Бытие

—Хм, дда! — с некоторой заминкой ответил я.

— И ещё, вам разрешается одно электронное послание одному объекту на Земле. Здесь и сейчас. Поскольку, когда за вами закроются эти ворота, физическое тело на Земле умрёт.

— Подумать можно!

— Да, недолго.

   Вот это проблема. Дяде Мише? Зачем смущать старика? Похоронит и успокоится. А так — пустые переживания. Хельге? А на черта я ей сдался? Молодая. Вся жизнь впереди. Это что получается? Некому совсем? А, хотя…

— Я выбрал.

—Прошу, — орк пододвинул ко мне терминал, возникший на столе. Через минуту я встал и набрав в грудь воздуха сказал:

— Теперь уж точно готов.

Орк молча указал мне на мою одежду. Я быстро освободил все слоты инвентаря и рюкзак и свалил все на стол. Натянул рясу и подошёл к воротам.

— Да поможет тебе великий Рандом! — орк подтолкнул меня в спину и задвинул створки ворот за мной. На столе истаивал терминал, на экране которого горело внутриигровое сообщение абоненту Гном Вася:

— Живи счастливо!

ЭПИЛОГ

Я с тобою пошёл на бой,

Чтобы вытерпеть твою боль

Ну а с ней, я пошёл на жизнь

И осталась одна только смерть.

Вот туда я возьму вас всех,

Чтоб и там я вас смог полюбить…

Неизвестный поэт.

   Ворота за спиной закрылись с протяжным скрипом. В затылок дохнуло жаром, как бы подталкивая меня вперед. Выходить из тепла в сырое утро не хотелось. Дорога под ногами шла в гору. На обочинах ютились чахлые кустики крапивы вперемежку с кучками каменных голышей. Тёмно-зеленые цвета доставшегося мне Пути терялись в дымке серого тумана. Я невольно передернул плечами под колючей тканью подаренного рясы и зашагал, стараясь особо не морщится: ступни то и дело накалывали мелкие камни там и сям валявшиеся на дороге. Несильный, но промозглый ветер дул прямо в лицо, старался забраться под полы одежды. Кожа кистей рук и стоп сразу покраснела и ее начали покалывать мелкие иголки. Реалистичность нового мира действительно поражала. Если так выглядит Путь, то каков же мир Небытия?

На душе было пусто, и серое небо, едва видимое за клочьями тумана, не прибавляло настроения. Достигнутая такими трудами цель не давала чувства удовлетворения, и только тревога, поселившаяся где-то внутри живота, почему -то заставляла ускорять шаг. Запоздало оглянувшись, я не увидел уже исчезнувших за поворотом ворот Чистилища.

Дорога становилась все круче и вилась змеей, все сильнее забирая в гору. Туман позволял увидеть ее только на метров 20-30 вперед. Порывы ветра становились сильнее и резче.

Спустя два часа мне удалось достигнуть места, где Путь делал крутой поворот вправо и стал полого спускаться вниз. Еще через полчаса ветер стал стихать, а туман превратился в непонятное желе, напоминая молоко, разведенное водой. Дальше дорога стала медленно поворачивать влево, и через некоторое время мне стало казаться, что я иду по огромному циклопическому ущелью, точнее по внутренней его стене. А в центре ущелья, за зыбкой пеленой тумана, стала медленно проступать тень исполинской горы. Вся эта картина давила на психику, но позволяла отвлечься от боли в ступнях, которая к тому времени превратилась в значительную проблему. Нет, кровавых следов, к счастью, я еще не оставлял, да и комфорта в Пути ИскИн не обещал.

К четвертому часу издевательства над собственным организмом, наконец, появилось солнце и стало своими лучами прореживать туман. С каждым витком дороги скальная поверхность горы в центре ущелья обрастала деталями. То там, то здесь на ней виднелись широкие уступы, поросшие можжевельником, масштабы которых я смог оценить уже несколько позже.

Расстояние от дороги до ближайшего уступа было, пожалуй, чуть менее полусотни метров. Снизу из непроглядной пропасти поднимались медленно все те же опостылевшие клочья тумана. Дна было невидно, а брошенный мной из интереса камень, канул беззвучно, не отозвавшись ни звуком удара, ни осыпью. Раздражала тишина. Если первую часть пути шум ветра в ушах еще давал ощущение реальности, то сейчас только мягкий шорох ступней по земле, да ноющая боль в груди и ногах продолжали держать меня в тонусе.

Показавшийся за изгибом горы очередной уступ, на этот раз был кем-то облюбован. К тому моменту я так устал, что сначала даже не остановился. Удивляться не было сил. Пройдя несколько десятков шагов и приглядевшись, стал понимать, что, видимо перегруженная психика, наконец, нашла повод отомстить мне за все испытания последних дней, которым я ее подверг. Морось или пот (я не заметил, как вспотел) заливали глаза. Пришлось скинуть капюшон и протереть их ладонями. Мне открылась великолепная картина, достойная великих мастеров виртуальности.

На черном, как уголь, каменном уступе, повернув в мою сторону бурую лобастую голову стоял огромный медведь. Нет, не так. МЕДВЕДЬ. Туша его частично была покрыта доспехами из сверкающего белого металла, на поверхности которого солнечные зайчики играли каждый раз, как он переступал своими чудовищными лапами. Пар из ноздрей медведя при каждом выдохе колыхал туманную дымку, а сиплое дыхание было слышно даже по эту сторону пропасти. Опасность, казалось, исходила от самых кончиков стальных когтей на латных перчатках до серой попоны на спине зверя.

Я был готов поклясться, что медведь, периодически поглядывая на меня, ухмыляется, поминутно поворачивая голову к своему седоку. О котором следует сказать отдельно.

На медведе восседал. Именно восседал, странный зверь. Покрытый белоснежной шерстью, с огромными, округлыми, как локаторы, ушами, одно из которых было пришито по разрыву грубыми сыромятными ремешками. На голове его был водружен лихо заломленный черный берет с красной матерчатой пятиконечной звездой вместо кокарды. Левой лапой он упирался в пояс, гордо подбоченясь. Правая сжимала огромный кусок ветчины, от которого зверь периодически смачно откусывал своими страшными треугольными зубами и жевал, причмокивая и урча. Его черные глаза-бусины внимательно уставились на меня. Я прирос к месту. Как вдруг, белый зверь улыбнулся мне до ушей, продемонстрировав акулий оскал. Вмиг засунул всю оставшуюся вкуснятину себе в рот, стряхнул крошки с лапы в пропасть и вскинул ее к плечу сжав ее в кулак. Хм. Наш с дедом жест. Давно это было. В другой жизни!

Медведь поднял морду к небу и заревел. Бааарр! Рядом с медведем появилась арка небольшого портала, из которой вышел высокий, атлетично сложенный эльф с длинными седыми волосами в темных доспехах Рыцаря Смерти и с короной, сотканной из мрака, на голове. Он деловито схватил зверя за пришитое ухо. Зверь заверещал, обиженно, тыкая в мою сторону рукой. Медведь то же что-то рыкнул. Эльф медленной обернулся в мою сторону и взгляды наши встретились. Немая сцена продолжалась всего несколько секунд. Мне показалось, что эльф тяжело вздохнул и укоризненно покачал головой. Затем он отпустил ухо, одним движением вскочил в седло на спине медведя. Медведь развернулся и медленно пошел в сторону арки портала. Перед самой аркой, эльф приостановился, обернулся в мою сторону, достал из - за пазухи какую-то склянку. Вытянув левое запястье, эльф черкнул по нему поясным кинжалом. Темная густая кровь медленно потекла к ладони. Всадник ловко подставил склянку и наполнил ее кровью. В этот момент медведь повернул голову к седоку и мгновенным движением языка облизнул запястье эльфа. Раны как не бывало. Белый ушан выхватил склянку из рук рыцаря, округлил глаза-бусины. Вся компания вновь молча уставилась на меня. Медведь робко принюхался к склянке, посмотрел на рыцаря, важно кивнул. Эльф пихнул локтем ушана и постучал пальцем по запястью, намекая на время. Белый зверь на секунду замялся, затем, вздохнув, снял с себя кожаный пояс, сунул в него склянку, свернул и, прищурившись, метнул его в меня. Мне же ничего не оставалось делать, как постараться его поймать, что было довольно несложно.

Когда я поднял глаза, сжимая пояс в руках, уступ был уже пуст и только ветер и туман снова затеяли на его поверхности чехарду. Развернув ремешки пояса, я сосредоточился и с возрастающим изумлением прочел его характеристики: