольшое зеркало, гребень, флакон с маслом для волос, коробка из-под конфет, в которой лежали нитки, иголки, спицы и всякая мелочь.

Быстро собравшись, она ловко застегнула ремешки на сандалиях. Легко позавтракав, Зита взяла корзину для овощей и, весело покачивая ею, вышла во двор.

Ранджит торопливо сел в машину.

— На рынок. Центральный. И быстро, — приказал он водителю, дремавшему за рулем.

Развернувшись, «Ролс-ройс» легко пошел по широкому шоссе в пестром потоке автомобилей всевозможных марок. Многочисленные велосипеды и велорикши проносились почти вплотную к ним.

Вскоре они переехали через мост, соединяющий два острова, и водитель, улыбнувшись, сказал:

— Господин Ранджит, рынок справа. Нам придется развернуться у следующего светофора, здесь поворот запрещен.

— Ладно. Я выйду. А ты подъезжай к входу и жди меня, — лениво ответил тот.

— Хорошо, господин!

Ранджит вышел из машины, пересек улицу и оказался на рынке, через минуту смешавшись с шумной толпой покупателей и продавцов. Он двинулся вдоль высоких прилавков с навесом, в изобилии заваленных всевозможными овощами и фруктами, в которых разбирался довольно слабо. Подойдя к высокому толстому продавцу с непокрытой стриженой головой, он спросил:

— Лимоны ваши сколько стоят?

— Сколько и всегда.

— Ну, а вот эта вся зелень?

Продавец понял, что перед ним совершенный профан, и ответил грубовато, повышая голос:

— Зелень-то у меня вся разная, и цена, стало быть, тоже! Выбери, вот тогда я и скажу цену, — разозлился он.

— А зачем так сердиться? Я ведь только спросил. О! А это что такое? — воскликнул Ранджит, уставившись на крупные плоды коричнево-фиолетового цвета с тупыми концами, похожими на нос буйвола.

— Баклажаны.

— По-вашему, они так выглядят? — удивился горе-покупатель, хотя ел их почти каждый день и очень любил, но не имел ни малейшего представления о том, как выглядит этот овощ в его природном, естественном виде.

— Конечно! — поразился продавец.

И вдруг Ранджит замер: лицом к нему, между пирамидами всевозможных фруктов в следующем ряду, стояла девушка в белом сари и торговалась с продавщицей зелени. Ее облик казался ему очень знакомым. В этот момент девушка подняла свои черные с бархатными ресницами глаза, и их взгляды встретились. Ранджиту показалось, что дыхание его остановилось. Он протер глаза.

— Ну, вы будете что-нибудь брать? Если нет, то отходите, не мешайте торговать, — услышал он голос, доносившийся как будто издалека, и с трудом понял, что эти слова относятся к нему.

Во рту у него пересохло от волнения.

— Господи! Да это же Зита, Зита… — повторял он про себя, не веря своим глазам.

Глаза Зиты испуганно расширились. В них застыл ужас. Глядя на этого мужчину, устремившего на нее удивленный и пожирающий взгляд, она испытала сильнейшее нервное потрясение, вернувшее ей память. Произошло излечение по древнему принципу: «подобное лечится подобным». В первое мгновение она была удивлена, что знает этого мужчину. Но память сразу воскресила в ней все подробности ее прошлой жизни, которые, как кинолента, пронеслись в ее мозгу за несколько секунд. И она вспомнила все: этот мужчина — брат ее тетки, Каушальи. Это он бил ее, издевался над ней и подложил свой кошелек под ее подушку. Она ведь не Гита, а Зита! И живет не у себя дома, а в бедной цыганской семье, а Лила ей вовсе не мать. Резко отвернувшись от Ранджита, Зита поспешила скрыться в толпе.