Страница 103 из 121
- Стоп! – скомандовала подруга, - предположительная линия огня. Стас, выпускай первую «стрекозу».
Робот-насекомый, преодолевая шквалистый ветер, тяжело поднялся в воздух и пересек невидимую черту. Неправильная, рваная траектория ее полета сыграла на руку. Красные вспышки метнулись в сторону «Стрекозы», но лишь расплавили снег под ней. Два следующих луча мелькнули через какое-то время, снова не причинив вреда нашей помощнице.
- Пятнадцать секунд на перезаряд, - сказала Хунька, - Жорик говорит, что там установлен самый примитив, но примитив опасный! Поняли когда вам нужно двигаться? До скалы девяносто два метра.
- Да, поняли, - отозвалась я, и «стрекоза» вновь поднялась в воздух.
Следующие полчаса стали моим личным кошмаром. Несколько раз смертоносные лучи плавили снег буквально в метре от меня или Стаса. Мы ждали красных вспышек, разрезающих снежную пелену, и тут же начинали движение. Но какое расстояние можно пройти за пятнадцать секунд в таких условиях? Метр? Полтора?
- Стоп! Вперед! Вправо, обходите валун! – раздавались команды Хуньки.
А мы упорно сантиметр за сантиметром продвигались вперед, пока перед нами не выросла отвесная стена.
- Лазерные установки находятся на соседних скалах, - сообщила Хунька, - устранить их, не задев вас – невозможно. Держитесь, ребята! Впереди двадцать самых непростых метров и вы на месте.
- Да, - вздохнул Стас, - и осталось две «стрекозы».
- Зато сейчас вы в глухой зоне и можете передохнуть.
- Перед смертью не надышишься, - философски заметила я, опускаясь прямо в снег рядом с Погодиным.
- Поживем еще, старушка! – наигранно весело откликнулся он, обнимая меня за плечи.
А ветер продолжал хлестать нас снегом, причем направление его порывов предугадать было совершенно невозможно.
- Идем? – спросила я, спустя пять минут, когда дыхание выровнялось, а противные липкие струйки пота перестали скользить по позвоночнику под костюмом.
- Да, пора, - серьезно откликнулся друг, - Аль?
- Что?
- А ты знаешь, что я был в тебя влюблен все это время?
- Знаю.
- Хорошо.
- Погодин, ты что? Это ты так прощаешься со мной?
- Всякое может быть, - хмыкнул он в ответ, - просто сейчас мне важно, чтобы ты это знала.
- Мы выживем, не смотря ни на что! – и сцепив зубы, я направилась к скале, - Хунь, мы готовы.
- Выпускайте «стрекозу»! – скомандовала она. Голос в наушниках был не четкий и дребезжал, словно шли какие-то помехи, - …оей … оманде! … связью!
Сейчас движение не требовало огромных энергозатрат, но стало еще более опасным и рискованным. На отвесной, идеально ровной поверхности скалы мы были открытыми мишенями для лучей. Все действия сложились в последовательность вспышка – болт в скалу из пневмопистолета – тридцать сантиметров вверх. На третьем метре мы потеряли предпоследнюю «стрекозу», на седьмом – последнюю… и связь с Полканом. Больше голоса Хуни не было слышно и даже помех в эфире. Словно передатчик просто перестал работать.
- Дела! – выдохнул Стас. Слава всем Богам, переговорное устройство в костюмах еще работало и мы могли друг друга услышать, - что делать будем, Аль?
- Ты будешь вбивать болты, а я – отвлекать внимание. Другого выхода все равно нет, как и обратной дороги.
Последующий путь свелся к тому, что я кидала, как можно дальше, какой-нибудь предмет, лазерные лучи прошивали воздух, и мы поднимались еще на тридцать вожделенных сантиметров.
- Вижу пещеру, - раздался голос Погодина, - полтора метра над нами. Аль, еще немного.
Полтора метра – пять предметов – пять раз по тридцать сантиметров и пять вспышек, каждая из которых может стать последней для любого из нас. Метр двадцать… девяносто сантиметров… шестьдесят… тридцать… Погодин подтягивается и…
- Я на месте, Алюш, - говорит он ободряющим, успокаивающим тоном, - сейчас отвлеку установки и подниму тебя, потерпи.
А я что? Я терплю! Что-то летит из пещеры, полыхают вспышки, и крепкие руки друга втягивают меня внутрь, но… То ли мы замешкались, то ли просчитались… В общем, где-то мы явно ошиблись, пространство разрезает очередная вспышка, а мою ногу обжигает невыносимая, нечеловеческая боль. В наушниках раздается крик, стон и ругань. Кажется это мой голос. Никогда за собой не замечала любви к грубым словам.
- Аля? Алька! Ты как? – с беспокойством спрашивает Стас.
- Нога… - жалобно выдавила я, чувствуя, как на смену обжигающей боли приходит леденящий холод.
- Сейчас, сейчас, маленькая, - шепчет Погодин, склоняясь над моей замерзающей конечностью.
- Сначала установка! – упрямо повторяю ему, - я никуда не денусь, оба мы никуда не денемся отсюда. Назад не спуститься.
- Придумаем что-нибудь, - откликнулся он, перерезая допотопные провода на устройстве и возвращаясь ко мне, - потерпи, Аль. Сейчас я оттащу тебя вглубь, там теплее и порывов ветра нет.
Дальше – резкая боль в ноге, и меня куда-то несут, а потом опускают на белый от снега каменный пол.
- Царапина глубокая, повреждены мышцы, но пластырь обеззаразит, обезболит и стянет края, - сосредоточенно говорит Погодин, - Аль, сейчас больно будет. Попробую обезболить уколом, нужно убрать обугленные участки кожи.
А дальше я кричу, потому что боль еще сильнее, чем было вначале. Погодин достает из походной аптечки инъекционный пистолет, ногу недалеко от эпицентра кольнуло и сразу стало легче.
- Вот так, - удовлетворенно откликнулся Стас, расправляя на моей голени пластырь. Сейчас намажу сверху кремом от обморожения. Герметичность костюма нарушена. Ничего, Аль, оденешь мой.