Дорога в один конец

Она давала читать некоторые письма подругам и не без удовольствия ловила нотки зависти в их комментариях, иногда довольно колких. В этих обстоятельствах Люда, как бы, обречена была ждать, ведь публичность их отношений с Вадимом не позволяли закрутить роман с другим парнем, не уронив при этом свое я. Честолюбивой по натуре Людмиле Красовской такие риски были неприемлемы.

Осенью вернулся с армии брат Люды Миша. Он приехал не один. Уговорил заехать погостить на пару дней своего армейского друга Андрея, с которым за два года стали практически братьями. Андрей был родом из Краснодарского края, спешил домой, но на уговоры друга поддался, понимая, что Миша хочет познакомить его ближе с сестрой. Андрей с Людой переписывались в первые месяцы службы – Миша дал адрес сестры другу.

Шестнадцатилетней Люде, поначалу, льстило знакомство, пусть и заочное, со взрослым, как ей казалось, мужчиной. А он и относился к ней в письмах, как к маленькой девочке. С нотками иронии интересовался успеваемостью, не одобрил ее уход в педагогическое училище после восьмого класса, обещал после армии увести к себе в Краснодарский край, – все это было как-то несерьезно, даже раздражало иногда. Люде все тяжелее было отвечать на письма, в которых лишь про армию, да комментарии ее поступков. Новая жизнь в училище вихрем завертела дни, и Люда даже не заметила, как переписка сошла на нет. А потом в ее жизни появился Вадим.

Брат не сообщил ей, что приедет не один, решив сделать сюрприз обоим. Андрей оказался моложе, чем на армейском фото, или это Люда незаметно уже стала совсем взрослой. Высокий, стройный, и форма на нем сидела отлично. Преподнес ей цветы и коробку шоколадных конфет. Отметил, как она выросла и похорошела. Люда поблагодарила, немного смущаясь. Андрей тоже чувствовал себя неловко, не зная, как вести себя с ней. Он был осведомлен, что у Люды есть парень, которого она провела в армию и ждет. Уже и не рад был Андрей, что поддался на уговоры друга и заехал.

Они оба не стремились остаться наедине, но Миша вечером после кино, все-таки, изловчился улизнуть, и Люда с Андреем пошли домой одни. Шли не спеша и молчали. От холодного мерцания звезд было зябко, как и год тому назад, но тогда Вадим согревал поцелуями ее пальчики, норовя при этом коснуться губами ее губ. Люда наигранно отстранялась и со смехом говорила, что не губы замерзли, а пальцам холодно. Тогда Вадим прятал ее ладони себе под куртку и говорил: «Ну, вот теперь ты поймалась!» Ладони впитывали тепло его тела, и губы сливались воедино, греясь в поцелуе.

– Ты его любишь? – вдруг голос Андрея возвратил Люду с прошлого.

– Почему ты спрашиваешь? И зачем тебе это? – после долгой паузы ответила она вопросом на вопрос.

– Просто…, – он запнулся на мгновение, – просто хочу выяснить, есть ли шанс у меня.

– Шанс? – в голосе Люды послышалось удивление. – Шанс полюбить, или как?

– Шанс быть с тобой, – тихо ответил Андрей и попытался взять ее за руку.

Люда отстранилась и села на лавочку. Андрей присел рядом.

– Быть вместе без любви? – спросила она, глядя на мерцающие звезды.

– А разве она не может появиться? Потом.

– А вдруг не появиться, и что тогда? – Люда повернула к нему лицо, стараясь уловить взгляд Андрея. – Вот живем, живем, а она все не появляется, а еще хуже того – появляется на стороне, как тогда?

– У меня не появиться, – твердым голосом произнес Андрей. – На стороне не появиться, – уточнил поспешно.

– Ты говоришь так уверенно, будто умудрен большим опытом, – Люда старалась перевести разговор в шутливое русло. – А вот у меня никакого опыта нет, но и никаких экспериментов я не хочу, Андрей. В одном уверена – только любящие друг друга и осознающие, что это и есть настоящая любовь, благословенны быть вместе.

Она снова посмотрела на звезды долгим взглядом.

– Люблю ли я, – вдруг молвила без тени вопроса и замолчала.

Было холодно, но этот парень в военной форме не мог согреть ее пальцы. Это было бы гадко и пошло.

– Ладно, поздно уже. – Люда резко поднялась и направилась к калитке. Андрей остался сидеть, доставая сигарету.

Он уехал на следующий день. Прощаясь, сказал, что будет ждать, пока Люда не разберется в своей любви, настоящая ли она. Это прозвучало полушутливо, полусерьезно, ни к чему никого не обязывая. А Люда измаялась потом ночью от раздумий, но под утро, все-таки, уснула, как будто и вправду сумев расставить все точки над i.

Удивленная и обескураженная, даже слегка обиженная, странной ненастойчивостью Вадима в ту их майскую последнюю ночь, Люда лишь со временем поняла, что этот мальчик – совсем еще… мальчик в таких делах, как, впрочем, и она. И, слава богу, что обошлось без экспериментов, после которых одни разочарования, как рассказывали некоторые бывалые подруги. И она решила подарить Вадиму себя такой, какой он ее оставил, на два года уходя в то майское утро.

Это письмо от него было необычным. В нем была жестокая правда о том, что вряд ли стоит надеяться на отпуск, – ничего не сложилось, как задумывалось. «Глупый, глупый! Какой же ты глупый, солдатик мой! Разве мы в письмах не пережили бы два эти года? Уже даже меньше, чем полтора! Зачем были нужны эти метания?» Люда впервые по настоящему почувствовала, как тяжело иногда там было дорогому, родному человеку. Жалость, замешанная на любви, (непонятно, чего больше было в этой смеси) защемила в сердце, и, наверное, впервые ответ написала Люда на одном дыхании.

Все было в этом письме. И восхищение солдатом, и необижающая жалость к нему. Готовность ждать и дождаться, несмотря ни на что, и заверение в верности. Только «я люблю тебя» Люда не написала. В этом честном до последней буквы письме не могло быть даже капельки полуправды – она ото чувствовала. Но отсутствие таких важных слов Вадим бы даже не заметил – таким искренним, нежным и нужным было это послание родному человеку, которому так трудно. Не заметил, если бы… прочитал это послание. Но за две последующие недели Люда Красовская получит только одно письмо – свой, посланный Вадиму, порыв души, возвратившийся назад с пометкой «Адресат выбыл»…

…Толчок сменного локомотива по буферам разбудил впавшего в забытье Вадима. «Вот дьявол! Хотя бы чуточку уснуть, голова раскалывается», – пробежала обессиленная мысль.

– Что за станция? – спросил в полумрак вагона.

– Спи. Киев не проедем, – буркнул кто-то снизу.

Мобильник, зажатый в ладони, был мокрым от пота и не светился. «Что за черт! Неужели батарея села?» – заволновался Вадим, забыв, что сам в досаде выключил телефон. А вдруг ОНА протягивала руку?! А он не взял!

Устав просить друг у друга прощения, они придумали алгоритм возврата в душевное умиротворение и неуклонно следовали этому алгоритму в последнее время. И он действовал. Не надо было слов. Касание руки любимого человека было настолько интимным, что давило взорвавшиеся негативные эмоции. Но кто первый должен сделать спасительный жест – протянуть руку? Казалось бы, по логике, – тот, кто чувствовал себя виноватым. Но найдутся ли силы укротить самолюбие, когда уже сказано столько обидных слов с обеих сторон?

И они придумали. Они нашли аксиому, нашли то, что не надо доказывать, – что есть константой: ОНИ НЕ МОГУТ ДРУГ БЕЗ ДРУГА!

Человеку не так уже и сложно быть честным перед самим собой. И вот каждый из них припер себя к стенке, и каждый сам себя спросил, твердо глядя в глаза: «Ты можешь без НЕЕ (НЕГО) жить???» И соврать было невозможно. Были получены одинаковые ответы независимо друг от друга, и алгоритм заработал. Только учли еще один маленький, но очень важный нюанс. Теперь абсолютно неважно было, кто первый протягивал руку. Было принято, как клятва, что тот, КОМУ протянута рука, ОБЯЗАН ее принять, задавив обиды и гордыню. И все у них получилось.

«А вдруг ОНА протягивала руку?!» Вадим трясущимся пальцем надавил кнопку включения телефона, проклиная себя, что не протянул руку первым. Ведь когда принимают твою протянутую руку, ты априори прощенный! А это так сладко!